Глава I. Основные формы мемуарного жанра
Глава I. Основные формы мемуарного жанра
Сложность классификации мемуаров обусловлена рядом причин: продолжающейся эволюцией жанра, подвижностью внутренней структуры, использованием авторами элементов других форм. Поэтому предлагаемый анализ имеет более конкретную цель — дифференцировать мемуарное повествование от других разновидностей повествовательной прозы.
К подобным формам можно, например, отнести путевые очерки и лирическую повесть. Один из исследователей замечает: "… Лирическая проза отражает внутренний мир писателя, состояние его души… мир чувств и мыслей, непосредственно связанных с той действительностью, к которой обращается писатель, или с вызванными ею ассоциациями". _
Однако, мемуарный текст состоит не только из лирической тональности или организуемого автором потока памяти, хотя он также основывается на ассоциативном принципе организации повествования. Мемуарный текст предполагает объединение событий на биографической основе, в которую лирические описания и поток переживаний входят как составляющие.
В воспоминаниях лирическими частями можно считать авторские размышления, лирические отступления, пейзажные зарисовки: "Хорошо помню долгую покрытую бревенчатой гатью дорогу со станции Хвойной, сосновый болотистый лес, за которым открывались холмистые просторы валдайских отрогов, высокий, заросшими соснами жальник — курган у самой дороги на берегу тихой реки", замечает писатель. Соколов — Микитов, с.591.
В описании отражены конкретные впечатления и наблюдения, процесс воспоминания подчеркивается устойчивым оборотом, характерным для данных текстов — "хорошо помню", эпитеты выступают в функции уточняющей детали.
В мемуарном и «лирическом» тексте по — разному проявляется авторское присутствие. Хотя потенциально повествователь и герой являются равноправными действующими лицами, в лирической повести герой не всегда становится биографическим двойником автора. В мемуарах, напротив, субъективные впечатления автора всегда находятся на первом месте, отражая его индивидуальный жизненный опыт. Подобные наблюдения и воспроизводятся в мемуарах.
В лирической повести возможны включения жизненных переживаний не только автора, но и других лиц, именно они становятся основой движения сюжета. Часто впечатления, переживания придумываются и принадлежат не автору, а его герою. Тогда центральной фигурой становится не автор, а его персонажи (жители села Оленино в "Капле росы" В.Солоухина).
Автор же проявляет себя в основном в качестве повествователя или рассказчика. Ему же принадлежит оценка описываемого. В лирической повести также допускается вымысел, переработка разнообразных впечатлений, а не только тех, что основываются на автобиографическом материале.
В мемуарах автор обобщает свои мысли и наблюдения через характерное, и вместе с тем привычное, обыденное: "Мне полюбились нетронутые охотничьи угодья, чудесная красота мест. В маленькой деревеньке Тумашеве на берегу озера с древним славянским названием Карабожа мы счастливо прожили два лета. Навсегда запомнилось это чудесное озеро, песчаные чистые берега, глубоко заросшие заводи, кишевшие рыбой", — продолжает вспоминать Соколов Микитов. Соколов — Микитов, с.591.
Автор не ограничивается собственными сегодняшними размышлениями и комментариями, конкретное описание соединяется с процессом припоминания прежнего психологического состояния. Главными для мемуариста становятся реконструкция прежнего собственного психологического состояния и конструирование процесса восприятия внешнего мира.
Вероятно, определение лирической повести как жанрового образования основано на признании доминанты субъктивного начала над событийным. _ Повествование конструируется на основе общего лирического строя, когда "лиризм является определяющей стилевой организацией жизненного материала, особым типом изображения". _
Выводя повествовательный ряд, исследователь добавляет следующее: "В прозе О.Берггольц, В.Солоухина, Ю.Смуула много точек сближения. Стержнем каждого произведения является сам писатель, жизнь его души, его переживания, его мысли, его вдумчивое и прочувствованное восприятие жизни. Не просто увиденное или вспомнившееся, а пережитое когда-то и нахлынувшее вновь, с новой силой, обогащенное сегодняшним восприятием жизни и сегодняшними событиями, составляет содержание этих произведений". _
Исследователем обозначен сложный процесс конструирования и организация пережитых фактов, соединение сегодняшних авторских наблюдений с восстановлением уже пережитых чувств, настроений, оценок. Следовательно, речь идет не только о фиксации конкретных переживаний, но и об их осмыслении, организации и интерпретации. Поэтому определение указанных произведений только как лирических повестей не позволяет до конца прояснить их специфику. Ведь в данных произведениях присутствует не только так называемое лирическое, но и эпическое начало.
Однако, в произведения Берггольц и Катаева, чаще других произведений относимых к лирической повести, мы встречаемся с более сложной структурой: описаниями реакций автора на события, их упорядочиванием и организацией в определенной ассоциативно — хронологической последовательности. Внутреннюю структуру определяет соединение разных повествовательных планов, среди которых доминируют биографический и эпический.
Именно структурные особенности не позволяют отнести к мемуарам и так называемые мысли о творчестве, хотя по повествовательной манере, установке на диалог с читателем подобные произведения близки к мемуарам. В них доминирует авторское «я», его размышления и наблюдения, иногда находят отражение конкретные события и факты.
