Станиславский Константин Сергеевич

Станиславский Константин Сергеевич

Настоящее имя - Константин Сергеевич Алексеев (род. в 1863 г. - ум. в 1938 г.)

Русский промышленник, владелец московской золотоканителъной фабрики. Выдающийся режиссер, актер, педагог, реформатор и теоретик сцены. Основатель Московского Художественного театра, автор известной методологии актерского мастерства, получившей название «система Станиславского». Почетный академик Петербургской академии наук (1917 г.), народный артист СССР (1936 г.).

Московский градоначальник Николай Александрович Алексеев (двоюродный брат К. С. Станиславского) как-то заметил: «У Кости не то в голове, что нужно». Имелось в виду чрезмерное увлечение молодого человека театром, в ущерб семейному бизнесу. Но вреда на самом деле не было. В молодости Алексеев-Станиславский совсем как «перевертыш» Селестен-Флоридор из оперетты «Мадемуазель Нитуш», роль в которой была одной из первых в его карьере, успешно жил двумя жизнями. Первую половину дня он проводил на фабрике, контролируя производственный процесс и разбираясь с бригадирами, а вечером заводчик превращался в актера и срывал овации восторженных театралов.

Известно, что первая московская фабрика «волоченного и плащенного золота и серебра» династии Алексеевых была построена на Якиманке сыном ярославского крепостного крестьянина Семеном в 1785 г. На ней трудилось около 30 рабочих, которые перерабатывали в год более 14 фунтов золота и 16 пудов серебра, принося доход около 60 тыс. рублей. При выработке изделий из драгоценных металлов рабочие получали на руки дорогостоящие полуфабрикаты, между тем ни одного случая кражи не было.

Золотые блестки пользовалась бешеным спросом у столичных модниц, а церковь и армия стабильно покупали золотую и серебряную нить для украшения облачений и униформы. Твердые рыночные позиции Алексеева не смогла ослабить ни война 1812 г., ни даже пожар Москвы, в результате которого предприятие сгорело дотла. В 1816 г. Семен купил участок земли с огромным каменным домом в Рогожской части. Это владение впоследствии и стало «родовым гнездом» Алексеевых-Рогожских, как звали их в купеческих кругах. Вскоре рядом с домом выросло и здание фабрики, которая со временем стала самым крупным в России предприятием по выпуску золотоканительных изделий.

Бизнес отца унаследовал сын Владимир, при котором предприятие получило собственную торговую сеть. При Владимире Семеновиче золотоканительное производство процветало: годовой оборот возрос до 800 тыс. рублей, продукция поставлялась в Хиву, Самарканд и даже в Индию. Для торговли с заморскими странами новый хозяин нанимал иностранных специалистов, а главная статья экспорта — шелковая нить, обвитая золотом — доводилась до необходимой кондиции на одном из заводов в Италии. После смерти Владимира дело его унаследовали сыновья и племянники. В 1881 г. они учредили Промышленное и торговое товарищество «Владимир Алексеев», куда кроме золотоканительной фабрики вошли и другие предприятия, в том числе шерстомойная фабрика в с. Григоровка Харьковской губернии, которая стала первой в России по выпуску высококачественной очищенной мериносовой шерсти. Кроме того, наследники построили хлопкоочистительную мануфактуру, содержали крупные овцеводческие хозяйства и конные заводы в Средней Азии.

Будущий гений театра и бизнесмен Константин Сергеевич Станиславский родился 5 января 1863 г. в Москве.

О своей семье он впоследствии писал: «Мой отец, Сергей Владимирович Алексеев, чистокровный русский и москвич, был фабрикантом и промышленником. Моя мать, Елизавета Васильевна Алексеева, по отцу русская, а по матери француженка, была дочерью известной в свое время парижской артистки Варлей.» Родители Станиславского принадлежали к прогрессивным торгово-промышленным кругам, из которых вышли близкие семье Алексеевых крупнейшие деятели культуры — П. М. Третьяков, А. А. Бахрушин, С. И. Мамонтов и др. Это была счастливая и богатая семья. Начальное образование Костя получил дома, где родители устроили «целую гимназию». В 13-летнем возрасте его отдали в настоящую гимназию, из которой он, по собственному признанию, не вынес ничего. Как все творческие личности, он не терпел зубрежки, учился без удовольствия, по инерции, а источником духовного развития назвал впоследствии Малый театр, спектаклями которого грезил во сне и наяву. По причине хронической неуспеваемости родители перевели будущего бизнесмена в частный Лазаревский институт восточных языков, который он с грехом пополам окончил в 1881 г.

