Михаил Хазин Колумнист Родился в 1962 г. в Москве. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Экономист, публицист. Президент компании экспертного консультирования "Неокон". В 1997-2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса.
Михаил Хазин Колумнист Родился в 1962 г. в Москве. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Экономист, публицист. Президент компании экспертного консультирования "Неокон". В 1997-2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса. Сайт - worldcrisis.ru Безальтернативный коллапс
Нынешний кризис российской экономики — закономерный результат макроэкономической политики, проводимой либерал-реформаторами. Ждать, что нынешняя команда руководителей правительства и ЦБ признают порочность и несостоятельность этой политики, не приходится.
- Гиви, ты любишь помидоры?
- Кушать люблю, а так - нет!
"Борьба с инфляцией" и дефицит денег в экономике
Эпиграф к настоящей статье имеет глубокий смысл - любая вещь хороша в своих рамках. Когда её нет, остро ощущается недостаток, когда её слишком много, она начинает приносить проблемы. Всё это относится и к такой важной и серьёзной субстанции, как деньги.
В 1991 году к власти в нашей стране пришли "либерал-реформаторы". Может быть, это не совсем точное определение, но не очень понятно, как их, собственно, надо называть. В 90-е годы явно был бы к месту термин "прихватизаторы", но сегодня в эту команду входит довольно много народу, который не успел полакомиться на приватизаторском пиру. Впрочем, это явно их расстраивает, поле для деятельности ещё достаточно просторно, доказательство тому - разные "реформы" типа уничтожения Академии наук. В общем, оставим пока этот термин как есть.
Так вот, для прихода к власти либерал-реформаторы нуждались не только во внешней поддержке (тут всё было отлично), им нужно было предъявить населению некую "позитивную" программу. С промышленностью, транспортом, социалкой, микроэкономикой и другими сферами жизни у либерал-реформаторов были проблемы, поскольку они в них не только ничего не понимали, но и даже не могли сделать вид, что разбираются. А вот в макроэкономике удалось сохранить хорошую мину при плохой игре.
Соответственно, была предложена "позитивная программа": стране необходима "макроэкономическая стабилизация", которая неминуемо спровоцирует приток иностранных инвестиций и как следствие приведёт к тотальному расцвету. Плюс приватизация, которая обеспечит конкуренцию. Такой подход, кстати, снимал проблему тотальной экономической безграмотности самих реформаторов - иностранный инвестор и сам знает, как функционирует производство и всё остальное. А задача правительства - исключительно быть "ночным сторожем" и обеспечивать ту самую стабилизацию, под которой подразумевалась низкая инфляция.
О приватизации написано много, поэтому эту проблему мы трогать не будем, про иностранных инвесторов напишем чуть позже, а вот про инфляцию сказать нужно, поскольку это базовая идея тех самых либерал-реформаторов, которые до сих пор ничего нового родить не смогли. Впрочем, в их оправдание отметим, что совсем недавно те же рекомендации о ставке на иностранные инвестиции в очередной раз нам дал МВФ, а спорить с этой организацией либерал-реформаторы не будут, поскольку это та самая внешняя опора, без которой они существовать как политическая сила в России не могут.
Для борьбы с инфляцией использовался единственный из инструментов денежной политики, а именно - сокращение денежной массы. И вот здесь либерал-реформаторы столкнулись с проблемой: оказалось, что они не знают, как устроена эта самая денежная масса. А нам придётся перейти к серьёзным экономическим материям, поскольку иначе объяснить суть вопроса не получится.
Банковская система, которая, собственно, и оперирует деньгами, отличается от других сфер деятельности тем, что ей позволено делать то, что во всех остальных сферах экономической деятельности считается мошенничеством. А именно - выпускать обязательства, не подкреплённые реальными активами. По науке это называется "частичное резервирование", а на практике выглядит так: если вы положили в банк 100 рублей, то банк, за исключением небольшой суммы (то самое резервирование), может их выдать в кредит своему заёмщику. Но поскольку заёмщик тоже держит деньги в банке, то их снова можно выдать в кредит и так до тех пор, пока вся реальная сумма наличных денег, которые вы положили на депозит, не перейдёт в резерв. А в экономике будут обращаться уже не наличные, а кредитные деньги (в разы превосходящие наличные). В экономической теории этот механизм получил название банковского (денежного) мультипликатора.