Известно, что один из первых авторов подобных произведений так определил в одном из писем созданную им конструкцию: "… Это есть самая простая и единственная форма… что я «думаю», «чувствую», чем «занят», "как живу". Эта форма и полная эгоизма и без эгоизма. На самом деле человеку и до всего есть дело и — ни до чего нет дела. В сущности, он занят только собою, но так особенно, что, занимаясь лишь собою, занят вместе целым миром…
Это нисколько не «Дневник» и не «Мемуары»… именно только «листья», «опавшие», «был» и "нет боле", жило и "стало отжившим".. И когда я думаю, что это я "сделал с собою", то ведь, конечно, на столько и так ни один человек не будет выражен… и мне грезится, что это Бог дал мне в награду за весь труд и пот мой и за правду". _
Но все же подобные произведения нельзя назвать мемуарами, поскольку в них не складывается внутреннее текстовое единство. Кроме того, авторская позиция не влияет на организацию структуры и композиции произведений. Может быть, поэтому и в количественном отношении подобные книги немногочисленны. _
По своей структуре они представляют они похожи на зписи, встречающиеся в записной книжке или дневнике — это и мысли о творчестве, о прочитанных книгах; и различные жизненные наблюдения, и характеристика литературного процесса, собственных произведений; и небольшие пейзажные зарисовки, и заметки о привычках разных народов, и о воспитании. Иногда даже трудно перечислить все темы, затронутые в произведении. В качестве примера можно привести произведения В.Солоухина ("Черные доски" (1969), "Камешки на ладони" (1977), Ю.Бондарева «Мгновения» (1977). Ряд исследователей склонны относить их к "жанру эссеистического вида". _
Внешне похожие записи можно встретить и у Соколова — Микитова. Предваряя свое описание, автор сообщает: "Эти крошечные записи — былицы я начинал писать в далекие, почти забытые теперь годы, когда в деревне отживал прежний быт, а старый уклад и былые поверья еще цепко держались. _ Одно из них начинается с такого описания: На масляной возвращаетмся из Мутишина, ближайшего села. Ослепительные снега, по скользкой, накатанной дороге, на которой кое — где чернеют кучки конского навоза, под окованными ползьями повизгивает крепкий снег". _
Повествование ведется от первого лица ("они повстречались мне на дороге"). Авторское начало проявляется в отборе фактов и комментариях ("самое примечательное в быте и ладе тогдашней деревни… необыкновенное обилие семейных разделов"). _
Привлеченные нами примеры из "Записей давних лет" Соколова — Микитова отражают контаминационный характер воспоминаний как жанра. Произведение писателя может быть отнесено и к лирической повести, и к путешествиям, и к эссеистской прозе. Однако, доминирующее авторское начало (повествование от первого лица ("мой кум", "мне было видно") и устойчивые конструкции ("в радиусе моих наблюдений", "особенностью тогдашнего быта", "в наших глухих деревенских местах") позволяют говорить о них как о едином мемуарном тексте, в котором налицо авторская отсраненность от описываемого.
Иногда в одном произведении соединяются элементы романной формы и публицистического сочинения. Так в "Вечернем дне" (1982) В.Каверина повествование осложняется беллетристическими, публицистическими, философскими вставками. Произведение вбирает в себя черты романа, документального очерка, публицистического эссе и даже литературоведческого исследования. Разделяя свою биография по десятилетиям, писатель признается, что содержанием произведения становится дневник событий, их скрещивание и столкновение. _ Поэтому, например, в главе пятой «Шестидесятые» мы встречаемся с характеристикой собственной манеры письма, рассказом об истории создания произведений, литературными заметками о Достоевском (в форме интервью), рецензиями, литературными портретами (Н.Заболоцкого, Н.Степанова, К.Паустовского). _
Своеобразным сигналом появления подобных межжанровых образований становится соединение в одном произведении элементов разных форм — эссе, автобиографии, литературного портрета, рецензии.
В этом случае автобиографичность можно рассматривать как жанрообразующий признак. Следует, правда, учитывать, что внутренняя жанровая чистота проявляется далеко не во всех произведениях. Некоторые формы мемуаров носят явно переходный характер. Автор работы выделяет ту или иную разновидность мемуарной формы по доминанте того или иного повествовательного начала.
Вероятно, предшественниками мемуарной формы являются жанры, встречающиеся еще в античной культуре, прежде всего анекдот и биография.
Согласно общепринятой точке зрения, анекдот как небольшой одноэпизодный устный рассказ о необычном событии, ситуации или характеристике человека широко распространен в фольклоре.
Еще в античности были достаточно распространены рассказы о случаях из жизни знаменитых людей. Чтобы оживить повествование, их включали в свои труды многие историки, биографы, философы наряду с историями назидательного и характерологического свойства.
Свое название анекдот получил по опубликованному посмертно тайному историческому труду Прокопия «Anecdota», в котором содержалось детальное описание обычаев при дворе римского императора Юлиана. Как показал Г.Пермяков, анекдот стал основой фабулата и мемората — жанров, давших начало несказочной прозе. _
При переходе в письменную литературу анекдот, как и вышеназванные жанры, превратился в рассказ о конкретном человеке, чертах его характера или поступках, со временем породив более объемные формы. _ Процессу способствовала и заложенная в анекдоте нарративность, а также свойственная фабулатам и меморатам установка на истинность.
