Академик Константин Скрябин ХОЧУ ЖИТЬ В РОССИИ, ЧТОБЫ ПРОДОЛЖИТЬ ДЕЛО СВОЕЙ СЕМЬИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Академик Константин Скрябин

ХОЧУ ЖИТЬ В РОССИИ, ЧТОБЫ ПРОДОЛЖИТЬ ДЕЛО СВОЕЙ СЕМЬИ

Вопрос: Константин Георгиевич, в советские времена была популярной тема рабочих династий. У вас первая в стране династия академиков. При этом ваш дед и отец были не рядовыми академиками. Именем деда названа улица в Москве, именем отца – институт в Пущино. Оба были Героями Социалистического Труда, лауреатами Госпремии. При таких связях ваш путь в Академию наверняка был устлан коврами.

Ответ: Вместе с друзьями деда и отца я унаследовал и их недругов. В Академии кипят страсти, как при мадридском дворе. Когда умер отец, а я уже был доктором наук, один очень влиятельный и очень талантливый академик сказал: «Даже если Костя проживет 94 года, как его дед, академиком он не станет». Действительно, я много раз баллотировался в Академию, но мне не хватало одного-двух голосов. Я с детства рос среди академиков и никогда не занимался организацией собственных выборов, как делают многие, не вступал в соглашения, хотя предлагали многократно. Это всех безумно раздражало. Но, конечно, я хотел попасть в Академию, потому что, во-первых, воспринимаю ее как родной дом, а во-вторых, хотел продолжить семейную традицию и сделать нашу фамилию первой семьей академиков в трех поколениях.

При всех многократно описанных недостатках Академии в ней много замечательных ученых. И для страны Академия сделала невероятно много. И дед, и отец были настроены очень патриотично, хотя оба в 1930-х годах по несколько месяцев отсидели в тюрьме. Меня поражает, что в самые тяжелые годы дед не терял оптимизма и работал во благо страны. Он участвовал в создании Сельхозакадемии и Медицинской академии, академий в союзных республиках, многих институтов. Отец почти двадцать лет был главным ученым секретарем Академии, создавал Научный центр в Пущине, был вице-президентом Всемирного совета ученых. Отец был первым советским ученым, кого Хрущев направил на стажировку в США в лабораторию нобелевского лауреата Ваксмана, при этом выяснилось, что у него не снята судимость по политической статье.

Не люблю высокопарность, но созидание – традиция семьи Скрябиных. Несмотря на выгодные предложения из западных лабораторий, передо мной никогда не стоял вопрос, чтобы уехать из России. Я хочу жить в России, чтобы продолжить дело Скрябиных.

Вопрос: Столь симпатичный по литературе образ русского интеллигента, похоже, безвозвратно уходит. Расскажите, каким был академик трех академий Константин Иванович Скрябин.

Ответ: Дед родился в купеческой семье, основатель которой при Петре построил первую теплицу в России. Но особых средств не было, потому что глава семьи влюбился и уехал с актрисой в Маньчжурию. Дед окончил реальное училище, и в университет смог поступить только по высочайшему соизволению. Долго работал ветеринарным врачом. Невесту, мою бабушку, выкрал у семьи в Грузии. Почти все, что наука знает в области паразитологии и гельминтологии, сделано дедом. Абсолютной пунктуальностью он похож на Паганеля. Всю жизнь, день за днем вел дневники – 60 томов хранятся в архиве Академии. Когда мы собирали грибы, он вынимал червячков и сквозь очки внимательно рассматривал их, откладывал для изучения. Более ста видов червей названо именем Скрябина. Я никогда не видел деда без жилетки и галстука. Он свободно говорил на английском, немецком, французском языках и считал, что читать Флобера в переводе неприлично. Дед делил человечество на две части – на тех, кто вежлив, и на тех, кто невежлив со швейцарами. В нашем доме было много ученых, и ребенком я считал, что профессор – это тот человек, который подает чай дедушке. Со мной нянчились великие старики, соседи по даче Обручев и Кржижановский, который рассказывал, как катался на Женевском озере на лодке с Володей и Наденькой. Яркие детские воспоминания – новогодние елки с домашним театром, которые устраивались на даче президента Академии Сергея Вавилова. Самым дорогим подарком тогда были мандарины…