Фокус тут ещё и в том, что государство (в лице центральных банков) не делает разницы между наличными и кредитными деньгами: заёмщик может попросить в банке наличные деньги под свои кредитные (например, для выплаты зарплаты) и их получить. Как следствие есть два главных параметра, определяющих состояние денежной массы, по которым можно судить о состоянии экономической системы. Первый - это отношение кредитных денег к наличным. Условно, для России это отношение денежных агрегатов М2 к М0, для США - М3/М0. Второй - это уровень монетизации экономики, то есть отношение кредитных денег к ВВП.
В разных экономиках, находящихся, в общем, в устойчивом состоянии, уровень монетизации примерно одинаков - от 80 до 120% от ВВП. Судя по всему, именно этот уровень обеспечивает нормальный денежный оборот, поддерживающий сложные экономические системы с высоким уровнем разделения труда. А вот в России под чутким руководством либерал-реформаторов эта цифра начала резко уменьшаться. Если в 1991 году, ещё при СССР, эта доля была около 100%, то в 1992 году она сократилась до 80% (что было ещё не катастрофично), в 1993 году - до 40%, а к 1997 году уменьшилась до 4%. Понятно, что ни о каком хоть сколько-нибудь сложном производстве при такой ситуации и речи быть не могло, вся экономика свелась к банальным экспортно-импортным и торговым операциям.
Спрашивается, а зачем было устраивать такую катастрофу? А дело в том, что для "макроэкономической стабилизации" у либерал-реформаторов, в соответствии с идеями их кураторов из МВФ, был только один инструмент - сокращение денежной массы. Что они и делали с максимальной агрессией, редуцируя наличную денежную массу и ограничивая банки в возможностях выдавать кредиты предприятиям. В результате банковский мультипликатор, который в нормальной экономике находится в пределах от 4 до 6, в России 90-х опустился до уровня 1,2. То есть банковская система практически не работала. В дополнение ко всему этому беспределу был создан рынок ГКО, который вкупе с валютным коридором, как пылесос, вытягивал из экономики последние деньги, переводил их в валюту и выводил из страны. Ну а либерал-реформаторы для консервирования той самой "стабилизации" ещё держали явно завышенный курс рубля, поскольку девальвация при высоком уровне импорта неминуемо вызывала рост инфляции.
Идиотизм этой политики был очевиден. Геращенко с 1999 по 2002 год увеличил монетизацию экономики в 10 раз - с 4% до 40%, с учётом роста экономики это означало, что как наличная, так и расширенная (кредитная) денежная масса увеличились ещё сильнее. А инфляция при этом падала. Что, впрочем, естественно, поскольку в условиях отсутствия денег предприятия для поддержания оборота использовали денежные суррогаты, для которых очень велика доля транзакционных издержек (доходов посредников) - они-то и разгоняли инфляцию. Так что политика либерал-реформаторов инфляцию не сокращала, а увеличивала, при этом отсутствие денег полностью разрушало высокотехнологическое производство.
Крах модели 2000-х
После ухода Геращенко в конце 2002 года кредитно-денежную политику снова полностью стали контролировать либерал-реформаторы, соответственно, монетизация экономики расти перестала. И что характерно, стали падать и темпы экономического роста. А поскольку стоимость кредита для промышленности была очень велика (на эту мелочь либерал-реформаторы внимания никогда не обращали, поскольку их политические кураторы из МВФ не были заинтересованы в том, чтобы российская промышленность конкурировала с их собственной), а стоимость рубля всё время росла, с той же самой целью снижения инфляции, то существенно увеличивалась и доля импорта. Экономика всё больше подсаживалась на нефтяную иглу.
