Половцы.

Половцы.

В одиннадцатом веке у русичей появился новый сосед — многочисленные и воинственные племена кипчаков, прикочевавшие в Причерноморье из-за Волги. По мнению такого авторитетного автора как профессор Светлана Плетнева, в южнорусские степи прикочевало более десятка больших половецких орд численностью от 30 000 до 50 000 человек в каждой. Вскоре они уничтожили, изгнали или подчинили себе всех прочих обитателей Великой евразийской степи, раскинувшейся от Дуная до Иртыша. Эти гигантские пространства на долгие годы получили прозвище Дешт-и-Кипчак — кипчакская степь.

В Византии этих кочевников называли куманами, на Руси к кипчакам приклеилось прозвище половцы, а их земля соответственно стала называться Половецкой степью. Кстати, почему наши предки обозвали пришельцев именно половцами — неизвестно. По одной, самой популярной, версии слово половцы происходит от русского слова «полов», означавшего соломенный оттенок желтого цвета. Мол, половцы были блондинами, и из-за необычного для степняков цвета волос их так и прозвали. По другой версии, кипчаки делились на несколько больших групп, самая западная из которых имела самоназвание сары-кипчак, что в дословном переводе и означало желтые кипчаки. Есть еще версия, что слово половцы произошло от слова поле, но она кажется малосостоятельной.

Как бы там ни было, начиная с 1055 года, южные русские княжества существовали под постоянной угрозой половецкого набега.

Кем же они были?

Во-первых, половцы не были единым народом, а представляли собой пестрый конгломерат племен и родов, имевших как тюркское, так и монгольское происхождение и говоривших на языке тюркской группы. Этим и объясняется разнобой в сделанных очевидцами описаниях внешнего вида и обычаев кипчаков. Кроме того, у кипчаков никогда не было единого центра или верховного правителя. Их ханы могли при необходимости объединяться в коалиции, которые легко распадались.

Восточные половцы были тесно связаны со Средней Азией, особенно с Хорезмом, государством занимавшим территорию современного Ирана, Азербайджана, Туркменистана, Узбекистана и части Казахстана. Западные половцы находились в тесных отношениях с Русью, Византией, Венгрией и Болгарией. Со временем из этого рыхлого образования мог бы сложиться единый народ или несколько народов, тем более, что к тринадцатому веку были предпосылки для этого, но монгольское нашествие прервало этот процесс.

Из огромного массива кипчакских орд нас интересуют только та их часть, которая взаимодействовала с Русью и, соответственно, обитала от Карпат до Волги. Их можно разделить на две большие группы, если хотите, то даже на два близкородственных народа: кочевавших западнее Днепра кунов-куманов, сложившихся на основе племени кимаков, и собственно половцев, кочевавших от Днепра до Волги и сложившихся на основе племени сары-кипчаков. Это были настолько близкие по культуре люди, что разница между ними была не больше, чем между современными дончана-ми и киевлянами. Но были и отличия. Так, например, только восточные половцы над могилами знати устанавливали каменные изваяния — знаменитых каменных баб, которых можно сегодня увидеть в музеях большинства городов юга России и Востока Украины. Причем, не только над погребением мужчин, но и женщин. Перед статуями молились, надеясь, что умерший предок из того мира сумеет помочь живым в их делах. Как и многие народы, половцы своим покойникам в могилы клали все, что нужно для нормальной загробной жизни: коня, украшения, запасы пищи и, разумеется, оружие. Немного отличался и этнический состав западных и восточных половцев. В ряды западных кипчаков влились остатки печенегов и огузов, кочевавших между Днестром и Днепром. Среди восточных продолжали жить потомки хазар и алан. Вокруг сары-кипчаков произошло объединение различных разрозненных и рассеянных по степи групп кочевников, получивших новое имя от господствующего племени. Восточные половцы первыми были втянуты в орбиту Руси и стали выступать как наемники или союзники русских князей. Но для русских летописцев обе группы были именно половцами.

Потомки половцев сегодня входят в состав многих народов Восточной Европы, Средней Азии и Сибири: татар, башкир, венгров, ногайцев, карачаевцев, казахов, киргизов, туркмен, узбеков.