Одна из самых ценных для меня семейных реликвий – книга деда «Моя жизнь в науке» с дарственной надписью мне, студенту биофака: «Дорогому внуку на добрую память. Я с большим удовлетворением признаю, что ты нашел верный путь для работы в глубоко интересующей тебя области науки, – а это является главным фактором того, что именуется человеческим счастьем!». В дарственной надписи в другой книге, которую дед подарил моему отцу-школьнику, есть слова: «Я очень хочу, чтобы, став взрослым, ты усвоил то, чем проникнута каждая страница этой книги: любовь к труду, уважение к научному творчеству и, самое главное, – громадное желание помочь человечеству в недугах». Всю жизнь мысленно я постоянно возвращаюсь к урокам деда…

Вопрос: Такие напутствия в наше время вряд ли услышишь… Сын Хрущева Сергей Никитич рассказывал мне, что из всех биологов его отец, желавший по молоку и мясу перегнать Америку, уважал лишь Лысенко, который ныне видится зловещей фигурой, и Скрябина. Как они ладили? И почему ваш дед не вступил в партию?

Ответ: Однажды Лысенко после разгрома генетики предложил деду устроить дискуссию о том, как уживается паразит с хозяином в социальных условиях на примере живых организмов. Дед моментально ответил, что ничего не понимает в паразитологии, потому что занимается гельминтологией. Хрущев стал уважать деда, когда за границей узнал, что Скрябина считают великим ученым. По настоянию Хрущева дед выступил на Пленуме ЦК, где сказал свою знаменитую фразу: «Если институт состоит из стариков – это трагедия. Если только из молодежи – это комедия». Однажды Хрущев позвонил нам домой, и бабушка сердито сказала: «Константин Иванович сейчас обедает, но я попробую его позвать». Было ясно, что Хрущев уговаривает деда подать заявление в партию. Дед, я это слышал своими ушами, ответил: «Мне 90 лет, и, если я вступлю в партию, все решат, что старик спятил. Никита Сергеевич, я не хочу дискредитировать партию».

Должен сказать, что эволюция научных интересов нашей семьи повторяет эволюцию биологической науки. Классическая зоология – у деда, классическая микробиология – у отца и молекулярная биология, генная инженерия – у меня.

Вопрос: На последнем Общем собрании Академии наук вы сделали доклад, из которого следует, что в ближайшие годы человечество ожидает гуманитарная революция, которая решительно изменит качество жизни и увеличит ее продолжительность. Не побывали ли вы сами у последнего предела, поскольку интерес к этой теме нередко идет от личного опыта?

Ответ: В 40 лет лучшими врачами, в том числе английскими, мне был поставлен смертельный диагноз. При росте 189 см я весил 55 кг. Мне предложили возглавить лабораторию, но я не знал, могу ли согласиться, ведь отпущено всего несколько месяцев. Смотрел на своего учителя академика Баева и думал: «Ему 84 года, он на Соловках сидел, но я раньше уйду». Гениально вел себя отец, он отчитывал меня: «Ты умирать собрался? У тебя много дел, ты обещал их сделать». Диагноз подтверждался несколько раз, но вдруг оказалось, что врачи ошиблись. То состояние, в котором я побывал, переворачивает мировоззрение. Огромное число вещей, которые раньше казались ценными, теряют всякое значение. Совсем иначе начинаешь относиться к друзьям, к работе, к детям. Теперь я понимаю, что я абсолютно счастливый человек и никаких карьерных приобретений мне не надо. Кафедра, институт, жена, сын, маленькая дочка, наука – это счастье.