Именно в анекдоте, раньше чем в других жанрах, открытость авторской позиции стала не только приемом, но и жанровой особенностью. _
Часто анекдот существует как биографический эпизод в составе мемуарного повествования, тогда он рассматривается как вставной рассказ (история, происшествие). Ограничением на бытование в виде самостоятельного источника является его безадресность. Поэтому анекдот обычно входит в основное описание на уровне автодокумента — слухов, сплетен, разговоров и преобладает в дневниковой или хроникальной форме (Дон-Аминадо "Поезд на третьем пути", З.Гиппиус "Петербургские дневники", А.Глезер "Человек с двойным дном"). Чаще всего через форму анекдота писатель передает свое отношение к политическим событиям (анекдоты о Сталине в книге Глезера).
Первые биографии возникли в античности, об этом свидетельствует само название жанра, образованное от двух греческих слов: bios — жизнь и grapho — пишу. Слово biographia возникло только в VI веке н. э., сменив латинское vita. Появление биографии было обусловлено ростом политической и общественной деятельности в Древней Греции (примерно в V веке до н. э.), когда возник интерес к отдельным деятелям той эпохи и фактам их жизни. Биографии выдающихся людей служили образцами для подражаний, их изучали в гимназиях.
Содержанием биографии становилось жизнеописание конкретной личности, составленное на основе фактов из жизни героев. Первоначально биография существовала в виде небольших рассказов, связанных с конкретной личностью. В них приводились отдельные биографические факты, рассказывалось об особенностях характера описываемого персонажа, его поведении в различных ситуациях. С течением времени рассказы объединились в сюжетно композиционное целое — рассказ о жизни героя.
Принципиально новую форму подачи материала предложил Плутарх, не только сгруппировав его вокруг центральной фигуры, но и дав сравнительную характеристику двух личностей. _
Отмеченные нами разновидности биографии — непосредственный рассказ о жизни выдающегося деятеля, сравнительная характеристика нескольких личностей, сборники биографий дошли и до наших дней.
Форма биографии оказалась продуктивной и сохранилась в новейшей литературе, где стала рассматриваться в двух ее основных проявлениях. С одной стороны, жизнеописание конкретной личности использовалось как форма рассказа о своем прошлом.
В другом случае, биография становилась одной из составляющих сюжета. Подобное расположение фактов можно найти в биографическом романе или повести. Поскольку элемент вымысла в этом случае оказывался минимальным, биографию стали относить к научно — художественному жанру.
Вместе с тем мемуарное повествование может быть оформлено в виде романа — биографии. В этом случае автор как бы скрывается за маской его главного героя, в образе которого появляются не только реальные, но и вымышленные черты.
Следовательно, употребление термина мемуарно-биографический роман (или повесть) применительно к произведениям крупной и эпической формы и предполагает преобладание автобиографической составляющей. Как указывалось выше, для нее характерно сочетание видовых и родовых признаков, изображение времени и рассказа о самом себе в виде схемы жизнеописания. Формирование такой разновидности мемуарной прозы происходило постепенно. Ниже мы также рассмотрим биографию в составе мемуарного повествования.
Естественно, что в подобном произведении вовсе не доминировала мемуарная составляющая. Автором такой биографии мог выступать как писатель, часто знавший портретируемого, так и просто специалист, создающий свой вариант рассказа о выдающемся человеке (в западной литературе классическими, например, считаются биографии А.Моруа, Р.Роллана, И.Стоуна, С.Цвейга).
В России подобные произведения создавались в виде разных модификаций серии "Писатель о писателе" и сборниках (подборках) воспоминаний о писателях.
Следовательно, биография иногда становилась удобной формой для выражения собственного отношения к известной личности и к современности. Под пером писателя, склонного к аналитическому исследованию действительности, биография приобретала черты эпического произведения, построенного на основе анализа глобальных событий времени и места в них конкретной личности. _
Среди самостоятельных разновидностей мемуарного жанра, выделяется письмо, носящее явно переходный характер. В подобном образовании могут содержаться самые разные сведения: информация о жизнедеятельности их автора, о людях и нравах, реакция на важнейшие явления времени. Если переписка ведется на протяжении длительного времени и собеседники хорошо знают друг друга, они раскрывают свой внутренний мир, собственные чувства и переживания.
Включаемые автором конкретные образные характеристики, лирические отступления, пейзажные зарисовки, характеристики важнейших явлений времени позволяют говорить о том, что письмо становится явлением общественной и культурной жизни, самостоятельным биографическим документом. Подобный взгляд на письмо начинает складываться в XVIII веке и становится нормой в пушкинскую эпоху. _
Согласно наблюдениям Ю.Тынянова, в XVIII веке письмо из бытового документа поднимается в самый центр литературы, став средоточием новых приемов конструирования текста: "бытовое письмо, пересыпанное стиховыми вставками, с шаткой, рассказом, оно уже не «уведомление» и не «расписка» "… Недоговоренность, фрагментарность, намеки, «домашняя» малая форма письма мотивировали ввод мелочей и стилистических приемов, противоположных «грандиозным» приемам XVIII века". Тынянов, с.265.