В начале следующего года 19-летний востоковед был принят на работу в контору семейной фирмы. Его старший брат В. С. Алексеев вспоминал: «Костя не любил гимназии и института и поступление на фабрику считал освобождением от классицизма. Он быстро освоился с делом, им были довольны. Работа там была кропотливая и ответственная. Приходилось иметь дело с золотниками и долями золота и серебра. Трудность была еще и в том, что надо было взвешивать металл, катушки, крохи и прочее правой рукой и на очень чувствительных коромысловых весах, а на счетах одновременно считать левой рукой».

К этому времени золото канительный бизнес перестал приносить стабильный доход. Кризис производства был вызван старением оборудования и технологии, а также всевозрастающим давлением со стороны местных и иностранных конкурентов. Кроме того, рынок постепенно отказывался от золотого шитья ввиду его большой дороговизны. Выполнение служебных обязанностей на фабрике Товарищества «Владимир Алексеев» не приносило молодому менеджеру морального удовлетворения. Значительно больше Константина Сергеевича интересовал мир театра, где с 1885 г. он был известен как актер Станиславский. На сцене его партнершей была сама Ермолова, а после спектакля грим-уборную штурмовали поклонницы и журналисты.

К 1888 г. на его счету было уже около 40 сыгранных ролей и 20 постановок. В том же году Константин Алексеев стал одним из основателей Московского общества искусства и литературы, вскоре превратившегося в один из очагов российской культуры. По окончании «артистического отрочества» в 1889 г. он женился на Марии Перевощиковой (на сцене Лилиной) и через два года у супругов родилась дочь Кира, а в 1894 г. — сын Игорь.

Станиславский играл и ставил большие спектакли, учился у мастеров, приобретал сценический опыт и много размышлял. Общество искусства и литературы просуществовало десять лет. Именно на эти годы приходится и пик предпринимательской деятельности Константина Сергеевича. Его старший брат вспоминал: «Когда у Кости началось серьезное увлечение театром и сценой, занятия на фабрике стали тяготить его. Чтобы не задохнуться, надо было найти выход для себя и вместе с тем не погубить дела. И вот Костя, составив себе план действия, принялся с тройной энергией за организацию дела на новых условиях. Приходилось целыми днями сидеть над планами зданий и расположением машин, обдумывать новые условия существования действительно утопавшего в рутине дела».

В апреле 1892 г. отец отправил Константина за границу, к конкурентам. Предлогом было согласование совместной работы над крупным заказом, а настоящей целью — разведывание промышленных секретов лучших европейских предприятий. В Германии Алексеев-Станиславский посетил знаменитые фабрики Шварца и Венинга в Мюль-хаузене, во Франции — мировой центр золотоканительной промышленности в Лионе. В письме домой новоявленный «шпион» жаловался: «В Лионе фабриканты очень скрытны — официального разрешения на осмотр получить невозможно. Пришлось осматривать потихоньку, то есть в то время, когда мастера отдыхают днем».

С ролью разведчика актер Станиславский справился с честью, и уже из Парижа бизнесмен Алексеев докладывал брату: «Все, кажется, устроилось очень хорошо, и по приезде в Москву я буду знать все, и даже больше, по интересовавшим меня вопросам золотоканительного дела. Интересного я узнал очень и очень много. Теперь меня уже не удивляют баснословно дешевые цены заграничных рынков. Папаня поймет, какого прогресса достигли здесь в золотоканительном деле: я купил машину, которая сразу тянет товар через 14 алмазов. Другими словами: с одного конца в машину входит очень толстая проволока, а из другого — выходит совершенно готовая».