После болезни я приобрел новое качество – научился говорить «нет». Один из самых больших недостатков нашей науки и всего общества – неумение отказывать. В итоге из года в год деньги, отпущенные бюджетом на науку, размазываются тонким слоем по всем учреждениям, потому что жалко обидеть даже тех, у кого перспектив никаких. Денег бывало много, но результата нет. Но теперь я вижу, что в области нанотехнологий выстраивается иная жесткая схема. Думаю, в нанотехнологиях мы будем иметь очень достойные результаты уже в ближайшее время.

Вопрос: Несмотря на идиллическую картину, вы являетесь едва ли не единственным в России ученым, кому приходилось нанимать охрану. Вы так настойчиво отстаиваете генетически модифицированные организмы и продукты, что вам реально угрожали, били стекла, распространяли в Интернете ваши адреса. Среди противников ГМО влиятельные лица, а деньги замешаны колоссальные. Вы влезли в большую политику.

Ответ: Россия, как никакая другая страна, нуждается в биоинженерии в сельском хозяйстве, которое мы совершенно запустили. У нас плохие климатические условия, и наши земли засорены сорняками, как нигде в мире. Россия – единственная крупная страна, где не выращиваются ГМО. А ведь за 15 лет мониторинг во всем мире не обнаружил ни единого примера их вредного воздействия. При этом мы ежегодно завозим десятки миллионов тонн говядины, вскормленной на генно-инженерной сое, поскольку другой в мире уже нет. США, Латинская Америка, Китай, Индия, Франция, Германия подняли сельское хозяйство на генетически модифицированных культурах. Критика биоинженерии не выдерживает научной критики и замешана на чистой экономике, прикрывается гуманитарными, но безграмотными лозунгами, что ясно даже студентам биофака. Биотехнологии отличаются от традиционной селекции только скоростью изменений. Они позволяют в несколько раз сократить применение пестицидов и гербицидов, которые на самом деле вредны человеку. В моем институте получен картофель, устойчивый к колорадскому жуку. Минздрав разрешил употреблять этот продукт, но выращивать его Минсельхоз не разрешает. Мы получили рапс, устойчивый к гербицидам, что повышает урожайность в два раза и в три раза снижает применение химических удобрений.

Отчасти я понимаю эти страхи. На заре автомобильной эры считалось, что на скорости 30 километров в час неизбежно случится сотрясение мозга. Так и сегодня людей питают страхи: что случится с организмом, если ему привить новый ген? Между тем садовники столетиями именно этим и занимались. Разве не замечательно, если на генетическом уровне будет побеждена карликовость, которая уже стала редкостью? Раньше гормон роста человека с трудом собирали в морге, а теперь в нужных количествах получают в лаборатории методами биоинженерии. Наш российский препарат сейчас проходит клинические испытания.

Вопрос: Генетические манипуляции с растениями – это цветочки. Еще страшнее, когда речь заходит о неизбежном, с вашей точки зрения, уже в ближайшие годы манипулировании с геномом человека. Вы говорите о социальных последствиях и, как буревестник, предрекаете революцию. В России наука находится в таком состоянии, что о прорыве говорить странно.

Ответ: Я не согласен с такой оценкой, но мы обязаны сосредоточиться на приоритетах. Если Россия отстанет в генетической гонке, последствия будут тяжелее, чем в случае проигрыша в атомной или космической области. Тот, кто владеет генетической информацией, будет абсолютно владеть миром. За 5–6 лет будет составлена генетическая карта всех народов мира – это решительный шаг к пониманию восприимчивости любого этноса к лекарствам, болезням и продуктам. При злой фантазии можно дойти до генетического оружия и целевого воздействия на выбранные группы населения.

Уже сегодня возможна персональная медицина на генетическом уровне – за 2 миллиона долларов и сто дней можно получить полную расшифровку своего генома с прогнозом развития организма и предрасположенности к заболеваниям. Скоро цена уменьшится до 1 тысячи, а срок – до недели. Это нанотехнологии, и к 2012 году читать геном будет легко, как анализ крови сдать. В США уже прогнозируют некоторые виды рака, и находятся люди, которые заранее делают операцию. Скоро, наподобие банковской VISA, каждый гражданин получит генетическую карту. Это приведет к крупным социальным сдвигам – страховые компании будут знать о человеке всю информацию и станут определять политику общества. Может ли работодатель владеть генетической информацией своих сотрудников? Будет ли открыт доступ к генетической карте спецслужбам? Возникнут группы, которые постараются получить доступ к генетической информации. Неизбежный этап – изменение человека на генетическом уровне, протезирование органов из собственных тканей, а также клонирование, которое вызывает самые большие споры и страхи.