Развивая намеченную Тыняновым линию развития письма, исследователи обосновали причины превращения письма в литературный факт и определили основные особенности письма как жанровой разновидности. Так, Г.Макогоненко уточняет время перехода бытового письма в литературу. Соглашаясь с Тыняновым, что процесс произошел в XVIII веке, одновременно с становлением сентиментализма, он относит его к 70-м годам (а не к 90 — м), приводя в качестве примера "Письма из Франции" Д.И.Фонвизина (1787, оп.1846).
Согласно точке зрения Макогоненко, "Письма из Франции" имеют конкретного адресата и сознательно строятся как литературное произведение: "Фонвизин, а не Карамзин сделал путевые письма литературным жанром. Я указываю в данном случае на Фонвизина как на пример уже давно известный. Еще Белинский сопоставлял "Письма из Франции" с "Письмами русского путешественника". _
Среди причин перехода письма в литературу Макогоненко называет "громадные общественные и культурные преобразования, которые происходили в Петровскую эпоху. Они — то и обусловили в конечном счете популярность писем, широкое их распространение, нужду в переписке, в письменном общении людей". _
Г.Макогоненко отмечает и четко осознаваемую художественную функцию писем — "в них вырабатывался язык прозы, складывался индивидуальный стиль", расширялись возможности языка за счет введения живой, разговорной речи. Данный признак также позволяет говорить о письме как о жанре. Об этом несколько лет спустя скажет и М.Гаспаров, отметивший, что "письмо — это жанр, имеющий свои нормы". _
Некоторые исследователи (например, Л.Гинзбург) видят роль писем (как и всей документальной литературы в целом) в формировании новых приемов изображения внутреннего мира личности, полагая, что именно в письмах начались разработка характера, совершенствование форм передачи прямой речи. Она считает, что именно в письме раньше всего проявляются черты того приема, который позже получил название несобственно — прямая речь.
По мнению Р.Лазарчука, в письмах Болотова 1760 года раскрылся психологический тип человека переходного времени. В ряде случаев, полагает исследователь, письмо становилось актом самопознания личности, представляя уже не только частный документ, но и являясь формой самоанализа, самовыражения личности.
В письме происходила отработка отдельных приемов отображения действительности, формировались стилевые приемы отдельных литературных школ: "Письмо нередко «забегало» вперед литературы со свойственной ему непосредственностью и быстротой реакции улавливало зреющие конфликты, проблемы века, «схватывало» в жизни новый сентиментальный тип сознания и мироощущения и стихийно отражало их прежде, чем они становились предметом художественного исследования в прозе". _
Среди произведений XVIII века известна обширная переписка писателей А.Сумарокова, а также М.Муравьева. При публикации первый организует ее в виде дневника, который велся на протяжении ряда лет.
Второй создает целостное произведение, в котором размещает письма в определенной временной последовательности, создавая форму автобиографического романа. Об этом заявляет и сам автор: "Может быть, недолго продолжится наша переписка, и роман окончится приездом героя в Тверь". Форма третьего лица используется Муравьевым для приданию повествованию большей объективности. В мемуарах XVIII века подобная форма ведения действия встречается часто.
Чуть позже, как отмечают исследователи, письмо стало и одной из составляющих путевого дневника, заняв свое место в системе жанра «путешествий». В качестве примера приводятся "Письма русского путешественника" Н.Карамзина. О гибридном характере произведения пишет, в частности, Т.Риболи. _
Разделив письма по содержанию (бытовые, дружеские, на литературные темы) исследователи выделили и их жанровые разновидности (признав тем самым письмо самостоятельным литературным жанром). Данная точка зрения автору работы кажется не до конца обоснованной, поскольку письма являются фактом не только бытовой, но и письменной культуры. _
Л.Гинзбург полагает, что в ХIX веке тип письма во многом определялся историко-культурными условиями, конкретным бытовым контекстом. _
В XIX веке выделилась такая разновидность как дружеское письмо. Она была распространена среди тех, кто входил в «арзамасский» (письма П. Вяземского, А.Тургенева) и пушкинский круг. Авторы "дружеских писем" относились к ним так же, как и к текстам произведений. Пушкин писал черновики даже для невзыскательных частных писем. _
Очевидно, что авторы подобных сочинений предполагали публикацию своих писем, поэтому мы встречаемся с использованием постояных приемов, способствующих созданию текстового единства (устойчивых оборотов (обращений), разговорного стиля) _.
В 1840-х годах интерес к личности в новых исторических условиях обусловил появление философско — исповедального письма, характерного для кружка Белинского — Станкевича.
Следовательно, применительно к XIX веку можно говорить не просто о становлении формы письма, но и о том, что из принадлежности быта письмо становится частью литературного процесса. Однако, тот же Тынянов отмечал подвижность жанра письма и возможность его существования как в рамках бытовой, деловой, официальной переписки, так и на уровне самостоятельного жанрового образования. Разное восприятие формы письма зависело от конкретных социальных и исторических условий.
С профессионализацией литературного труда в XIX веке посмертные публикации писем писателей стали довольно частым явлением. Вместе с тем и сами писатели стали осознавать, что в будущем их корреспонденция может быть собрана и издана: значит, надо высказываться так, чтобы не испортить посмертную репутацию.
