Театр должен быть человечным

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Театр должен быть человечным

– Вы следите за современной драматургией?

– В силу своей профессиональной деятельности и просто личного интереса, да, слежу. Хотя, конечно, из-за театральной суеты кое-что упускается. Я читаю альманах «Современная драматургия», но из-за недостатка времени не от корки до корки. Обязательно читаю все, что у меня вызывает профессиональный интерес. К сожалению, сегодня мы оказались в разорванном пространстве – у каждого театра свой сегмент. Сегодня театры гораздо меньше общаются друг с другом, и театральные люди общаются гораздо меньше, чем раньше. Каждый возделывает свой огород, считая, что он возделывает сад. В репертуаре нашего театра есть спектакли по пьесам молодых авторов. Например, Веры Копыловой «Собаки». Эта пьеса рождалась в театре, многое переделывалось, многое дописывалось, и немножко даже поменялся жанр. Потом пьеса Василия Сигарева «Черное молоко», она идет и по сей день, и с огромным успехом. Это очень мощное произведение, как мне кажется. И его я, кстати, выудил из альманаха «Современная драматургия». «Истребитель класса «Медея»», можно сказать, культового автора «новой драмы» Максима Курочкина также украсил нашу афишу. Мы открыты для экспериментов, причём самых радикальных. Пожалуйста!

– Как Вы считаете, есть ли новизна в «Новой драме»?

– Под этим термином скрывается такое разнообразие методов и подходов, что очень сложно вывести какую-то общую концепцию. Лично у меня не вызывает отторжения это движение. Другое дело, что у меня есть свои требования к театру как таковому. Беда в том, что «Новая драма», как мне представляется, это определенный круг авторов и это некая атмосфера вокруг авторов. И как всякий, назовем условно – салон, имеет свои прелести и свои недостатки. Получается некий «междусобойчик». Кто-то растет в тепличных условиях, но как только попадает «на улицу», погибает. Другие приживаются вне «Новой драмы», но через время теряют с ней связь, а также потребность быть частью движения. Для меня важнее отдельный художник, чем всё движение. Единственное условие, которое я к новой драме, к старой драме, к зарубежной пьесе и к классике в том числе предъявляю, это одно – наш театр должен быть человечным и содержательным.

Я не терплю бессодержательности и бесчеловечности. Впрочем, это одно и то же…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.