Братья Чепмен и Эрмитаж
Братья Чепмен и Эрмитаж
Братья Чепмен и Эрмитаж
КАЗУС
Актуальному искусству нужны скандал, провокация, информационный взрыв - иначе его никто не заметит. Начиная с 1917 года (дата выставления в Нью-Йорке сантехнической "скульптуры" М. Дюшана "Фонтан") искусство ХХ века практикует то, что впоследствии получило название "реди-мейд" - эстетику "готовой вещи", когда статус произведения искусства автоматически получает любой предмет, коль скоро он назван "картиной", "скульптурой", "симфонией", "спектаклем" и, соответственно, представлен на той или иной "артплощадке" - в музее, на экране, в концертном зале. Если писателю нашего времени захочется назвать "романом" телефонную книгу, он это сделает без всякого труда, ибо такова его авторская воля, помноженная на деньги его издателя. Теоретики постмодерна прямо утверждают, что "фиксированная субстанция искусства распалась", а красота (она же истина и благо) является симптомом оставленного в далёком прошлом ("за Берлинской стеной") тоталитаризма. Современное искусство - это "событие", "игра", "перформанс".
Говорить об этих теоретических материях приходится потому, что сегодня это не теория, а практика. Если директор музея решил, что он выставляет картину, то это и будет картина. Именно так случилось в нашем уважаемом Государственном Эрмитаже, директор которого М. Пиотровский санкционировал экспозицию некоего "арт-объекта" английских братьев Чепмен. Думаю, что многие петербуржцы (и не только петербуржцы) видели своими глазами этот скандальный "объект", смысловым центром которого является крест, "украшенный" плюшевым клоуном и свиньёй.
Не думаю, что г. Пиотровский не понимает, что делает. Налицо унижение священного религиозного символа православия - религии, исповедуемой большинством русского населения нашей страны. Конечно, в искусстве возможно многое - кроме сознательного кощунства и религиозной провокации. В последнем случае любой (даже гениальный, с точки зрения постмодерна) "объект" теряет статус произведения искусства и переходит в другую социальную область - становится инструментом направленного концептуально-смыслового воздействия на массовую аудиторию. Не нужно многотомных исследований, чтобы квалифицировать воздействие "объекта" братьев Чепмен на православного зрителя как оскорбительно-антихристианское. Есть вещи, которые непозволительны даже очень большому таланту - а господа Чепмены таковым, увы, не обладают. Даже когда они изображают конец света.
В своё время, ещё при советской власти, наша либеральная интеллигенция любила рассуждать о том, что надо поднимать массового зрителя/читателя/слушателя до собственного уровня, и в подтверждение ссылалась на товарища Ленина, который, как известно, попрекал поэта Демьяна Бедного за то, что тот грубоват, идёт за читателем, а надо бы немного впереди. Говорилось это, разумеется, аккуратно, с подобающими реверансами в сторону народа, которому, как считалось, и принадлежит в конечном счёте любое искусство. Сегодня об "улице", вздумавшей поучать профессиональное сообщество, директор Эрмитажа говорит прямо и недвусмысленно: дескать, не суйтесь туда, в чём вы ничего не понимаете. Вкусы толпы не могут служить ни эстетическим, ни нравственным ориентиром. Музей сам всё решит - и что такое искусство, и что вам показывать, а что нет. Получается, что крупнейший государственный общенациональный музей предназначен для узкой группы искусствоведов, да и то только определённой ориентации. В самом деле, главная тайна так называемого актуального искусства заключается в том, что его не существует. Боюсь только, что в результате подобных эстетических парадоксов может произойти серьёзный мировоззренческий конфликт между народом и либеральной частью интеллигенции.
Александр КАЗИН,
доктор философских наук, профессор
Санкт-Петербург