Подобное отношение к своему наследию сказалось на отношении к письмам, которые не рассматривались преимущественно как средство общения. Из занятия per se (для себя), сочинение писем постепенно развилось в особый литературный жанр. _ В архивах ряда писателей встречаются тщательно подобранные копии тех писем, которые они некогда отправили адресатам. Все покаханные нами особенности ярко проявились и
В начале ХХ века в поисках форм, фиксирующих психические состояния, представители разных литературных школ обращались к письму как одной из возможностей отражения внутреннего мира человека.
Писатели часто рассматривали письмо не только частный документ, в котором проводился анализ современных, только что произошедших событий, чувств, пережитых сейчас, сегодня, недавно (в этом специфика письма как жанра). В письмах допускался и ретроспективный взгляд, некоторая отдаленность от факта, "его пережитость". Кроме того, писатели создают в письмах свой образ точно так же, как в любом другом жанре — образ своего героя. Письмо выполняло и функции дневника, поскольку в нем последовательно фиксировались наблюдения и переживания автора.
Русские символисты придавали особое значение эпистолярному жанру, рассматривая его как одну из форм выражения поисков философской и эстетической истины, который они также вели в поэзии и в эстетико — философских трактатах. _
В 1922 году А.Белый следующим образом охарактеризовал свою переписку с Блоком: "Часть её, я думаю, могла бы скоро появиться в свет, она носит менее всего личный характер, скорее содержание ее литература, философия, мистика и «чаяния» молодых символистов того времени. Это блестящий интимный дневник эпохи. Такова переписка этих поэтов. Она блестяща. Мысль бьет здесь ключом". _
Осознавая значимость собственной переписки, писатель хотел опубликовать её. Еще при жизни Блока, в 1912 году, Белый собирался напечатать отрывки из писем Блока в книге "Труды и дни". Эту идею поддерживал и сам Блок. _
Анализируя переписку Блока и Белого, Д.Магомедова приходит к выводу, что она представляет собой текстовое пространство, поскольку здесь наблюдается общность имен, мотивов, словечек, намеков, понятных только корреспондентам. Создаваемое композиционное целое по своей структуре напоминает эпистолярный роман, отличающейся определенной сюжетной логикой развития, где события и факты располагаются в хронологической последовательности. Магомедова, с.261.
Иначе выглядит переписка В.Брюсова. Подготовивший ее к публикации М.Гаспаров пишет, что несмотря на различия по тематике, композиции, приемам подачи содержания, все письма Брюсова отличаются единством творческой манеры, но не образуют общего внутреннего пространства. Гаспаров подчеркивает отсутствие внутреннего единства различием в преобладающей интонации.
Наличие двусторонней переписки не всегда предполагает создание текстового единства. Вероятно, признаками появление подобной структуры можно считать следующие: превращение адресатов в постоянных эпистолярных спутников, четко выраженную диалогичность повествования, ассоциативную композиция. Переписка Брюсова с Бальмонтом, несмотря на стремление обоих авторов к общению, не носит столь откровенно исповедального характера, как письма Блока и Белого.
Форма обращения «вы», постоянное упоминание о делах и характеристики разнообразных явлений скорее свидетельствуют о тяготении Брюсова к самовыражению, но не к исповедальности. Не случайно он сохранял отправленные письма в виде черновиков или записей в рабочих тетрадях, как бы подчеркивая возможность их трансформации в другую форму.
Вот почему, несмотря на обширность переписки В.Брюсова (она опубликована в 85 и 98 томах "Литературного наследства"), по мнению исследователей, она не образует текстового единства и поэтому может рассматриваться только как отражение духовной жизни определенного времени.
Объединяющим началом выступает личность самого Брюсова, которая в той или иной степени проявляется в каждом письме. Поэтому письма Брюсова являются и фактом литературной жизни, и историческим документом, а следовательно их также можно отнести к произведениям эпистолярного жанра.
В отличие от символистов Маяковский (как и другие футуристы) не рассматривал писание писем как особый литературный жанр, что не было, однако, сознательной «политикой». Маяковского не имел четко выраженной позиции по отношению к письмам как художественному жанру, для него этот вопрос попросту не стоял. Подобное отношение было свойство и окружению Маяковского. Исследователь замечает, что отношение к письмам было, скорее, бессознательным выражением стремления футуристов к «снижению» и «деэстетизации». _
Переписка между Маяковским и Л.Брик не представляет образец большого эпистолярного искусства, не говоря уже о возможности восприятия ее как единого целого. Это именно бытовые письма, в которых мы встречаемся и с отдельными оценками общественной и культурной жизни своего времени, хотя информативная ценность подобных документов бесспорна.
