3.6. Намеренно забытый исторический опыт горных концессий

3.6. Намеренно забытый исторический опыт горных концессий

В завершении рассмотрения проблем недропользования, которые так и не были озвучены во время проведения приватизации акционированных государственных предприятий и промобъединений (концернов) горнодобывающей и нефтедобывающей отраслей промышленности Российской Федерации, эксплуатировавших разведанные и инфраструктурно обустроенные месторождения природно-сырьевых богатств российских недр задолго до проведения промышленной приватизации по-Чубайсу, остановимся ещё на одном интересном факте.

Совсем недавно, 21 июля 2005 года, был принят Закон РФ «О концессионных соглашениях» № 115-ФЗ, который призван регулировать «отношения, возникающие в связи с подготовкой, заключением, исполнением и прекращением концессионных соглашений» (пункт 2 статьи 1 Закона).

Обнародованными целями упомянутого закона являлись «привлечение инвестиций в экономику Российской Федерации, обеспечение эффективного использования имущества, находящегося в государственной или муниципальной собственности, на условиях концессионных соглашений и повышение качества товаров, работ, услуг, предоставляемых потребителям» (пункт 1 статьи 1 Закона).

В свете рассматриваемых в данной главе проблем остановим внимание читателя на норме права статьи 4 Закона РФ «О концессионных соглашениях», содержащей закрытый, то есть не подлежащий какому-либо расширению перечень передаваемых в концессию объектов:

«1) автомобильные дороги и инженерные сооружения транспортной инфраструктуры, в том числе мосты, путепроводы, тоннели, стоянки автотранспортных средств, пункты пропуска автотранспортных средств, пункты взимания платы с владельцев грузовых автотранспортных средств;

2) объекты железнодорожного транспорта;

3) объекты трубопроводного транспорта;

4) морские и речные порты, в том числе гидротехнические сооружения портов, объектов их производственной и инженерной инфраструктуры;

5) морские и речные суда, суда смешанного (река — море) плавания, а также суда, осуществляющие ледокольную проводку, гидрографическую, научно-исследовательскую деятельность, паромные переправы, плавучие и сухие доки;

6) аэродромы или здания и (или) сооружения, предназначенные для взлёта, посадки, руления и стоянки воздушных судов;

7) объекты производственной и инженерной инфраструктур аэропортов;

8) объекты единой системы организации воздушного движения;

9) гидротехнические сооружения;

10) объекты по производству, передаче и распределению электрической и тепловой энергии;

11) системы коммунальной инфраструктуры и иные объекты коммунального хозяйства, в том числе объекты водо-, тепло-, газо- и энергоснабжения, водоотведения, очистки сточных вод, переработки и утилизации (захоронения) бытовых отходов, объекты, предназначенные для освещения территории городских и сельских поселений, объекты, предназначенные для благоустройства территорий;

12) метрополитен и другой транспорт общего пользования;

13) объекты, используемые для осуществления лечебно-профилактической, медицинской деятельности, организации отдыха граждан и туризма;

14) объекты здравоохранения, образования, культуры и спорта и иные объекты социально-культурного и социально-бытового назначения».

Всё, больше никаких объектов в перечне нет!

Иногда, находясь в полнейшем изумлении, англичане восклицают: «But!».

Действительно: «Но!». А где же недра, господа депутаты Государственной Думы Российской Федерации? Почему Закон РФ «О концессионных соглашениях» не распространяет своё действие на природно-сырьевые богатства необъятной России?

Ведь до этого в России уже был прекрасный исторический опыт достаточно эффективного применения в тяжёлые времена экономического кризиса правового механизма концессионного соглашения, когда согласно текста «Доклада о концессиях» вождя российской большевистской революции Владимира Ульянова (Ленина) на заседании фракции РКП(б) VIII Съезда Советов, состоявшегося 21 декабря 1921 года, оговаривались «три главных вида объекта концессии».

