Кокаиновый Робин Гуд, король отверженных. Пабло Эскобар
Кокаиновый Робин Гуд, король отверженных. Пабло Эскобар
Сначала над ним смеялись. Но вначале смеялись над многими, и даже если он этого не знал, то мог предположить. Люди часто не замечают, что слиток, который валяется под их ногами и кажется таким грязным, на самом деле оказывается золотым. Разве не смеялись над молодым изобретателем пишущей машинки, который предложил свое изобретение компании «Ремингтон» и получил отповедь: не стоит заниматься чепухой и ломать голову над созданием сомнительных машин, когда в распоряжении хозяина находятся сотни добросовестных клерков. Когда же вконец измученный изобретатель все-таки кое-как сбыл свой патент «Ундервуду», эта компания в течение последующих 50 лет успешно продала 12 миллионов пишущих машинок. И разве не продал за бесценок патент с никому не известным исполнителем Элвисом Пресли владелец крохотной фирмы грамзаписи, считая певца совершенно бесталанным?
Нечто подобное произошло с двумя молодыми колумбийцами из глубинки. Один из них был по профессии автослесарем, а второй — скотоводом. Они явились в редакцию одной из газет Боготы и заявили, что у них есть план, как быстро оплатить растущий, словно на дрожжах, внешний долг Колумбии и таким образом решить многие экономические проблемы, в том числе и тотальное обнищание населения. «Посмотрите, на что может надеяться население нашей страны? — говорил Пабло. — Стоимость жизни высока, постоянная безработица… Сотни людей готовы на все, на любой труд, даже самый унизительный, лишь бы не потерять средств к существованию. Значит, первый враг нашей страны — это безработица и неполная занятость населения. Нужно решить эту проблему, и я знаю, как сделать это.
У нас богатейшая страна, но мы нищенствуем. В этой земле есть нефть, уголь, уран и руды цветных металлов. Нам принадлежат воды двух океанов, а климат и почвы замечательно подходят для сельского хозяйства. Колумбийский текстиль и кофе по праву считаются лучшими в мире. Но мы не владеем тем, что имеем. Минеральными ресурсами распоряжаются транснациональные корпорации. Кофе — это хорошо, но на нем одном национальную экономику не поднимешь. Страна богатая, а ее жители — нищие. Значит, надо начать с того, что постоянно требует американский рынок: с марихуаны и коки».
В газете над парнями посмеялись и выгнали вон. Но молодые люди, одного из которых звали Пабло Эскобар, а второго — Хорхе Очоа, ничуть не смутились подобным приемом, надо отдать им должное. Они решили исправить положение в стране самостоятельно, если их не хотели слушать.
Пабло Эскобар.
Эскобар и Очоа начали подпольную деятельность, и вскоре их капитал исчислялся несколькими миллиардами долларов.
Итак, молодые люди отправились на юг Колумбии, в район плато Идолов, где до сих пор можно увидеть каменные изваяния, высящиеся в золотых солнечных ореолах, и места ритуальных погребений. Время здесь, казалось, замерло, причем не только для каменных изваяний, но и для местного населения, жившего в оцепенении навсегда погибших надежд и утраченных желаний, не замечающих завораживающей дух панорамы изумрудных горных хребтов, подернутых серебристо-белой дымкой водопадов. Люди жили в глинобитных лачугах, нищие и вечно чем-то испуганные.
Здесь, около маленьких и почти безлюдных поселений, и было решено занять под плантации коки 15 тысяч гектаров земли. План представлялся выгодным: ведь с каждого гектара можно было собрать до нескольких тысяч тонн листа, причем из каждой тонны получалось 3,5 килограмма кокаина. А далее из каждого килограмма кокаина вырабатывалось больше тысячи коммерческих порций наркотика, разведенного пудрой, тальком или мукой.
Вскоре все население было превращено в кокерос — подручных наркомафии, которые всегда были готовы сообщить об обстановке в районе; начались контакты торговцев наркотиками с представителями правоохранительных органов и военными. Подобные факты становились достоянием гласности крайне редко, но если они по какой-либо причине предавались огласке, то буквально потрясали воображение.
Так, однажды целое воинское подразделение принимало участие в перевозке оборудования одной из кокаиновых лабораторий, принадлежавших Пабло Эскобару. Это была скандальная история, поскольку отряд особого назначения колумбийской армии под командованием капитана Альваро Переса, специально прошедший курс подготовки проведения боевых операций против наркомафии, по личному распоряжению генерала Майчела почти месяц охранял аэродром наркобарона. Сорок три сержанта и пять офицеров собственноручно помогали осуществлять погрузку в самолеты оборудования, необходимого для производства кокаина, химикаты и мешки с уже готовой продукцией. Далее военные сопровождали груз до другой лаборатории, а потом охраняли ее до тех пор, пока на ней не было налажено производство наркотиков.
Об этой истории так никто и не узнал бы, как никто не знает о большинстве подобных операций, если бы вдруг в некоторых из военных не заговорила совесть. Шестеро военных принесли рапорты с повинной. Вот только три выдержки из их признаний: «Все участники операции прекрасно знали о ее цели», «Груз сопровождали пять гражданских лиц, которым выдали штатные карабины со склада нашей бригады, но когда операция завершилась, никто не потребовал, чтобы оружие было возвращено на склад», «При расставании руководитель переброшенного объекта в качестве благодарности за хорошо проделанную работу выплатил мне 4 миллиона песо. Эти деньги были поделены между всем личным составом роты. Таким образом, на каждого пришлось в среднем от 45 до 150 тысяч песо. Лично я взял себе 250 тысяч песо».