"Ясно, что переписка между Маяковским и Л.Брик возникла и велась без оглядки на историю, и это делает ее особенно интересной и достоверной в качестве историко литературного документа". "Для потомков ценность этой корреспонденции состоит, между прочим, именно в отсутствии литературности и в исключительной интенсивности, с которого она велась", — отмечает исследователь. _
Пожалуй, большее значение для авторов писем, принадлежащих к футуристам, имел визуальный образ текста. О его значении в поэтике будетлян пишет в своей статье Е.Бобринская. Она отмечает, что "футуристы ставили проблему почерка или шире — зримого образа письма, как вопрос о возможности воплощения в чувственных формах нематериального опыта, переживаемого человеком". _
Подтверждая свои наблюдения, исследователь ссылается на следующее высказывание Д.Бурлюка: "Почерк есть нечто свойственное всему телу данной особи. Он так же индивидуален как его внешность и вполне выражает человека". _
Бобринская также считает, что интерпретация кубофутуристами "самого процесса письма как действия, фиксирующего психические состояния, интерпретация визуального образа текста как своеобразных стенограмм духовного мира и волевых импульсов могут быть соотнесены и с элементами психического автоматизма, присутствующими в концепции заумного языка". _
Итак, письма ХХ века следует воспринимать как духовные свидетельства времени, в которых фиксировались непосредственные переживания, чувства, состояния души, настроения. Они несут в себя те психологические, нравственные движения, которые определяют лицо эпохи. В письмах через индивидуальное восприятие выстраивается история времени.
Не менее интересен и состав писем. В них вводились портретные характеристики, разнообразные описания (например, пейзажные), авторы делились своими творческими планами, комментировали происходящие события или пытались даже предвидеть будущее.
Оформление переписки как структурного художественного целого (позволяющего говорить о текстовом пространстве) происходит за счет тематического единства обсуждаемых в них событий и проблем. Иногда можно говорить и о стилистическом единстве. Может быть, значение писем следует определить словами из книги Б.Зайцева "Повесть о Вере": "Письма — те же гости, то же общение, а не уход в себя". _
Из писем писатели составляли целые сборники и даже писали повести и романы в виде писем на основе реальной переписки реальных людей. Сам Б.Зайцев, на основе стилистики писем ХХ века создает своеобразное жанровое образование.
Взяв за основу письма своей жены к ее подруге Вере Буниной, писатель составил из них оригинальные повествования о своих героинях, так и назвав их: "Повесть о Вере" и "Другая Вера. Повесть временных лет". Он даже попытался воссоздать и их взаимоотношения в форме автобиографической повести от лица женщины "Золотой узор".
Не менее любопытно и произведение В.Шкловского «Zoo», или Письма не о любви", в основе которого воображаемая переписка писателя с возлюбленной. Она фактически превращается во второе «я» писателя, с которым он делится всем, что с ним происходит. Организуя письма в единое повествовательное целое, автор каждое письмо рассматривает как отдельную главу, передавая краткое ее содержание: "Письмо восьмое, с благодарностью за цветы, присланные с письмом о Гржебине. Это третье Алино письмо". "Письмо десятое. Об одном берлинском наводнении; по существу дела все письмо представляет собою реализацию метафоры; в нем автор пытается быть легким и веселым, но я наверное знаю, что в следующем письме он сорвется". Шкловский. Сентиментальное путешествие. С.302, 304.
Интересно, что так же, на основе личной переписки строит свою книгу "Голос из хора" критик и писатель А.Терц. Он так образно определяет ее структуру: "…Книга, которая ходит вперед и назад, наступает и отступает, то придвигается вплотную к читателю, то убегает от него и течет, как река, омывая новые страны, так что, когда мы по ней плывем, у нас начинает кружиться голова от избытка впечатлений, которые при всем том текут достаточно медленно…, книга, имеющая множество сюжетов при одном стволе… способная дышать, раздаваясь вширь почти до бесконечности и тут же сжимаясь до точки…" _
Автор работы согласен с Магомедовой, заметившей, что для признания писем жанровым образованием необходимо присутствие некоторого объединяющего начала. Оно может выступать в виде текстового пространства, которое мы выше определили как мемуарный текст. Внешними же признаками организации являются композиционная целостность, сюжетное единство и общий лексический ряд. _
К биографическому жанру письма можно отнести и в том случае, если в них отражается движение определенного типа сознания, смена чувств героя (прежде всего, если они сгруппированы в определенной последовательности), а также фиксируется внутренне состояние автора. Несмотря на фрагментарность, при организуемым автором текстовом пространстве в них возникает отпечаток жизни, предстают зарисовки событий или описания людей, при этом в определенной степени писателем производится и отбор материала.
Письмо всегда адресно, оно обращено к конкретному собеседнику. Автор не только рассказывает новости, но и нередко самовыражается, сообщая сведения о себе, давая самохарактеристику и высказывая собственную точку на происходящее, анализируя только что произошедшие события, пережитые им при этом чувства. Практически нет особой временной дистанции между временем написания и временем события. В подобной временной сопряженности письмо близко к дневнику. Однако, в письме допускается и ретроспективный взгляд, дистанция между фактом и его изображением, "его пережитость". Другими словами, письму свойственна определенная типизация изображемого.
Попробуем высказать одну гипотезу. Повествовательная система письма используется практически во всех разновидностях мемуарного жанра, предполагающих установку на прямое обращение автора к читателю, непосредственный рассказ о событиях. Но только при введении образных зарисовок, ассоциативных связей и более сложной системы времен повествование перестает быть одноадресным и приобретает эпические качества.
Письма же становятся фрагментами повествовательной структуры, своеобразными новеллами, из которых и строится основное повествование. В этом случае они начинают тяготеть к тестовому единству в виде конструкции из глав — новелл, объединенных сюжетной линией, раскрытием основной идеи, определенной тональностью повествования (чаще всего лирической) и ярко выраженным образным рядом.