Так, в упомянутом докладе содержалось следующее:

«В этой брошюре мы написали перечень главных объектов концессий, и товарищи из ВСНХ, которые дали материал к этой брошюре и средактировали её, приложили карты, наглядно показывающие эти объекты концессии. На этих картах видно, что объекты концессий разделяются на три главных вида: лесные концессии на дальнем севере — это раз, продовольственные концессии — это два, горные концессии в Сибири — три».

Далее шло краткое описание сути каждого из перечисленных объектов концессии, и, в частности: «Третий вид концессий — горные. Они перечислены на карте Сибири, где подробно указана каждая местность, относительно которой идёт речь в концессии. Горные богатства Сибири представляются совершенно необъятными, и мы даже в лучшем случае, при большом успехе, в несколько лет не могли бы разработать одной сотой их доли. Они находятся в таких условиях, где требуется оборудование лучшими машинами. Здесь есть такие продукты, как медная руда, которая для капиталистических стран, для электрической промышленности необходима до зарезу вследствие голода на эти продукты». «В Сибири необъятные богатства меди. Медь страшно ценится в мировом хозяйстве и является одним из главнейших металлов при электрификации». (В.И. Ленин, полное собрание сочинений, 1963 год, том 42, стр. 110 — 113, стр. 82)

«Дальше несколько соображений чисто экономических», — писал лидер большевистской революции, пытаясь временно примирить законы рыночной экономики и социалистической идеологии, продолжая тем, что «концессионерам будет предоставляться вознаграждение долей продуктов… что сроки концессии будут более или менее продолжительными». (В.И. Ленин, полное собрание сочинений 1963 год, том 42, стр. 108)

В научно-популярном очерке учёных-историков, подготовленном под руководством Ю.Полякова, была дана оценка применению механизма концессии в процессе восстановления, становления и последующего развития народного хозяйства Советской республики в годы его постепенного выхода из состояния разрухи, причинённого социальной революцией и последовавшей за ней кровопролитной гражданской войной: «Концессионные капиталы направлялись главным образом в добывающую, обрабатывающую и лёгкую промышленность… В отраслях, производивших средства производства, доля концессии колебалась в пределах 1 %, апо предметам потребления составляла несколько сотых процента. В добыче же и производстве отдельных видов сырья и материалов (в серебросвинцовой, золотодобывающей, марганцево-рудной промышленности, в добыче медной руды, в лесной промышленности и т. д.) концессии играли весьма значительную роль. К концу восстановительного периода концессии давали 5 % валовой продукции всей цензовой промышленности». (Под руководством Ю.Полякова, «Новая экономическая политика: разработка и осуществление», 1982 год, стр. 114 — 115)

К сведению читателя, к цензовым предприятиям относились промышленные предприятия фабрично-заводского типа с числом работников не менее 16 человек при наличии механически-двигательного оборудования и не менее 30 человек — без такового.

Вся эта информация об историческом опыте применения в российских условиях правового механизма концессионных соглашений наверняка была использована при подготовке проекта федерального закона «О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами».

Указанный проект Закона был рассмотрен и принят в первом чтении постановлением Государственной Думы Российской Федерации за № 210-II ГД от 3 апреля 1996 года. После этого он был направлен во все инстанции высшей государственной власти России для согласования, либо в установленный срок внесения в него обоснованных поправок или приложения надлежащим образом аргументированных возражений.

Во втором абзаце пункта 2 постановления содержалось следующее: «Поправки к указанному законопроекту направляются в Комитет Государственной Думы по экономической политике до 2 мая 1996 года».

Уважаемый читатель уже, по-видимому, догадался, что проект федерального закона «О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами» не просто заволокитили, затаскав по многочисленным этажам и кабинетам высокопоставленных госчиновников, про него намеренно и расчётливо предпочли забыть, до поры до времени, забросив этот продукт законотворчества в какой-нибудь дальний сейф.