Если вы считаете, что это фантазии, то в нашем институте хоть сейчас можно получить свой микрочип с 40 миллионами точек персональной генетической информации. В геноме микроба 2,5 миллиона букв – столько же в «Войне и мире» Толстого. Скоро мы дойдем до полного чтения генома человека, который состоит из 6 миллиардов букв. Столько букв в библиотеке Толстого в Ясной Поляне. Итак, хотите генетический чип получить?

Вопрос: Пока воздержусь. Предпочитаю не заглядывать в колодец будущего и жить без печали. Вы сказали, что скоро будет составлен генетический атлас мира, и это стратегическая информация. В России ведутся работы в этом направлении?

Ответ: Единственное «белое пятно» на мировой карте – этносы, которые живут за Уралом. Мы выполнили анализ по якутам, бурятам, китайцам, казахам, русским, староверам, ханты. Удивительные вещи! Генетическая карта подобна географической, то есть дистанция между этносами совпадает с их расселением. Доказано, что генетические отличия внутри одного этноса существенно меньше, чем расстояние до другого этноса. Мы не обнаружили в геноме русских заметных татарских привнесений, что опровергает теории о разрушительном влиянии монгольского ига. Сибиряки генетически идентичны староверам, у них один русский геном. Отличий между геномами русских и украинцев нет никаких – один геном. С поляками у нас отличия мизерные.

Вопрос: О роли интеллигенции в России написаны монографии, хотя четкого определения интеллигентности не существует. Есть мнение, что на Западе интеллигенции в нашем понимании вовсе не существует. Семья Скрябиных – интеллигенты в нескольких поколениях. Какова, на ваш взгляд, роль интеллигенции в России? Велико ли значение интеллигенции в нынешние времена, и вообще, сохранилась ли она?

Ответ: Экспериментальный факт, установленный психологами: успешность в жизни никак не связана с уровнем интеллекта. Есть теория, что в каждой голове живет множество интеллектов, ответственных за разные вещи. Дед говорил, что одно из главных качеств интеллигента – чувство меры. Отец близко дружил с токарем, который был удивительно интеллигентным человеком.

В России роль интеллигенции обсуждается болезненно. Думаю, это связано с проблемой социальной гигиены в условиях общего уровня культуры, отсутствия среднего класса, когда интеллигенция играет роль санитара духа и быта. Часто в интеллигенцию автоматом зачисляют ученых и людей искусства, хотя не знаю, были ли Горький или Лысенко интеллигентами. Расцвет науки в СССР во многом был связан с тем, что долго только в этой области можно было реализовать себя. Первые же шаги демократии нанесли удар по этой монополии.

Наука и искусство в мире развивались параллельно, чередуя лидерство. В начале XX века в России выше была социальная роль художников и поэтов, потом наступила эпоха ученых. Но если сейчас достижения в науке адекватны прежнему уровню, то по неведомым причинам искусство на всех направлениях, так мне кажется, снизило планку. В России высшими судьями всегда были писатели, а где сейчас писатели? Ответов я не знаю, но картину упадка в искусстве вижу.

Среди творческих людей самую значительную роль играет сейчас техническая интеллигенция, которая развивает нано– и биотехнологии. На наших глазах произойдет невероятная социальная и культурная революция. И тогда фантастически вырастет роль гуманитариев, поскольку необходимо осмыслить новые общественные ценности.

Вопрос: Вы не забыли, что революция неизменно пожирает революционеров?

Ответ: Научная революция милосердна к своим детям, но безжалостна к тем, кто за ней не успевает.

2009

Данный текст является ознакомительным фрагментом.