В качестве примера можно привести недавнюю публикацию "мемуарного романа" «Авансцена» Л.Зорина. Автор сообщает: "В апреле следующего года врачи отпустили меня на волю. В дальнейшем выяснилось, что мне дали всего только краткую передышку, тогда же я думал, что наконец вырвался из палатной тюрьмы". И далее автор постепенно начинает расширять повествование, внешне адресное, однонаправленное, вводя в него новые сюжеты и наблюдения: "Жизнь, из которой я выпал, словно из воздушного лайнера, летела куда-то в своем направлении, мне было трудно определить его". Зорин, с.81.
Начальная форма описания, по форме приближенная к письму, внешне организуясь в виде непосредственного обращения к читателю — собеседнику, осложняется авторскими суждениями как сюжетного, так и внесюжетного уровня. При включении разнообразных дополнительных сведений повествование и превращается из личного документа в более пространное повествование, которое автор и обозначает в подзаголовке как "мемуарный роман".
Большинство исследователей выделяют дневниковую форму как первичную в ряду мемуарной литературы. Чаще всего ее рассматривают как вспомогательный источник для написания собственно воспоминаний, своеобразную творческую лабораторию писателя, где накапливаются сведения, прорисовываются варианты психологической характеристики персонажей. Общая перспектива событий в дневнике отсутствует, и повествование держится на +внешних связях, организуясь в единое целое личностью повествователя. Обычно дневник воспринимает как документ, не предназначенный для чтения. Подобный взгляд не случаен, его можно даже назвать преобладающим. _
Первоначально дневники воспринимались как бытовые памятники определенной эпохи. Их считали личной, «интимной» формой самовыражения. Только в XIX веке отношение к ним начинает меняться. Именно в это время появляются дневники, рассчитанные не только на непосредственное окружение автора, где они иногда даже читаются, но и на публикацию. _
Однако, в то время сложно говорить о повсеместно распространенной практике создания дневника как текста, предназначенного для публикации, когда записи объединяются не только по датам или тематически, но и движением мысли повествователя. Поэтому даже в тех случаях, когда речь идет о специальной организации подобных личных записей с целью их возможной дальнейшей публикации, на первом месте остается значение дневников именно как бытовых памятников.
Включение в дневники биографических сведений, портретных зарисовок, критических эссе, комментариев к событиям общественной и культурной жизни привело к его трансформации, в результате которой уже в ХIХ веке появилось новое жанровое образование — "дневник писателя".
Первым к нему обратился Ф.М.Достоевский. В нем писатель проводит четкое различие между дневником реальным и использованием этой формы. Предназначая дневник "для публики", писатель считал, что писать о личном в нем почти невозможно. "Я слишком наивно думал, что это будет настоящий дневник", — отмечал он.
Однако, стиль многих записей, не рассчитанных на публикацию, носит подчеркнуто +интимный характер. В "Дневнике писателя" фиксируется пограничное состояние между творчеством и повседневной жизнью. За картинами быта, зарисовками характеров, лиц, событий встает не только индивидуальное восприятие эпохи, но и образ автора.
Вот почему можно встретиться с таким определением +произведения: "Дневник в обычном понятии представляет подневную запись биографических данных, обладающую чаще всего определенной точностью и известной документальностью. Но встречаются дневники, в основе которых лежит не описание событий, явлений, встреч, а размышления писателя, связь которых с датами его жизни или отсутствует, или указывается формально" _.
Несмотря на бытование дневника как самостоятельного образования с подневной записью событий, со временем автор начинает ориентироваться на дальнейшую публикацию. Поэтому дневник представляет собой не памятную книжку писателя, а запись важнейших событий исторической и культурной жизни времени. Они составляют эпический пласт, на фоне которого и даются личные впечатления. Мы можем даже говорить об отборе фактов, наиболее интересного, значительного из жизни определенного поколения. Характерно, например, такое высказывание А. Белого: "Теперь — эпоха публикования всякого рода дневников"… _
Косвенным подтверждением установки авторов на публикацию своих дневников свидетельствует и композиционная завершенность некоторых дневниковых записей (воспоминания М.Пришвина, К.Чуковского). _ После подготовки к изданию подобные произведения представляют собой композиционное целое ("Ни дня без строчки" Ю.Олеши). Отметим, что размышляя над формой книги О.Олеши "Ни дня без строчки" исследователи замечают, что ее можно скорее отнести "к обычным мемуарам, она содержит много автобиографического и биографического материала". _.
Справедливо и замечание исследователей о том, что отношение к дневникам характеризует представителей той или иной литературной школы. Так, для некоторых авторов дневник становится своеобразным поверенным в фиксации ежедневных событий, в нем автор проходит долгий и сложный путь самопознания, конструирования собственного психологического состояния как части общественного сознания.