Раз поступили заявления с подобными признаниями, то пришлось военному трибуналу открыть дело. Год велось разбирательство, а потом оно прекратилось, как было сказано в резолюции, «за отсутствием состава преступления». Больше об этой сенсации никто не вспоминал.
В следующий раз попался начальник отдела обслуживания колумбийского генерального штаба майор Альваро Кастельянос. Он перевозил в служебном «джипе» не менее 80 килограммов героина, а рядом с ним сидел сам хозяин товара, наркоторговец и уважаемый мафиози сеньор Аведаньо. Майору повезло меньше, чем его товарищам: вероятно, он не захотел делиться со своим командованием, да к тому же продал пресловутому сеньору Аведаньо служебный автомат. На допросе майор признался, что оружие он продал по разрешению Марио Гальо, служившего в качестве адъютанта в аппарате верховного главнокомандования Колумбии. В результате несчастный Кастельянос заработал 10 лет тюремного заключения, озлобленный и чувствующий себя обыкновенной пешкой в игре, которую вели между собой боссы наркомафии и верховное главнокомандование.
В районах, где выращивалась кока, жизнь всегда была небезопасной. Однажды деревню захватили 15 военных, вооруженных армейскими автоматами, с виду представители власти. В 4 часа утра двери жалких хижин были выломаны, а жителей выгнали на улицу и заставили лечь вниз лицом. После этого люди в армейской форме расстреляли все население поселка. Об этом страшном факте стало известно со слов маленькой девочки, единственной уцелевшей в той бойне, поскольку мать успела закрыть ее от пуль своим телом. Полиция провела расследование и установила, что в уничтоженном поселке действовала лаборатория по производству кокаиновой пасты. Здесь же простирались поля с произрастающими на них тысячами кустов коки. Но главное — отнюдь не армейское подразделение столь жестоким образом расправилось с жителями деревни. Их уничтожили представители конкурирующего мафиозного клана.
Если же полиция решалась уничтожать посевы коки или подпольные лаборатории, то ответные меры со стороны мафии следовали незамедлительно. Так, на одном из шоссе неизвестными в черных капюшонах был застрелен председатель муниципального совета Пауны Пабло Паэс. Вместе с ним погибли также все его телохранители. Далее последовала очередь второго члена муниципального совета Пабло Гомеса, потом — депутата палаты представителей Эдгара Солано. Несмотря на то что последний был убит самым наглым образом в людном месте, никто не запомнил примет стрелявших людей, и все эти дела канули в Лету. Видимо, «закон омерта» можно считать общим для всех мафиозных группировок, в какой бы стране они ни обосновались; к числу их относится и Колумбия.
Пабло Эскобар поставил кокаиновую промышленность в Колумбии на широкую ногу, причем лаборатории подразделялись на два типа. Первая часть, относительно небольшая, располагалась в районе Пуаны. Здесь крестьяне выращивали сырье, после чего занимались полной переработкой коки в наркотик.
Пабло Эскобар. Тюремная фотография.
Основная же часть лабораторий использовала кокаиновый полуфабрикат, который доставлялся из Боливии и Перу. Именно здесь производился огромный объем товара. Все эти предприятия являлись практически неуязвимыми с воздуха. Их не приходилось маскировать плантациями кустарников. Эти лаборатории находились либо в самой чаще непроходимой сельвы Амазонии, либо располагались в непримечательном сельском или городском квартале. Для производства наркотиков подобные фабрики подходили идеально, поскольку кокаиновая паста, в отличие от больших мешков с листьями коки, имела крайне незначительный объем, а уж исходный продукт был и вовсе почти неприметен.
В связи с подобным положением вещей полицейские отряды, время от времени ведшие борьбу с наркомафией, решили сосредоточить свои усилия на борьбе с бочками, стандартными емкостями вместимостью 220 литров. Правда, боролись не со всеми бочками, в которых находился промышленный материал, а только с теми, где находился керосин, ацетон или эфир. Как-то в Медельине полиция обнаружила тайный склад, где хранилось 92 тонны эфира, а в Боготе — 110 бочек ацетона, 26 эфира и 16 соляной кислоты.
Между прочим, с последней акциям органам правопорядка исключительно не повезло. Товар, конечно, обнаружили, но потом выяснилось, что хранить его в общем-то негде, а потому придется все оставить на месте, как есть. Охранять бочки тоже особенно было некому, а потому, когда через некоторое время о складе в Боготе вспомнили и решили заглянуть в бочки, то представителей власти ждал сюрприз. Химикатов в бочках не оказалось. Вместо них там плескалась только ржавая вода.
Действительно, эти бочки оказались наиболее слабым звеном в цепочке производства наркотика. Они были чересчур громоздки, но в то же время обойтись без них было нельзя: свежие листья коки возможно превратить в белый порошок только после того, как пройдет их взаимодействие со смесью эфира и ацетона, а также марганцовокислого калия, керосина, извести и соляной кислоты. Благодаря этим бочкам полиция нередко приходила к самым дверям подпольных лабораторий.
Благодаря Эскобару город Медельин — центр колумбийского департамента Антиоккия — стал известен на весь мир как опорный пункт наркомафии. Антиоккия получила название «синяя республика» за любопытную склонность ее жителей раскрашивать различные детали своих домов в красный или синий цвет, что означало приверженность владельца либо к либеральной, либо к консервативной партии. При этом преобладал в основном синий цвет, а значит, в своем большинстве антиоккийцы являлись консерваторами. Консерватизм местных жителей охватывал буквально все стороны жизни. Они не только поддерживали партию консерваторов, но и стремились к устоявшемуся веками образу жизни.
