Глава 4.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 4.

После пресс-конференции Мороза стало понятно – в Украине начинается серьезный политический скандал. В том, что Мельниченко действительно тайно записывал президента, сомневаться уже не приходилось. Главным подтверждением этому стала паника, которая воцарилась на Банковой после заявления и пресс-конференции Мороза.

Вечером Мороз рассказал мне, что Юля Мостовая и Слава Пиховшек вскоре после состоявшейся пресс-конференции прорвались в здание Администрации президента. Ведущие украинские журналисты были обычными гостями на Банковой и неоднократно лично общались с фигурантами записей Мельниченко. На этот раз перед ними предстал полностью потерянный Владимир Литвин. Глава администрации президента находился в шоковом состоянии – он сидел за столом, обхватив руками голову, и готов был вот-вот заплакать. Обращаясь к знакомым журналистам он запричитал:

– Это не я, честное слово. Я не убивал и не знаю, кто это сделал. Я здесь ни при чем, я только докладывал ему и передавал его распоряжения!

Однако через некоторое время Литвин все-таки взял себя в руки и сделал заявление для прессы. Характеризуя поступок лидера СПУ он сказал: “Было время и тяжелее, но более подлого ещё не было”. Глава администрации президента пообещал подать на Мороза в суд и потребовать от него 33 гривны компенсации за причиненный моральный ущерб. Литвин имел ввиду библейскую притчу о тридцати сребрениках, но от волнения перепутал цифру с возрастом распятого Христа. В любом случае выбранная аналогия была неудачной – Мороз никогда не был учеником Кучмы и не присягал ему на верность, как Иуда Христу. Заявление Литвина показывали в вечерних новостях – глава администрации президента представлял собой весьма жалкое зрелище.

На следующий день Мороз намекнул, что в его распоряжении есть и другие доказательства. В беседе с журналистами он сообщил о существовании видеозаписи, которая подтверждает правдивость его обвинений в адрес Кучмы. Придет время, – пообещал Мороз, – и все будет сделано как нужно.

Я знал (об этом рассказал мне сам Мельниченко), что на руках у Мороза находилась видеокассета с записью обращения майора к народу Украины. Он заявлял там о своей причастности к прослушиванию кабинета президента и сообщал, что по собственной инициативе передал компрометирующие материалы в распоряжение лидера социалистов. Эту видеозапись сделал Шибко, а текст, который майор зачитал перед камерой, был заранее подготовлен лидером социалистов.

Было понятно, что Мороз старался сохранить в тайне свои тесные связи с Мельниченко. Это было несложно сделать, ведь кроме меня в курс происходящего были посвящены только Шибко и Мендусь. Вместе с Морозом они отработали легенду, которая затем неоднократно излагалась в интервью лидера социалистов. Мороз убеждал всех, что впервые познакомился с Мельниченко только в середине октября текущего года – уже после исчезновения Георгия Гонгадзе. Якобы майор самостоятельно вышел на него и предложил прослушать записи, указывающие на причастность к этому делу президента Кучмы. Я понимал, что эта версия не соответствует действительности, однако поначалу не придавал этому значения. В конце концов, какая разница, когда на самом деле Мельниченко начал носить записи Морозу? – размышлял тогда я, – что это меняет, если они являются настоящими? И так думал далеко не я один.

После начала разразившего политического скандала, Мороз действовал неторопливо, согласно какому-то известному плану. Казалось, ему доставляло удовольствие издеваться над Кучмой, играя с ним, как кошка с пойманной мышью. Мороз выдавал компромат постепенно, по порциям, не раскрывая сразу всех своих козырей. Так, 4 декабря газета «Грани» опубликовала обращение “офицера СБУ”, передавшего аудиозапись Морозу. Фамилия Мельниченко при этом не указывалась – его выход на публичную авансцену скандала намеренно затягивался.

Расчет лидера социалистов был верным – Кучма и его окружение постепенно запутывались в своем вранье. Поначалу президент заявил, что никогда не слышал о журналисте Гонгадзе. Потом власти начали отрицать возможность прослушивания кабинета президента и даже существование майора Мельниченко.

Казалось, сама власть в эти дни делала все возможное, чтобы подыграть Морозу. А он, в свою очередь, сполна возвращал ей долг за “криворожский теракт”. Месть лидера социалистов Кучме удалась на славу.

Впрочем, растерянность на Банковой продолжалась недолго. Буквально через неделю там оправились от удара. Полным ходом заработал антикризисный штаб. Депутаты, представлявшие провластный блок, и зависимые от власти журналисты, старались выгородить президента, заявляя что он не мог “заказать” Гонгадзе. Дескать, аудиозапись Мороза – подделка. На выручку Кучме поспешили разнообразные политтехнологи. Лидера СПУ обвиняли в том, что он спекулирует на смерти журналиста, зарабатывая на этом политические дивиденды.

Однако, кроме штатных глашатаев Банковой были и те, кто искренне сомневался в правдивости записей Мельниченко. Настолько невероятной казалась история с прослушиванием президента и жестоким убийством журналиста.

Был ли сам Мороз уверен, что Кучма заказывал убийство Гонгадзе? Я не знаю. В любом случае, после обнаружения обезглавленного тела в Тараще, он был обречен стать рупором скандала. И Мороз с удовольствием воспользовался возможностью рассчитаться с президентом.

После обнародования записей Мельниченко, он повел планомерное наступление на президента, добиваясь его отставки. Обе стороны конфликта начали позиционные бои.