Вспомнили же о нём только тогда, когда Президент России Борис Ельцин, добившись решения двух задач, поставленных перед ним обстоятельствами его повторного прихода к власти (в 1996 году), а также требованиями гарантий спокойного существования в будущем, которые жаждали получить окружавшие его ещё тогда совсем «новорождённые» российские олигархи, ушёл в отставку. Позволим себе напомнить читателю эти задачи, подробно раскрытые ранее:

— задача первая заключалась в том, чтобы в течение первого президентского срока полностью заменить приватизационное законотворчество Федерального Собрания, касавшееся приватизации государственных и муниципальных предприятий и промобъединений (концернов), подзаконными президентскими указами, сосредоточив весь контроль над промышленной приватизацией в руках помощников главы исполнительной власти;

— задача вторая заключалась в том, чтобы в течение второго президентского срока успеть видоизменить и реорганизовать приватизированный избранниками главы государства крупный горнодобывающий и нефтедобывающий бизнес, очистив основное производство от всего лишнего, увести контрольные пакеты акций частных промышленных компаний за пределы Российской Федерации. Тем самым довести до логического завершения промышленную приватизацию по-Чубайсу, заретушировав её плохо скрываемое бесправие, огрехи и откровенные злоупотребления властью госчиновниками, окончательно легализовав в России сверхкрупный частный капитал.

Судите сами, 3 апреля 1996 года проект федерального закона «О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами» был отправлен на согласование, а 22 декабря 2000 года этот законопроект был возвращён на доработку в ответственный за это комитет Государственной Думы Российской Федерации, то есть буквально по истечении 4,5 календарных лет.

Указанный законопроект, хоть и был разослан по многим инстанциям, но затем по чьей-то «доброй воле», как по команде, застрял в чьих-то служебных сейфах, где «благополучно» пролежал самый наиважнейший период промышленной приватизации по — Чубайсу. Достали же его и выпустили на свет только тогда, когда вопрос о правомерности безвозмездной послеприватизационной эксплуатации разрабатывавшихся ещё до промышленной приватизации месторождений полезных ископаемых, к примеру, тех же сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона, уже после прихода к власти нового российского президента постепенно начал терять свою актуальность (!).

Вот как писал об этом журнал «Финанс.»: «Российский законопроект о концессиях ждал своего часа более 10 лет. Его разработкой занялись ещё в начале 90-х годов. Первый документ был принят Госдумой в первом чтении в апреле 1996-го. После этого работа остановилась из-за невнятной позиции кабинета министров». (Журнал «Финанс.», 5 — 11 июня 2006 года, стр. 13)

Интересно, нос 14 августа 1996 года по 17 марта 1997 года, как раз тогда, когда «пропал из поля зрения» проект федерального закона «О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами», должность первого заместителя Председателя Правительства России занимал Владимир Потанин.

Возможно, это — всего лишь совпадение. Хотя, несомненно, Владимир Потанин не был заинтересован в том, чтобы когда-нибудь среди объектов концессионных соглашений были бы названы активно разрабатывавшиеся ещё задолго до промышленной приватизации по-Чубайсу месторождения твёрдых и жидких природно-сырьевых богатств России, и, прежде всего, всемирно известные разведанными и подтверждёнными богатствами недр три месторождения сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона.

Тем более что, следуя авторитетному мнению автора биографического справочника «Элита. Самые открытые люди» публициста Николая Зеньковича, именно Владимир Потанин — «инициатор залоговых аукционов, в ходе которых за бесценок государство передало в частные руки самые прибыльные свои производства». Его отношения с Виктором Черномырдиным не сложились, так как «премьер считал, что его первый заместитель слишком активно защищал интересы своего «ОНЭКСИМ-Банка». Имелся в виду проведённый по предложению В.О.Потанина залоговый аукцион на металлургический комбинат «Норильский никель», который выиграл «ОНЭКСИМ-Банк». (Н.Зенькович, «Элита. Самые открытые люди» (энциклопедия биографий), стр. 524)