Здесь, в Медельине, посреди старинных соборов и дворцов эпохи испанского владычества почти не чувствуется движение времени. Настолько же безмолвны и величественны горы вокруг города. Здесь почти не ощущается даже дуновение ветра, а потому огромные ветви пальм только лениво колышутся над дремлющими в своих креслах-качалках почтенными горожанами. Здесь царит постоянная весна, вернее, конец мая — время, идеальное для цветения капризных прекрасных орхидей.
В Европе этот город иногда называют столицей орхидей, зато местные жители зовут его иначе — столицей бездомных. Ни в одной области страны уровень безработицы не достигал такой критической отметки, как в Медельине. Здесь часто можно было видеть бедняков, прикрывшихся на ночь листом фанеры. Таким образом у них получалось подобие домика: ведь асфальт всегда теплый, как весной. Зато и дожди идут постоянно, а оттого фанера размокает и картон становится пористым.
Только с течением времени власти постепенно начали заменять истлевшие картонные стены и заборы кирпичными. Но картину нищеты можно увидеть только в лощинах и на склонах холмов. Что же касается центра Медельина, то он демонстрирует безупречный вкус архитекторов, отстроивших его. Он элегантен, он взметается ввысь стенами небоскребов. Здесь и находился главный штаб медельинского наркокартеля, занимавшегося контролем надо всеми операциями, связанными с кокаином. В совет директоров входили уже известный Хорхе Очоа, составивший первоначальный капитал на корридах, Пабло Эскобар и Карлос Ледер.
Когда Пабло Эскобар познакомился с Энрике Карлосом Ледером, он сразу понял: вот еще один очень сообразительный компаньон, который, как никто другой, подходит к их компании с Очоа. Этот человек относился к тем, кто не грабит банки, а просто их покупает, и это качество Эскобару очень импонировало.
Карлос Энрике Ледер тоже был человеком с очень непростой судьбой. Его родители, немецкий инженер и колумбийская провинциалка, рано развелись, бросив мальчика на произвол судьбы. Карлос несколько лет маялся в разных интернатах, а потом, когда ему исполнилось 15 лет и он понял, что такая жизнь ему надоела окончательно, мальчик просто сбежал из приюта, без каких-либо документов перебрался через границу США и вскоре уже был в Нью-Йорке. Там он поселился в районе, где обитали эмигранты из Латинской Америки, научился зарабатывать себе на жизнь. Карлос продавал марихуану, угонял машины и разбирал их на запчасти. Естественно, поскольку он был еще молод и неопытен, то очень скоро попался и получил трехлетний срок в тюрьме. За это время Ледер успел многое обдумать обстоятельно и, выходя из ворот тюрьмы, не имея в кармане ни гроша, уже знал, что теперь мелкую игру он вести не станет. Теперь все будет только по-крупному.
Ледер вернулся в Колумбию, в Медельин, где сумел понравиться Эскобару своим живым умом и проницательностью, а поскольку Пабло никогда не отличался мелочностью, то его протеже сделал карьеру поистине головокружительную. И двух лет не прошло, как он уже стал одним из боссов медельинского картеля.
К 30 годам Карлос приобрел для себя небольшой остров из состава Багам, который очень скоро получил название «остров кокаина». Остров Ледер купил не потому, что таким образом хотел продемонстрировать свою успешность и состоятельность. Ему понравилось, что в этом живописном месте был расположен небольшой аэродром, который мог пригодиться для перевозки кокаиновых курьеров, пробиравшихся из Колумбии в США. Этот аэродром использовали постоянно.
В среднем в сутки он обслуживал до 30 рейсов.
Естественно, и о себе Ледер не забывал. Гости у него бывали постоянно, и веселье на «острове кокаина» било ключом, заставляя вспомнить о временах упадка Римской империи. На специально проложенном шоссе устраивались автогонки; гости развлекались стрельбой из автоматов по павлинам, закупленным хозяином в огромном количестве и свободно гуляющим на воле. И конечно же, в ночное время небо над островом постоянно озарялось фейерверками.
Иногда случались и накладки. Например, однажды один из сильно перебравших гостей решил пострелять не только по павлинам, но и по проплывавшей мимо прогулочной яхте. Вероятно, он решил опробовать работу крупнокалиберного пулемета. Хозяин яхты подал заявление о нападении на него в полицию, после чего власти заботливо предупредили Ледера: через 2 недели ему будет нанесен визит вежливости. Этих 2 недель хватило с головой, чтобы кокаиновый барон полностью привел в надлежащий вид свой остров. Он принял гостей-полицейских как самый радушный хозяин, угостил их, выплатил гонорар, после чего весьма довольные стражи порядка удалились, оставив Ледера в покое.
В Колумбии у Ледера имелось три огромных поместья. Помимо наркотиков, он занимался еще и политикой. Казалось бы, при чем здесь политика? Однако связь была, и самая непосредственная, ведь Ледер ничего не делал просто так. Ледер пропагандировал неонацистские взгляды и время от времени устраивал в амазонской сельве пресс-конференции для журналистов. Он собирал представителей прессы в аэропорту Боготы, где их ждал самолет, принадлежавший наркобарону, а потом они летели в самую гущу леса. Там Ледер произносил лекцию, а затем следовал банкет.
Его партия называлась Гражданское национальное латинское движение. В конгресс она так и не попала, зато Ледер поддерживал также ультраправую тайную группировку МАС. В результате министр юстиции Парехо Гонсалес сделал осторожный вывод: «Я не берусь утверждать, что между наркомафией и террористами существует союз. Но связь — вполне вероятно. Сеньор Ледер не раз провозглашал себя поклонником нацистов».
Дело в том, что МАС в середине 1980-х годов являлась по сути карательным отрядом, во главе которого стояли самые реакционные личности армейского командования. И солдаты, и офицеры МАС относились к колумбийским вооруженным силам. Таким образом, между наркомафией и армией государства существовала самая тесная связь.