Иными словами, либерал-реформаторы так и не поняли, что занижение денежной массы относительно оптимального значения так же увеличивает инфляцию, как и её завышение. Соответственно, вместо того чтобы облегчить кредитование экономики (с уменьшением ставки и сокращением транзакционных издержек), что вызвало бы естественное уменьшение инфляции, они стали её купировать путём снижения цен на импорт (при росте последнего). Локальный эффект был достигнут, но зато образовались дополнительные издержки.
Дело в том, что закрытие внутренних производств уменьшало число людей, которые могли получать нормальную зарплату. Соответственно, их доходы больше не могли использоваться во внутреннем спросе, что ещё сильнее сокращало воспроизводственную базу российской экономики. А государство было вынуждено направлять экспортные доходы на создание источников дохода для той части населения, которая уже не могла зарабатывать сама. Соответственно, росла доля государственного и псевдогосударственного сектора в экономике. Покупательная способность населения всё больше зависела от бюджетных доходов государства, которые с какого-то момента расти просто перестали.
При этом необходимость пополнения оборотных средств для предприятий (в том числе и экспортных) никто не отменял, как и необходимость в инвестициях на переоснащение основных средств. А банкам были нужны ликвидные средства, поскольку деньги граждан, во-первых, в основном шли в Сбербанк, а во-вторых, были очень "короткими". Поскольку Центробанк рублями финансовые организации не рефинансировал (это-де разгоняет инфляцию!), а депозиты граждан носили и носят крайне краткосрочный характер.
Как следствие банки и предприятия стали брать кредиты за рубежом, в валюте. Но кредиты эти давались в основном под залог экспортных товаров, а также под показатели выручки, номинированные в этой самой валюте. В результате даже стопроцентно российские компании, которые практически не используют импорт, стали фактически номинировать свои отпускные цены в валюте. Это привело, например, к росту цен на бензин летом 2013 года на фоне девальвации рубля.
Кроме того, у нас до сих пор отсутствует отечественная платёжная система. Мы используем инструменты компаний Visa и Mastercard, платим за это универсальный налог на транзакции (до 2-3%) и поддерживаем своим спросом долларовый оборот в мире. Вместо того чтобы поддерживать руб-лёвый. А все попытки изменить ситуацию "топятся", согласно рекомендациям посольства США, либо Минфином, либо Центробанком (последний раз летом 2013 года). В общем, денежные власти России (то есть упомянутые Минфин и Центробанк) делают всё, чтобы вытолкнуть всех участников экономического процесса из рубля в валюту.
В результате совокупный валютный корпоративный долг в нашей стране уже существенно (процентов на 15-20) превышает золотовалютные резервы, что начинает напоминать ситуацию конца 90-х годов. С точки зрения общеэкономической конъюнктуры особой разницы между суверенным долгом, который был тогда, и корпоративным, который есть сейчас, нет. Сейчас даже хуже: государство вынуждено держать очень существенные средства для поддержания жизненно важного импорта, эти деньги просто нельзя отдавать. Но и банкротство системообразующих компаний не может не привести к общеэкономическому коллапсу - так что хрен редьки не слаще.
Несмотря на титанические усилия либерал-реформаторов, иностранные инвестиции в Россию так и не пошли. Точнее, они чуть-чуть было начали двигаться в середине 2000-х, поскольку на фоне бешеного роста экспортных доходов увеличилась та их доля, которая перераспределялась ("просачивалась", в соответствии с термином неокономики) в потребительский сектор. И под этот растущий спрос в России и стали открываться западные сборочные предприятия. Но попытки увеличить локализацию этого производства не удались, поскольку крайне неудачная кредитно-денежная (да и фискальная) политика делала эту деятельность нерентабельной.
Но даже и этот скудный ручеек был засыпан. Во-первых, в 2008 году, с обрушением ряда финансовых "пузырей", были сломаны основные механизмы "просачивания" экспортных доходов в потребительский сектор. Да и сами эти доходы упали вместе с нефтяными ценами. Во-вторых, сама экономическая модель выработала себя, темпы роста к концу 2012 года вышли на отрицательные отметки. Ну и, наконец, чтобы мало не показалось, по чисто политическим причинам, по требованию своих западных кураторов (которым были нужны рынки сбыта) либерал-реформаторы втянули Россию в ВТО. Что существенно ударило по и без того сильно угнетённому внутреннему производству.