Константин Сергеевич не зря гордился приобретением. Технология получения золотой канители на его московской фабрике была допотопной: проволока сматывалась с отдаточной фигурки, пропускалась через стальной калибр (волоку) и наматывалась на приемную катушку. После этого рабочий машину останавливал, переносил катушку на фигурку, а конец проволоки продевал через коническое отверстие калибра с меньшим диаметром. В итоге она снова наматывалась на катушку. Так повторялось до тех пор, пока проволока не утончалась до нужного диаметра, иногда до толщины человеческого волоса. Протаскивали ее через волоки нередко более 100 раз. Отсюда и пошло выражение «тянуть канитель».

Кроме того, Алексеев-Станиславский «узнал также, как можно золотить без золота, и много-много других курьезов». «Очень этим доволен и надеюсь, что по приезде мне удастся поставить золотоканительное дело так, как оно поставлено за границей», — писал он брату.

Спустя месяц Константин Сергеевич вернулся в Москву и прямо на вокзале столкнулся с поджидавшим его антрепренером Малого театра, слезно просившим заменить на гастролях заболевшего актера А. И. Южина. И Станиславский сразу же взял верх над Алексеевым: «Отказать было нельзя, и я поехал, несмотря на утомление после долгого заграничного путешествия. Не повидавшись даже с родными, которые ждали меня дома». Вечером того же дня, в Ярославле, он уже блистал в роли художника Богучарова в пьесе, написанной его будущим соратником по Московскому Художественному театру В. И. Немировичем-Данченко.

С. В. Алексеев простил «блудного сына» только после того, как тот представил правлению Товарищества детальный план технической реорганизации фабрики на 17 страницах, подтвержденный инженерными расчетами. На первом этапе Константин Сергеевич рекомендовал объединить семейное производство с фабрикой конкурентов П. Вишнякова и А. Шамшина в одно товарищество. Затем следовало построить большой двухэтажный корпус, перестроить старые цеха, а котельную и кузнечную мастерскую, как создающие шум и загрязняющие атмосферу, — разместить в отдельных зданиях. Гвоздем проекта было радикальное изменение технологии волочения и покрытия изделий благородными металлами. В результате применения новых машин предполагалось значительно снизить себестоимость продукции и увеличить производительность труда в 10 раз.

Переоснащение производства заграничными волочильными станками и гальваническое золочение проволоки сделало новое Товарищество крупнейшим в своей отрасли. Российские конкуренты бросились приобретать французские машины, однако Станиславский и это предусмотрел. В импортном станке главной деталью были алмазные волоки (фильеры) — кристаллы в металлической оправе с проделанными в них отверстиями. Владея эксклюзивной технологией их производства, французы и итальянцы спокойно продавали свои аппараты, зная, что за новыми фильерами русские придут к ним. В 1894 г. Константин Сергеевич нарушил эту монополию, открыв на фабрике собственный алмазный цех, что позволило реставрировать не только свои волоки, но и обслуживать конкурентов.

В начале 1899 г. правление Товарищества решило создать отдел по сверлению алмазов. Не обладая секретной технологией «мелких лионских фабрикантов фильер», москвичи просто перекупили профильного специалиста — Клода Ренома и перевели алмазный цех в более просторное помещение. Затем его укомплектовали швейцарским оборудованием, а также машинами, изготовленными своими умельцами: инженером Т. М. Алексеенко-Сербиным и механиком П. Бурылиным. Вскоре цех смог полностью удовлетворять потребности своего предприятия: уже в 1898 г. из имевшихся на фабрике 16,7 тыс. волок алмазных было 9,4 тыс., рубиновых — 7 тыс. и сапфировых — чуть больше двухсот. За производство алмазных волок рабочие получали дополнительные премии.

Сенсацией Всемирной промышленной выставки 1900 г. в Париже стало присуждение «Гран-при» российскому Товариществу «В. Алексеев, П. Вишняков и А. Шамшин», представившему на суд жюри новый вид золотошвейных нитей. Своей тонкостью и мягкостью эти нити превзошли лучшие мировые образцы. Председатель правления Товарищества К. С. Алексеев, инженер Т. М. Алексеенко-Сербии и еще несколько работников фабрики получили медали и дипломы выставки.