И все же Ледер оказался не настолько дальновидным, чтобы понять, кто же именно является его настоящим врагом и кому он может мешать. Однако позже из того, что случилось, сделал выводы Пабло Эскобар. Итак, в начале февраля 1987 года штурмовая группа полиции Колумбии в час перед самым рассветом пробралась на виллу Ледера. В просторном зале первого этажа они обнаружили 15 человек, спавших где попало. Их, совершенно ошалевших и не понимавших, чего от них хотят, подняли. Это был сам Ледер и группа подростков, по-видимому совершенно одурманенных наркотиками. Все выглядело довольно странным. Ледер никогда не был замечен в пристрастии к подросткам, и, кроме того, он практически нигде не появлялся без четырех вооруженных телохранителей, которые в то утро словно испарились. Само собой, при этом напрашивается слово «инсценировка».
До сих пор пользовавшегося правами неприкасаемого Ледера, все еще блаженно улыбавшегося, арестовали и немедленно переправили на борт американского самолета. Здесь было над чем призадуматься: кто оплачивал действия колумбийской армии, чем был опасен один из виднейших наркобаронов и для кого? Уж, конечно, не для Колумбии. Здесь он был совершенно чист. Зато США были в нем кровно заинтересованы. Как бы часто ни произносились с трибун пламенные речи о вреде наркотиков, но все же этот бизнес приносил баснословные прибыли. Соответственно, кокаиновые короли стали главными врагами Америки, поскольку благодаря им, во-первых, Колумбия прямо-таки по юношескому замыслу Эскобара становилась экономически независимой от своего соседа, а во-вторых, наркокартели Америке были совершенно ни к чему: лучше иметь дело с небольшими фирмами и получать прибыль в несколько раз больше, чем до этого.
Однако, возможно, ошибка Ледера объяснялась и тем, что это был первый случай экстрадиции, когда колумбийские власти отшвырнули от себя человека, нужного Америке, как горячую головешку, и предпочли поскорее о нем забыть.
Американская печать хором крикнула колумбийцам: «Спасибо!», превознося доблесть колумбийской полиции. Далее простым обывателям доступно разъяснили, что в руки американской Фемиды попал один из опаснейших преступников и его невозможно выпустить под залог, даже на время следствия.
В американской тюрьме над Ледером поработали как следует, чтобы сделать из бывшего наркобарона осведомителя на службе ЦРУ. В него вложили капитал, и он его впоследствии отрабатывал, правда не имея на данном поприще никаких особых успехов: то пытался подкупить «левых» в Колумбии, то вел переговоры с никарагуанскими «контрас». Впрочем, Америку его безалаберные действия больше не волновали. Не получилось — и ладно. Главное — опасный противник выбыл из игры. Теперь и в глазах медельинского картеля Ледер стал кем-то вроде семейного урода. Своими действиями он вредил организации, которая хотела выглядеть как и все солидные респектабельные картели. Теперь ему светила отставка, а это в кокаиновом бизнесе означает только одно — смерть, а потому Ледер предпочел остаться в комфортабельной одиночной камере, выделенной ему американцами, которая находилась на территории секретной военной базы. Только таким образом он надеялся сохранить свою жизнь.
Пабло Эскобар в сравнении с Ледером был человеком совершенно иного склада. С ним невозможно было договориться, и Америка прекрасно знала об этом. Но пока достать его было делом крайне трудным, хотя бы потому, что в момент взлета своей карьеры он являлся депутатом колумбийского парламента.
Внешне Эскобар чем-то напоминал Портоса из «Трех мушкетеров»: крепкий, с длинными черными кудрями и острыми усиками, практически всегда в отличном костюме. В Медельине его обожали. Он был кумиром всех обездоленных и несчастных. По всему городу возвышались плакаты со слоганом «Не бывать в Медельине трущобам!». Внизу полотно пересекала размашистая подпись Эскобара.
Эскобар всегда был щедр и притом совершенно искренне. Единственное, чего он не мог, — это осчастливить всю страну сразу. Тем не менее он выделил средства на строительство в Медельине жилого комплекса на тысячу квартир. Все эти квартиры бесплатно получили бедные и бездомные, которые привыкли обитать в своих картонных хибарах вблизи городской свалки.
Те районы Медельина, о которых давно забыли власти, Эскобар не оставил без своего внимания. Он провел туда водопровод и электричество, оборудовал для детей многочисленные спортивные площадки.
Не забыл Пабло и свою родную деревню Эмбьягадо. Там появился удивительный зоопарк, настоящий райский сад, где все: и деревья, и цветы, и животные, и птицы, собранные со всего света, — являлось воплощением чуда и детской мечты. Дети посещали этот дивный зоопарк бесплатно.
Наконец, Эскобар вновь заговорил о том проекте, с которым когда-то пришел в газету и был поднят на смех: он предложил президенту Колумбии оплатить внешний долг страны, который на то время составлял 13 миллиардов долларов.
В Америке забеспокоились и высказались вполне определенно: нет, а президент, по сути марионетка, согласился с могущественными соседями (так было и удобнее, и безопаснее) и в результате встал в горделивую позу: мол, он не может принять эти деньги, заработанные на торговле наркотиками. Эскобар на это только плечами пожал: не хочет, как хочет, а он подождет, когда правительство сменится; быть может, оно окажется не таким щепетильным.