Повторить "манёвр Примакова" не удастся
Это, конечно, поставило под угрозу монополию либерал-реформаторов, стала обсуждаться идея вывести из-под их контроля Центробанк. Но они не смирились и отчаянно боролись за власть (что хорошо было видно на примере назначения Набиуллиной председателем ЦБ). В общем, обещали всё и вся, но в результате получили сначала историю с конфискационной реформой кипрских банков, а затем - уже очевидный всем экономический спад. И вот тут они впервые за 20 лет решили отойти от гайдаровской программы, ориентированной на иностранные инвестиции.
Ну, точнее, немножко её дополнить, поскольку совсем отказаться от этой схемы никак невозможно - это же сам Вашингтонский консенсус, то есть обязательная к исполнению для всех либерал-реформаторов во всех странах мира схема! Но поскольку сами либерал-реформаторы за последний год стали выглядеть несколько бледно, что-то нужно было предпринять. И они вспомнили, что Примаков и Маслюков, когда исправляли ошибки и преступления тех же либерал-реформаторов, сделанные в 90-е годы, девальвировали рубль и ограничивали рост тарифов естественных монополий.
Ровно этим и занялись. Насколько у либералов выйдет фокус (с точки зрения эффекта для экономики) с естественными монополиями - вопрос, поскольку кроме тарифов, которые регулирует государство, есть ещё и другие цены (например, можно повышать стоимость обслуживания разных приборов учёта и контроля). А вот с девальвацией явно ничего не получилось. Поскольку как только её уровень достиг (к середине лета) примерно 15% с начала года, стало понятно, что возникают серьёзные проблемы с корпорациями и банками - валютными должниками, которые довольно быстро теряют свою финансовую устойчивость из-за падения пересчитанных в валюту доходов.
В результате девальвацию отменили, либерал-реформаторы признали факт начавшегося в стране спада, проведя секвестр бюджета, который, впрочем, высочайшим решением было запрещено звать секвестром. Как и спад - спадом. Отметим, что сокращение расходной части бюджета, через который во многом происходит перераспределение экспортных доходов в пользу граждан, только сократит совокупный частный спрос в стране и как следствие уменьшит масштаб инвестиций, которые может принять российская экономика. Так что отток капитала только увеличится.
В общем, итог последнего "либерального десятилетия" выглядит примерно так. Практически все инструменты макроэкономического регулирования выработали свой ресурс, поскольку экономика находится в структурном дисбалансе, при котором попытки улучшить какой-то один параметр приводят к сёрьезному ухудшению других. При этом над ней висит страшная угроза падения мировых цен на нефть, что либо вызовет серьёзную девальвацию рубля (с массовыми банкротствами банков и корпораций), либо резко сократит золотовалютные резервы (в случае попыток ЦБ держать курс рубля).
Либеральные реформаторы контролируют финансовую и экономическую политику, не представляя полной и системной картины экономики страны, что практически исключает возможность появления хоть какой-то альтернативы нынешней политике. Впрочем, учитывая внешние запреты, которыми повязаны либерал-реформаторы, представить такую альтернативу сложно. Так что негативные и деструктивные процессы в российской экономике будут только нарастать, причём, скорее всего, ускоренными темпами.
На этом, собственно, можно было бы и закончить, но нужно сказать одну очень важную вещь, без которой анализ современной финансово-экономической политики правительства и Центробанка не будет полным. Дело в том, что альтернатива нынешней политике есть и очень упрощённо её можно назвать политикой импортозамещения. Беда в том, что эта политика серьёзно ущемляет интересы внешних по отношению к России сил и противоречит идеям Вашингтонского консенсуса. А потому при нынешнем составе руководства правительства и ЦБ эта политика не будет реализована.