Чаще всего к дневнику обращались представители символистских кругов, для которых главным было исследование внутреннего мира личности и, следовательно, дневник становился первой ступенькой подобного познания. В большинстве случаев подобные тексты становились известными ждо публикации: отрывки из «Дневника» М.Кузмин впервые прочел на «Башне» Вячеслава Иванова. Позже последний отразил свои впечатления в собственном дневнике. _
Как отмечает Н.Богомолов, представители постсимволистских течений, отрицали необходимость подневных записей, хотя можно вспомнить о том, что Маяковскому, например, дневник заменяли его письма. Но и акмеисты, и футуристы предпочитали дневнику воспоминания, как более обобщающей и синтетической форме. _
Исследователи выделяют два основных типа, "в которые естественно отливаются все подобные живые документы человеческой личности. Если главный интерес человека заключен в нем самом, его дневник будет или хроникой личной жизни, или, при интересе главным образом к внутренней работе духа, интимной исповедью. При менее эксцентричном складе личности, в дневнике более или менее широко отразится жизнь других людей, окружающий мир, личная жизнь отойдет на второй план и дневник даст нечто вроде повседневных мемуаров современника или собственной личности. Разумеется, редкий дневник представляет собой какой-либо из этих типов в чистом виде, но преобладание тех или иных черт остается". _
В качестве примера авторами приводится дневник Л.Толстого, разнообразный по содержанию, где главным является "история его внутреннего роста, непрерывно сменяющихся в нем стремлений и достижений, словом динамика сильного творческого духа. Дневник Амиэля — всецело статическая картина души, сложной и чуткой, но содержательно пассивной. Дневник Короленко весь проникнут активностью, движением и борьбой, но это динамика не столько самой личности, сколько ее общественного сознания". _
На первый взгляд задача автора достаточно ограничена — фиксация происходящего внутри и вне его, отображение как внешних событий, так и изменений его внутреннего состояния, а иногда и становления личности. "Дневник это и летопись, и схваченное мгновение, и документ", — отметил, например, один из его авторов. _ Но на самом деле дневник это прежде всего автодокумент, автопортрет творческой личности.
В ХХ веке нередко писатели рассматриват дневник как универсальную форму. В дневниковых записях Блока, относящихся к 1918 году, встречаются биографические события, соответствующие раннему периоду жизни поэта. Правда, при этом преследуется реконструкция именно событийного ряда, анализ психологического состояния занимает второстепенное место. Приведем пример одной из подобных реплик. Блок выделяет лето 1900 года следующей репликой: "Начинается чтение книг; история философии. Мистика начинается." _ Одновременно дневник выполняет функцию черновика, в нем проводится предварительная работа, необходимая перед публикацией новых изданий произведений поэта. + Самойлов
Дневниковая форма становится удобным средством организации сюжета, основанного на воссоздании событий прошлого. Так, К.Симонов использует ее, чтобы систематизировать накопившийся у него огромный фактический материал. +Показательно, что публикуя во время войны фрагменты из своих фронтовых дневников, он рассматривал их как материал для будущей работы. Через много лет после войны он возвращается к своим дневникам. Он не только дописывает их используя сархивные и другие матеиалы, но и проводит перегруппировку материала. Из нескольких сходных записей он делает одну картину. Так возникает книга "Разные дни войны". Она помогает понять и творческую лаюбораторию писателя, становясь своеобразным автокомментарием к его эпопее "Живые и мертвые".
+ссылка на мою статью
Естественно, что восстанавливая утраченные во время войны дневниковые записи, Е.Шварц наряду с описанием повседневных, сегодняшних наблюдений дополняет их интересными и разнообразными по содержанию воспоминаниями о ранних эпизодах своей жизни. Соединяя разновременные воспоминания, приводя факты и из общественной жизни, писатель воссоздает собственную жизнь. Рассказ ведется искренне, с неизменно строгим отношением к самому себе. Основным условием ведения дневниковых записей было писать только правду, "не врать, неперегруппировать события". "Я пишу не для печати, не для близких, не для потомства — и все же рассказываю кому-то и стараюсь, чтобы меня поняли эти неведомые читатели. Проще говоря, стараюсь, чтоб было похоже, хотя никто этого с меня не требует". Шварц, с.104.
При подобной эпизации меняется уже сама форма дневника, в котором отдельные отрывки строятся по модели мемуарного повествования: "К этому времени стала развиваться моя замкнутость, очень мало заметная постороним да и самым близким людям." "В тот год я стал еще больше бояться темноты, и при этом по-новому. Темнота теперь населилась существами враждебными и таинственными… Все представления мои об этом призраке были тоже призрачны, но я ужасно боялся лошади с мешком". Шварц, с. 80, 810.
Очевидно, что в ХХ веке дневник проходит значительный путь саморазвития от частного документа до разновидности мемуарной прозы. Соответственно меняется и его поэтика. На смену простой констатации фактиов пришел их отбор, а затем и направленная типизация. В отличие от хроник, существующих как самостоятельные образования в строго определенный временной отрезок и обычно выступающих как часть повествовательной структуры воспоминаний, и также ориентированных на однолинейное развитие событий, дневник является более независимым образованием, даже если он входит в состав дневниковой книги или собственно мемуарного повествования. Его легко вычленить.
Следующей значимой мемуарной формой следует признать путешествие. Как жанр они начали формироваться еще в период вхождения восточных славян в европейский христианский мир. Исследователь справедливо замечает: "В отличие от разнообразной по своим маршрутам западно-европейской литературы путешествий, древнерусские хождения раннего периода отвечали исключительно паломническим интересам путешественников, направлявшихся в центры христианского Востока — Царьград, Палестину, а также в Египет и на Синай". _