К тому времени Эскобар с подачи американцев уже приобрел статус давно разыскиваемого опасного преступника, но связываться с ним все же не хотел никто. Прежде всего потому, что народ обожал его, и ни один, даже самый бедный, крестьянин ни за что не выдал бы своего кумира. Таким образом, Пабло не особенно обращал внимание на то, что его вроде бы разыскивают, и передвигался по стране совершенно свободно. Он продолжал заниматься вопросами бесперебойной деятельности подпольных лабораторий по производству кокаина, а к его услугам всегда был любой человек. Штат разовых курьеров для доставки товара являлся поистине неограниченным.
Итак, он продолжал постоянно доставлять наркотик в США, тем самым усиливая ненависть конкурентных групп. Из всех видов транспорта Эскобар всегда отдавал предпочтение авиации. Благодаря ей контрабандный товар доставлялся быстро, надежно и именно туда, куда требовалось. Если же возникала экстренная необходимость, всегда можно было скорректировать маршрут. Таким образом, грузы огромной стоимости переправлялись через границу, причем предпочтение всегда отдавалось колумбийской авиакомпании «Авианка».
За 5 лет американским властям удалось задержать 35 самолетов этой авиакомпании. Причем наблюдалась одна удивительная закономерность. Однажды таможенная полиция Майами подвергла досмотру «Боинг-747», перевозивший живые цветы — розы, гвоздики, а заодно и пакеты с кокаином на общую сумму 600 миллионов долларов. Немедленно в газетах появилось выступление госдепартамента США, клеймящего наркоторговцев, а заодно и плохую работу колумбийской таможни.
На это колумбийский журналист Хорхе Чильд немедленно откликнулся: «Отмечается странное совпадение. Всякий раз, когда в газетах появляются сообщения о захваченном кокаине, облавах, разгромленных лабораториях, нас вскоре навещает более или менее представительная американская делегация. Но наибольший успех сопровождает действия армии и полиции перед приездом нового посла США».
Однако медельинский наркокартель вовсе не собирался ограничиваться исключительно авиалайнерами. Чаще, пожалуй, использовались небольшие самолеты, своеобразные аэротакси. Для этой цели лучше всего подходил район Гуахира с его выжженной растительностью и красной землей, твердой, как камень, где можно было устроить подходящие аэродромы, а заодно дать работу местным индейцам, прозябающим в страшной нищете.
Название Гуахира произошло от наименования индейского племени, вынужденного спасаться в этой прокаленной солнцем пустыне от испанского господства. В столь страшной местности гуахиро не только сумели выжить и войти в колумбийское общество, но также стать самым жизнеспособным из индейских племен Южной Америки. Достаточно хотя бы упомянуть о том, что их численность составляет около 50 тысяч человек.
Любопытно, что внешний вид индейских жилищ крайне непрезентабелен: они больше похожи на сараи. Однако стоит заглянуть в один из таких сараев, как внутри обнаруживаются новейшие телевизоры и стереосистемы, двухкамерные американские холодильники последних моделей, видеомагнитофоны, фарфор и фаянс. Вся эта роскошь приобретена хозяевами жилищ благодаря их работе, которая сводится к обслуживанию аэродромов.
Самолеты здесь приземляются ежедневно: привозят оружие, химические средства, а улетают с грузом кокаина на борту. Вероятность нападения полиции на подобный аэродром также тщательно оговорена: индейцы обязаны отбиваться от стражей правопорядка до последнего патрона.
И все же практически все идут на риск, предпочитая возможную в будущем опасность сегодняшней жизни в нищете. Ведь нанятые индейцы зарабатывают очень неплохо; к тому же им всегда дается возможность потратить эти деньги. Работникам предоставляются роскошные предметы домашнего быта (конечно, краденые, но какое значение это имеет для индейцев?), товары повседневного спроса, в том числе сигареты и спиртное. А поскольку едва ли не каждый удачный рейс завершается, мягко говоря, массовым гуляньем, то продавцы практически сразу же возвращают себе львиную долю денег.
Практически таким же образом обстоит дело и в США, где, например, только в Техасе существует не менее 5 тысяч частных крохотных аэродромов. Но в любом случае самое главное для пилота — найти нужную полосу для посадки, ведь если сбиться с курса и невзначай сесть на соседние земли, то дело закончится перестрелкой: люди, занимающиеся аналогичным бизнесом, никогда не упустят своего шанса сорвать куш за счет другого. Лучшие самолеты, считают боссы наркомафии, — это небезызвестные «небесные тихоходы», сохранившиеся со времен Второй мировой войны. У них есть ряд преимуществ: огромная грузоподъемность, способность выдерживать перелеты на дальние расстояния, кроме того, их колеса снабжены мощными амортизаторами, что дает возможность выдержать удар о какое-нибудь непредвиденное препятствие.
Американская промышленность позаботилась о том, чтобы аэротакси пользовались относительной доступностью. Несколько видов подобных машин готовы регулярно совершать рейсы в Колумбию. Самолет стоит максимум 2 тысячи долларов; ну конечно, при этом не следует забывать, что конспирация тоже стоит денег. Наркомафия обычно засылает своего агента к какому-либо не особенно крупному дельцу, который хочет иметь подобный самолет, но не может. Ему предлагают купить самолет с условием: деньги — наши, имя в паспорте — ваше, распоряжаетесь машиной как вам угодно за исключением пары дней в неделю, когда самолет понадобится тому человеку, который за него заплатил. От такого выгодного предложения вряд ли кто способен отказаться.
Как же происходит переброска партии кокаина? Например, на Гуахире приготовлена к отправке солидная партия наркотика. В этом случае пилот, используя американский самолет, купленный вышеописанным способом, должен сдать в диспетчерскую службу план полета, который обычно выглядит как деловой рейс: сначала Гаити, потом острова Кайкос, а далее снова в Америку. Таким образом, весь полет занимает не более суток. На Гаити приземляться очень удобно: особенностью таможенной службы здесь является полное безразличие к перевозимому грузу. Если же время вылета не соответствует тому, что указано в бумагах, можно ограничиться мизерной взяткой.
