Возвращение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Возвращение

Вернуться обратно в Москву до конца войны тоже было делом нелегким - был нужен вызов, а мне его, так уж вышло, сделать было некому. Помогла водочка - за бутылку мне выправили нужную бумагу, и я одна, без сына, вернулась в столицу (Паша вернулся вместе с моей мамой через несколько месяцев). Причем, надо сказать, по сравнению с Омском, где у нас была налаженная жизнь, в Москве был просто голод. У свекрови было трехразовое питание на работе, в связи с чем ни карточек, ни пайков, которые можно было отнести домой, ей не полагалось.

После войны жизнь складывалась не менее интересно, чем до. Меня влекла наука, и я поступила работать в научный кабинет при театроведческом факультете. И так уж получилось, что почти все сотрудники хромали на пятую ногу, скажем так. И в какой-то момент - нет, никого не арестовали, - просто кабинет был ликвидирован за один день. Интересно, что ровно за сутки до того мой знакомый Петр Кабанов, работавший в Комитете по делам искусств, позвал меня туда на работу. А Комитет этот был известной клоакой. И я Кабанова в простых выражениях развернула. На что он ответил: «Посмотрим, что ты скажешь завтра». Понятно, что назавтра его предложение пришлось принять с благодарностью.

Ничего более страшного и гадкого, чем этот Комитет, тогда просто не было. Его начальник Гусев был этакой сволочью по призванию - он делал людям гадости просто потому, что страшно это любил (так, при моем найме на работу за время, которое я шла от его кабинета до отдела кадров, сумма моей зарплаты вдруг резко сократилась, и я была готова устроить скандал). У заместителя Гусева Лебедянского под стеклом был список сотрудников с еврейскими фамилиями, которые должны быть все заменены русскими. И он их медленно, по одному выдавливал. Боролся с космополитизмом.