Алмазный цех отнял у Станиславского пять лет жизни, однако в это же время он создал 14 ярких сценических образов. Константин Сергеевич играл Отелло в одноименной трагедии Шекспира, Бенедикта и Мальволио в его же комедиях «Много шума из ничего» и «Двенадцатая ночь». Блистал в комедиях А. Н. Островского «Дикарка», «Светит, да не греет», «Горячее сердце», был режиссером и исполнителем роли Генриха в пьесе-сказке Г. Гауптмана «Затонувший колокол», имевшей исключительный успех у публики. Одновременно он ставил отрывки из опер «Пиковая дама» и «Черевички» П. И. Чайковского, «Руслан и Людмила» и «Иван Сусанин» М. И. Глинки, «Ратклиф» Ц. А. Кюи и др.

К концу XIX в. компания «В. Алексеев, П. Вишняков и А. Шамшин» освоила рынки, где мода на золотое шитье не проходила никогда: Индию, Китай, Персию и Турцию, что позволило Станиславскому осуществить свою мечту и открыть собственный театр. Вот что писал бизнесмен о цели театра в своих мемуарах: «Программа начинающегося дела была революционна. Мы протестовали и против старой манеры игры, и против театральности, и против ложного пафоса, декламации, и против актерского наигрыша, и против дурных условностей постановки, декораций, и против премьерства, которое портило ансамбль, и против всего строя спектаклей, и против ничтожного репертуара тогдашних театров».

В то время театральное искусство стало приносить неплохие доходы, превращаясь в настоящий бизнес. Частные театры пользовались большим успехом у прогрессивной публики, принося за один вечер до 2 тыс. рублей сборов. Константин Алексеев имел достаточно личных средств для инвестиций в новое дело, но и тут он поступил как опытный предприниматель: создал акционерное общество для привлечения чужих денег.

Для успешной раскрутки проекту не хватало только опытного творческого менеджера. На эту «роль» режиссер Станиславский наметил своего старого знакомого В. И. Немировича-Данченко. Если верить театральной легенде, встреча будущих компаньонов состоялась в отдельном кабинете «Славянского базара» и продолжалась в течение 26 часов без перерыва. В ходе этой беседы были сформулированы задачи нового театрального дела и программа их осуществления. По словам Станиславского, обсуждали «основы будущего дела, вопросы чистого искусства, наши художественные идеалы, сценическую этику, технику, организационные планы, проекты будущего репертуара, наши взаимоотношения». Кроме того, был утвержден состав труппы, костяк которой составили молодые актеры, и скромное оформление зала. Разделили обязанности (литературно-художественное руководство поручалось Немировичу-Данченко, коммерческое — Станиславскому), обсудили круг авторов (Ибсен, Гауптман, Чехов) и репертуар.

10 апреля 1898 г. было создано Товарищество для учреждения в Москве общедоступного театра. Договор, заключенный десятью пайщиками, гласил: «.Распорядителями дела избираются К. С. Алексеев и В. И. Немирович-Данченко, им поручается вести как художественную, так и хозяйственную часть, предоставляется право нанимать помещения для театра, приглашать и увольнять артистов и всех служащих, заключать договоры и действовать во всем на правах полных хозяев с личной своей ответственностью перед товариществом. Вся чистая прибыль, которая окажется за данный отчетный год, подлежит распределению в следующем порядке: 10 % прибыли поступает в дополнительное вознаграждение за труд распорядителям, т. е. Алексееву и Немировичу-Данченко, остальные 90 % должны служить источником для уплаты каждому из товарищей на внесенный ими капитал, но в размере не свыше 6 % на 1 рубль взноса. Если при этом получается остаток, то половина его выдается распорядителям поровну, а вторая идет для усиления средств предприятия.»