О том, что самолет приземлится в Гуахире, не узнает никто: этот район находится за пределами действия армейских радаров Колумбии. Но даже в том случае, если кто-то донесет, что из Гуахиры ожидается вывоз кокаина, пилот немедленно получит по рации требование изменить курс и отправится на Кайкос. При благополучном проведении операции самолет берет курс на США и при этом он никогда не доходит до таможни, поскольку существует заранее оговоренное место, где груз сбрасывается прямо в руки покупателя.
По уставу медельинского картеля процедура экспорта готовой продукции чрезвычайно сложна. Если кто-то из членов картеля приготовил наркотик для транспортировки, он обязан воспользоваться услугами перекупщика, другого члена картеля. При этом сделка оформляется по всем правилам, перекупщик дает расписку, но оплатить товар он сможет только тогда, когда станет известно: в США наркотик успешно получен покупателем. При этом первоначальный владелец кокаина получает от 50 до 70 % суммы, обозначенной в договоре, поскольку оставшиеся деньги остаются перекупщику в качестве гонорара.
В том случае, если груз перехвачен полицией, перекупщик обязан выплатить владельцу всю стоимость утраченного товара из собственных денег.
При этом следует учесть, что рынок потребления наркотиков в Америке поистине необъятен и товар идет туда непрерывным потоком, а потому члены картеля одновременно неизбежно выступают в роли и владельцев, и перекупщиков. В результате создается система круговой поруки, при которой каждый член картеля заинтересован в выгоде своего партнера. Это тоже одно из изобретений Пабло Эскобара.
Хотя и здесь не обходилось без обидных накладок, причем денежные потери являлись столь ощутимыми, что были способны в любой момент превратить во врагов бывших друзей. Так, в 1986 году Эскобар передал Очоа 1,7 тонны кокаина. Тот, как и раньше в подобных случаях, отправил груз в Майами на рейсовом лайнере компании «Истерн эйрлайнз». Очоа был абсолютно спокоен за успех операции: за 4 года «Истерн эйрлайнз» успела доставить в Майами и в Нью-Йорк более 30 тонн кокаина, и никогда при этом не было никаких осечек; на Очоа в Америке работали сотни служащих компании, механиков, грузчиков и рабочих. Однако на этот раз кокаиновому королю почему-то не повезло. Кто-то, видимо, сдал его, а в аэропорту самолет встречали американские полицейские, представители ФБР и УБН.
Как такое могло случиться? У Очоа просто в голове не укладывалось. Если 4 года ничего не происходило, что могло измениться на этот раз? Первым делом он подумал об Эскобаре. Что, если это именно он «засветил» груз, хотя, зная характер Пабло, трудно было предположить нечто подобное. Тем не менее Очоа заявил: на этот раз он не намерен выплатить Эскобару сумму, как того требует устав, поскольку Пабло его подставил. «Зачем мне это нужно?» — удивился тогда Пабло. «Я отвечу, — нисколько не смутился Очоа. — Ты хотел порвать мой канал, который я использовал годами, а заодно оставить меня в большом убытке. Ты хочешь взять надо мной верх и предложить потом свой канал для переброски груза».
Это было похоже на безумие, и притом заразительное. Эскобар тоже просто взбесился. Он отдал приказ своим людям выкрасть одного из родственников Очоа, что те и сделали на следующий день. В качестве размера выкупа Пабло потребовал сумму, что был должен ему Очоа за арестованный груз. Но должник решительно отказался расстаться с деньгами, а Эскобар решил, что если уж родственник Очоа не нужен, то ему и тем более, а потому этого несчастного однажды теплым солнечным утром обнаружили в придорожной канаве. Он был похож на решето, и неудивительно: полиция насчитала 57 пулевых ранений в голову и в область груди.
Очоа со своей стороны решил, что это дело он просто так не оставит. Как известно, если хочешь отомстить врагу, убей его брата. Брата у Эскобара не было, но зато был очень близкий приятель. Именно он и попал в засаду, устроенную людьми Очоа. Этот человек получил серьезные ранения, но чудом остался жив. Эскобар позаботился, чтобы за ним хорошо ухаживали, а заодно поставил около палаты раненого двух своих лучших телохранителей.
Больной лежал в палате реанимации центрального медельинского госпиталя, когда через два дня к нему пришли 15 человек, 7 из которых были одеты в форму полицейских, а 8 представились врачам агентами контрразведки. Они спокойно поднялись на нужный этаж, выстрелили точно в головы ничего не подозревающим телохранителям, а потом расстреляли друга Эскобара. Войны Пабло не хотел, а потому на этот раз оставил смерть друга безнаказанной. Кто-то должен был остановиться. В конце концов, он ошибся первым, а значит, следовало задавить в зародыше межклановую войну. Он не должен был этого допустить. Он остановил свое безумие. Он взял себя в руки.
Но теперь Пабло начал наносить удары по тем людям, которые не давали осуществиться его мечте. Эскобар был личностью сильной и на редкость незаурядной и понимал, что его место — в кресле президента страны, ведь он точно знает, как сделать ее сильной и независимой. И пусть он не может осуществлять свои идеи в белых перчатках, но ведь это не очень важно, когда впереди столь блестящие перспективы… В конце концов, наркотик — такой же товар, как и все остальные, и если только он сможет помочь Колумбии победить кризис, то о чем же можно рассуждать?
Но Эскобару мешали, и он начал отвечать крайними мерами. Он не любил убийств, но чувствовал, как его медленно, но верно загоняют в угол. Пабло сделали хищником, и хищником опасным, даже дали новую кличку — Доктор.
