Моцарт не бывает в упадке

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Моцарт не бывает в упадке

– Но все же Вы можете выделить что– то положительное? Скажем, назвать по-настоящему талантливого, глубокого режиссера…

– Буквально позавчера я был в Питере, там идет замечательный фестиваль «Балтийские звезды». В этот раз он посвящен одному единственному режиссеру, литовцу Эймунтасу Някрошюсу. На фестивале я посмотрел спектакль, который меня привел в невероятный восторг! У Някрошюса потрясающая методология. Я называю это этюдным театром. Этюд возникает параллельно тексту. В спектакле «Времена года. Радости весны» он применяет свою методологию в полной мере – там на литовскую поэзию, на литовский лирический эпос XVIII века накладываются его пластические находки, которые укрупняют смысл. Тут соединение поэзии с тем, что он нашел через актеров, через их импровизации на репетициях – он это нарастил и создал параллельно с текстом. И получилось великое театральное произведение. Я восхищаюсь мастерством Някрошюса. В его театре есть всё, что я люблю. Он создает свой мир. Так вот, сегодня очень мало в театре режиссеров, которые создают свой мир.

– Многие считают, что театр в упадке. А как считаете Вы?

– Вы знаете, сколько я работаю в театре, столько он и «в упадке». Вот я же сказал, есть превосходный спектакль сделанный Някрошюсом, это что, свидетельство упадка? Тот, кто в упадке, тот будет в упадке всю жизнь. Моцарт не бывает в упадке, у него может быть плохое настроение, тогда он это своё плохое выразит в соответствующем произведении. Я уже рассказывал, повторюсь, может быть… В советское время был такой случай: в одной известной газете, которая занималась вопросами культуры, я прочитал два интервью, они рядом были. Первое интервью принадлежало советскому знаменитому кинорежиссеру, очень известному. Его спросили: «Над чем вы сейчас работаете?» Режиссер ответил: «Вы знаете, у меня планы огромные! Я сейчас хочу делать фильм на молодежную тему – меня волнует очень наша молодежь, проблемы молодежи в современной жизни. Дальше меня волнуют проблемы экологии, я уже пишу сценарий об этом. Вы знаете, нужно спасать Байкал! Потом война – необходимо возвращаться к гуманистическим ценностям. Это фундаментальные наши ценности, и об этом я сейчас делаю очень острый фильм». Журналист спрашивает: «И всё?» «Ну что вы! Знаете, очень важны проблемы веры. Хоть мы и живем сейчас в советское время, мы атеисты, но ведь нужно распознать феномен веры в Бога и его значение в истории России. Классика у нас еще не освоена – Гоголь, Достоевский. Я буду работать в этом направлении». В общем, вот такое интервью. Он восемнадцать идей рассказал. И рядом вышло интервью с итальянским режиссером. «Над чем вы сейчас работаете?» Он отвечает: «В настоящее время я лежу на диване и ничего не делаю». «Как так – вы ничего не делаете и даже ни о чем не думаете?» – «Я, понимаете, снял фильм и уже полгода пустой, я совершенно опустошился. Пока не знаю, что сказать миру» – «Ну и долго это будет продолжаться?» – «Я не знаю, сколько это будет продолжаться, но вот сейчас я подумал, что, видимо, сделаю будущую картину как раз об этом, о том, что мне нечего сказать». Фамилию первого режиссера, советского, я не буду называть, его уже нет в живых, а фамилия второго режиссера была Феллини. Понимаете? Вот у него был кризис. Но художник и должен быть в кризисе постоянно. Он должен изнывать, думая о том, что сказать, как сказать, что самое главное сказать. Таков Феллини, а советский режиссер – он знал все заранее, у него уже все расписано. Так вот – кризис для творческих людей – это нормально. И настоящий художник из собственного кризиса извлекает высший художественный смысл, из своего собственного страдания рождает образ.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.