Уставный капитал Товарищества составил 25 тыс. рублей. Часть этих денег пошла на аренду театра «Эрмитаж» в Каретном ряду, и 14 октября 1898 г. Художественно-общедоступный театр открылся спектаклем «Царь Федор Иоаннович» (Станиславский играл князя Шуйского). За первым шумным успехом последовали другие: «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад», «Мещане», «На дне», «Доктор Штокман», «Жизнь человека», «Месяц в деревне». В этом была немалая заслуга Константина Сергеевича, проявившего в театре весь свой максимализм, все недовольство актерскими штампами и постоянную установку на новизну, к которой он привык в бизнесе. Как писал современник: «Режиссерская фантазия Станиславского не знала границ: из десяти выдумок восемь он отменял сам, девятую — по совету Немировича-Данченко и только десятая оставалась на сцене».

Творческая работа режиссера Станиславского шла рука об руку с предпринимательской деятельностью заводчика Алексеева, ставшего к тому же главным акционером Московского Художественного театра, довольно дорогого объекта недвижимости. В техническом отношении особняк в Камергерском переулке был самым современным из российских театров, а на базе семейной золотоканительной фабрики в 90-е гг. XIX в. были созданы два завода — меднопрокатный и кабельный. Позже, в 1910–1912 гг., для них было построено отдельное здание, в котором сегодня располагается завод «Электропровод».

Вскоре эта часть производства начала приносить гораздо больше доходов, чем золотая нить, а эксклюзивные алмазные фильеры Товарищества «В. Алексеев, П. Вишняков и А. Шамшин» покупали теперь еще и электротехнические заводы. Идя в ногу со временем, талантливый менеджер наладил на фабрике резиновый цех для выпуска изолированных проводов. Во время Первой мировой войны оборот его предприятий составил около 4 млн рублей золотом. Двойная жизнь предпринимателя-театрала прекратилась в 1917 г., когда бывшие «таланты и поклонники» режиссера Станиславского национализировали собственность капиталиста Алексеева, великодушно сохранив ему жизнь и дав возможность «реализовать себя в искусстве».

Советские биографы знаменитого реформатора театра сообщали: «До революции влияние вкусов буржуазного зрителя препятствовало осуществлению большой художественной программы Станиславского, сковывало его творческие силы. После Октябрьской революции Станиславский полностью посвятил свою жизнь искусству». А чему еще ее оставалось посвящать? Новая власть не оставила талантливому менеджеру выбора. На его семейной фабрике с безликим именем «Московский электрозавод» новые хозяева тянули вольфрамовую нить для лампочек Ильича, выполняя программу ГОЭЛРО, а улицу Малую Алексеевскую переименовали в Малую Коммунистическую.

После тяжелого сердечного приступа, случившегося в юбилейный вечер МХАТа в 1928 г., врачи навсегда запретили режиссеру выходить на подмостки. К работе он смог вернуться только через год, посвятив остаток жизни теоретическим изысканиям, педагогическим пробам «системы Станиславского» и занятиям с молодежью в своей Оперной студии. Разработанная им система актерского мастерства стала основой развития мирового реалистического театра XX столетия и была изложена в книге «Работа актера над собой», издания которой на родном языке мастеру так и не довелось увидеть.

О последних днях его жизни осталось свидетельство писателя Виктора Некрасова: «В углу дивана, глубоко погрузившись в его мякоть, сидит длинноногий человек в ботах.

Сквозь большие круглые стекла пенсне с тесемкой на нас смотрят маленькие, слегка иронические глаза. Лицо мало приветливое». В то время он уже давно никого не любил и ненавидел «советскую действительность», в которой ему довелось жить, которая загнала его в тупик, лишила веры в людей, сделала подозрительным, а еще потому, что чувствовал близость смерти: жить бедному Константину Сергеевичу оставалось полтора месяца.

7 августа 1938 г. режиссер Станиславский умер. Причина — сердечная недостаточность, вероятно, ишемическая болезнь. Аортокоронарное шунтирование изобрели только полвека спустя.

Похоронили Константина Сергеевича на Новодевичьем кладбище. В советское время именем Станиславского назывался Леонтьевский переулок (в районе Тверской улицы), где в 1920–1938 гг. жил и работал великий реформатор театра. В 1948 г. там был открыт его музей-квартира, а на Пушечной улице, 9 и в Леонтьевском переулке, 6 установлены мемориальные доски. Имя «забытого предпринимателя» и всемирно известного режиссера было присвоено двум московским театрам — Драматическому и Музыкальному.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.