Первой жертвой волны тотального террора стал директор тюрьмы особого режима Альсидес Арисменди. Он обвинялся в том, что отказался создать в тюрьме приличные условия жизни для наркоторговцев. На одном из оживленных перекрестков его машину зажали парни на мотоциклах, чьи лица были скрыты шлемами. Всего одна автоматная очередь — и убийцы скрылись в одном из переулков Боготы. Далее в списке значился член Верховного суда Колумбии Эрнандо Борду, которого ждали у подъезда его собственного дома. Борду расстреляли гарантированно, с использованием сразу двух автоматов.
Если людей приговаривали к смерти, они погибали в любом случае. Так, начальник специального полицейского подразделения по борьбе с наркомафией Хайме Рамирес Гомес чудом спасся после нескольких покушений, однако в конце концов и его настигла участь предшественников. Эскобару не нравились убийства, как, впрочем, и другим мафиози, но он не видел иного выхода: ему наносили реальный ущерб, а он в ответ отстреливался, только и всего.
Вскоре его врагом № 1 стал только что назначенный президентом Бетанкуром министр юстиции Родриго Лара Бонилья. Он поклялся, что жизни не пожалеет, чтобы искоренить наркомафию. И действительно, едва войдя в свой рабочий кабинет, он начал применять экстренные меры.
В сущности, наивный Лара не мог даже предположить, что его избрали на роль козла отпущения. Просто правительству было невыгодно перед лицом Америки демонстрировать лояльность по отношению к кокаиновым баронам, и требовалось что-то предпринять. Но как, если любое действие против кокаиновой империи карается смертью, и это неизбежно?
В этот момент и появился наивный рыцарь, верящий, что сможет искоренить зло, которое на самом деле никто, кроме него, искоренять не собирался.
Лара не мог трогать боссов медельинского картеля, однако он сделал все возможное, чтобы арестовать их ближайших помощников, которые держали под контролем крупнейшие лаборатории по производству кокаина, а это сразу же затормозило до сих пор шедшую бесперебойно работу наркокартеля. Один рейд следовал за другим, не давая наркодельцам вздохнуть свободно. Каждую неделю газеты печатали сводки о десятках уничтоженных фабрик кокаина и о готовой продукции, изымаемой сотнями килограммов. Количества изъятого оружия хватило бы на то, чтобы полностью вооружить армейский полк. Самолетов задержали столько, что можно было бы создать авиакомпанию. Лара не успевал подписывать ордера на арест, а правительство уже не знало, как относиться к подобной бурной деятельности: все могло закончиться более чем плачевно не только для самого козла отпущения, но и для тех, кто находился гораздо выше…
Тревоги правительства имели под собой серьезную почву. Оказалось, что с Эскобаром связаны и политические деятели, и солидные бизнесмены, и банкиры, и конгрессмены.
Эскобар не хотел крови. Он попытался сначала уладить дело миром с зарвавшимся министром. Пабло встретился с ним и как член палаты конгресса выразил восхищение столь активной деятельностью, пытался убедить, что если Бонилья болеет за благо страны, то дело у них общее, и на это дело Эскобар денег не пожалеет. Он не понимает только, к чему такой никому не нужный энтузиазм министра юстиции? Лара в ответ вспылил. Он не хотел признавать никаких компромиссов. Он даже вскочил из-за стола, и его руки сами собой сжались в кулаки. Эскобар усмехнулся, и только. Если этому парню, который стоял перед ним, весь покрасневший от приступа ярости, так льстит имидж бессребреника, то Пабло не станет лишать его подобного удовольствия. Что делать, все мы грешны, и этот грешен. Он погряз в гордыне, а это смертный грех.
Депутат конгресса Хайро Рамирес, всерьез обеспокоенный исходом встречи, поспешил выступить с заявлением, будто Лара принял из рук Эскобара солидную сумму. Его поддержал также судья Хулиан Рохас Оталора, как и достойный депутат, постоянно кормившийся с руки Эскобара. Шум вышел большой и, хотя Ларе удалось оправдаться от всех предъявленных ему обвинений, но слух уже был запущен, а, как известно, отмыться от сплетен крайне трудно. Его репутация поневоле оказалась подмоченной, хотя бы в глазах рядового обывателя.
И тогда Лара решил нанести решительный удар, благодаря которому удалось бы обвинить в наркоторговле Пабло Эскобара. Он задействовал огромное количество полицейских и армейских подразделений, разгромил ряд крупнейших лабораторий, уничтожил не мене 40 тонн кокаина стоимостью 1,2 миллиарда долларов, а заодно при этом в его руки попали расписки Эскобара, компрометирующие его бумаги и карты с авиамаршрутами. Президент забеспокоился как никогда. Он решил назначить Лару на пост посла Колумбии в Чехословакии и тем самым убрать его подальше от страны, где обстановка становилась поистине взрывоопасной.
До отъезда Лары оставалось всего несколько недель. Чтобы показать, что он ничего не боится, он даже не стал ездить в автомобиле с пуленепробиваемыми стеклами. Он не надевал бронежилет, считая, что его враги примут это за признак слабости. А слабым он быть не мог; он сам себе не простил бы этого.
В то же время медельинский картель созвал срочное совещание, на котором было принято решение: убрать Лару. Последняя операция стала последней каплей, переполнившей чашу терпения боссов. Эскобар решил заняться делом Лары лично. Он собрал группу из 22 человек под командой Рубена Васкеса. Херман Кинтана по прозвищу «Хрипун» разработал до минуты маршруты поездок приговоренного к смерти министра; он даже прослушивал его домашний и служебный телефоны.
Непосредственно для совершения акции Хрипун нанял двух провинциальных бандитов, не знавших имени своей будущей жертвы; впрочем, за 4 миллиона песо на двоих они готовы были убить кого угодно. Были куплены два легких и одновременно мощных и маневренных автомобиля «Ямаха», приобретено необходимое вооружение: два короткоствольных автомата и осколочные гранаты.
В тот последний вечер апреля, теплый, сиреневый, министр решил поработать подольше. Только в половине восьмого вечера он сел в свой белый «мерседес», а следом не спеша тронулись два джипа с охранниками. Лара уже находился в районе собственного дома, в лучшем районе Боготы, когда его машины обогнали двух мотоциклистов, спокойно двигавшихся в правом ряду. Охрана не сразу поняла, почему в такой теплый вечер пассажир «Ямахи» кутается в пончо, словно его знобит. Когда же ткань пончо заметно натянулась из-за того, что изнутри в нее уперся ствол автомата, было уже поздно что-либо предпринимать.
Когда три автоматных очереди ударили в заднее окно «мерседеса», Лара машинально упал на пол между сиденьями. Шесть пуль пробили ему плечо, не причинив вреда, но, видно, от судьбы не уйдешь, так как только одна, последняя, пуля попала ему точно в затылок и явилась причиной смерти.
Охрана опомнилась от оцепенения, в котором до сих пор пребывала и открыла огонь только через несколько секунд. Две пули обожгли киллера, сидевшего сзади, и он бешено заорал водителю: «Гони!». Мотоцикл с ревом набрал скорость; рядом с джипом охранников взорвалась граната, полыхнуло пламя. Прохожие в ужасе побежали от адской какофонии: взрывов, выстрелов, очередей, завывания полицейских сирен, визга шин на виражах. В один из таких виражей убийцам вписаться не удалось: «Ямаха» перескочила через бордюрный камень и на полной скорости врезалась в дерево. Водителя откинуло в сторону. Он умер почти мгновенно: при ударе на землю его голова просто раскололась как перезревший орех. Однако второго киллера, раненного, удалось взять живым.
Вечером по телевизору выступил президент Бетанкур, который вне себя от ярости, кусал губы и говорил, что продолжит дело погибшего Лары, но, хотя многим тогда казалось, что интонации Бетанкура напоминают зачтение смертного приговора, эти гневные слова как будто эхом отдавались в полной пустоте и безучастии. И дня не прошло, как все боссы медельинского картеля были уже далеко за границами государства.
Бетанкур действительно отдал приказ о розыске подозреваемых. Были арестованы десятки людей, выявлено множество конспиративных квартир, однако дело яснее не становилось. Через 8 месяцев после гибели Лары взяли Хрипуна, правда, совершенно случайно. Полицейские хотели арестовать нескольких подозреваемых, справлявших банкет в ресторане «Эль Рекуэрдо», когда вошел Хрипун; видимо, ему захотелось мороженого. Эта любовь к мороженому и подвела его, поскольку он начал горячо обниматься с подозреваемыми, и группа захвата решила: уж если брать, то всех.
Преступников, обрадованных неожиданной встречей, взяли без единого выстрела. Вот только для следствия это не имело никакого значения. Хрипун, главное связующее звено между заказчиками и исполнителями, был допрошен только через полгода после ареста. Он ни в чем не признавался, а в конце июля 1985 года кто-то невидимый словно отдал приказ: пора прекратить следствие.
Дело об убийстве Лары вел судья Тулио Мануэль Кастро. Вечером он вышел с работы и остановил такси, беспрепятственно добрался до собственного дома, мечтая только о горячей ванне, поскольку, несмотря на лето, в Боготе было необычно холодно и промозгло. Моросил мелкий, похожий на осенний, дождик, и огни неоновых вывесок причудливо играли в потоках воды на асфальте. Около дома судьи такси остановилось. Кастро расплатился и с трудом поднялся с продавленных подушек сидений.
Едва судья вышел на улицу, как сразу за его машиной мягко притормозила спортивная «мазда». Из нее быстро вышел молодой мужчина с автоматом наперевес. Кастро наверняка даже не успел ничего понять. Человек почти бегом приближался к нему, стреляя на ходу. Когда киллер вплотную подошел к судье, тот уже лежал на асфальте, раскинув руки и не подавая признаков жизни. Мужчина в последний раз выпустил по нему длинную очередь и через минуту скрылся в нескончаемом потоке машин.
Газеты обычно не оставляют без внимания подобные происшествия. Но на этот раз происходило нечто странное. Ни одной газетной заметки, словно судья Кастро, достаточно известный человек, не существовал вовсе. Совершенно необъяснимым казалось обстоятельство, что перед покушением на него, Кастро отказался от охраны, положенной ему по штату и, что еще интереснее, никто даже не подумал протестовать по этому поводу, казавшемуся более чем безрассудным. А последнее, что сделал Кастро: аннулировал ордера на арест наиболее крупных преступников, замешанных в деле Лары.
Итак, «следствие закончено — забудьте». Уже на следующий день после убийства Кастро следствие получило приказ «полный назад». С Пабло Эскобара сняли все подозрения, 16 человек получили свободу; в тюрьме осталось лишь пятеро. Дольше других задержали водителя мотоцикла, который на самом деле ничего не знал, а Хрипун знал многое, но предпочитал молчать. К тому же его вдохновляла история с Рубеном Васкесом, которому было известно буквально все в деле Лары, от начала до конца. Его активно разыскивала полиция, надеясь получить выход как на чердак, так и в самый подвал заговора. И они получили Васкеса. Им подбросили его давно окоченевший труп. Оставалось только пожать плечами и подумать о том, что тот, кто меньше знает, лучше спит.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.