* * *

Первое знакомство русских с половцами было мирным. Главным врагом половцев были другие кочевники — торки (гузы), и пока с ними не удалось расправиться, половецкие ханы соблюдали мирный договор, заключенный с князем Всеволодом Ярославичем. Но как только остатки торков бежали на Запад, половцы сразу забыли о своих обещаниях и устроили разбойничий набег на Переяславское княжество. Затем в 1068 году объединенные силы нескольких половецких орд обрушились на Русь. О трагической для наших предков битве на реке Альте и её последствиях мы уже писали. Как и о русском реванше в битве на Снови.

Половецкую военную организацию современники считали довольно высокой для своего времени. Основной силой у кипчаков, как и у любых степняков, была кавалерия. Ханы и представители знати имели собственные хорошо вооруженные и защищенные тяжелыми доспехами дружины. Это были элитные отряды, которые могли на равных бороться с любым противником. Однако большая часть половцев была вооружена довольно скромно: луками и копьями, вместо панцирей были кожаные или войлочные куртки. Поэтому при лобовом столкновении с русскими дружинниками половецкие отряды были обречены. Но они и не стремились к полевым сражениям. Их тактикой было стремительное нападение на слабозащищенные поселения и бегство в степь.

В полевом бою половецкие ханы предпочитали устраивать засады, делали притворные отступления и обходные маневры, грамотно разделяли силы, использовали отряды конных лучников, чтобы завязать сражение и утомить противника. Когда лучники своей стрельбой изматывали противника и расстраивали его ряды, в бой шли тяжеловооруженные воины, которые строились в плотную колонну и первый удар наносили копьями.

В большие походы выступала практически вся мужская половина орды, что позволяло ханам собирать огромные армии, но боевая ценность таких воинов была не особо велика. Они годились для нападения на мирное население, для преследования уже разбитого противника, но в прямом столкновении с профессиональными дружинниками половцы несли высокие потери.

Начавшийся период русско-половецких войн имел одну интересную особенность: ни русские, ни половцы не стремились завоевать земли противника. Как бы ни складывалась военная ситуация, граница Руси и Половецкой Степи оставалась неизменной. Кипчацкие орды доходили до Киева, русские дружины до Дона, но каждый раз после походов армии возвращались на исходные рубежи. Можно сказать, что это была пограничная война, актуальная не для всей Руси, а лишь для её южных княжеств: Киевского, Переяславского и Черниговского.

Основным видом деятельности половцев, помимо войны, были кочевое скотоводство с элементами земледелия. Первоначально придя в Причерноморье, кипчаки вели таборную жизнь, то есть постоянно кочевали, не делая долгих остановок, но со временем они перешли к полукочевой жизни, строя сначала примитивные стойбища для зимовки, а затем и основывая настоящие поселения. К концу одиннадцатого века закончился первый период в жизни половцев в Причерноморье. Кипчакские роды консолидировались, и из них сложились устойчивые объединения (орды) со своими вождями и подконтрольными территориями. Вся степь была поделена между ордами на участки с установленными маршрутами кочевки, летними и зимними местами стоянок (летников и зимников). Не только каждая орда, но и более мелкие входившие в нее группы имели свою территорию для кочевий. Зимой они откочевывали на юг к морю и устьям рек, где кони могли кормиться высохшей высокой травой — сухостоем, не скрывавшейся под снегом. Весной орды откочевывали к северу. Во главе орды стоял правящий род — курень, внутри его выделялась семья-аил, из которой происходил хан.

В основном половцы были язычниками, хотя встречались среди них и христиане. Причем как православные, так и приверженцы забытого ныне не-сторианста. Интересные сведения о жизни половцев для нас оставил фламандский монах-францисканец Гийом де Рубрук, совершивший в 1253–1255 годах по поручению французского короля Людовика IX путешествие к монголам. Так он описал увиденное: «Дом, в котором они спят, они ставят на колесах из плетеных прутьев; бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка, наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Именно они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и зверей. И они делают подобные жилища настолько большими, что те имеют иногда тридцать футов в ширину. Именно я вымерил однажды ширину между следами колес одной повозки в 20 футов, а когда дом был на повозке, он выдавался за колеса по крайней мере на пять футов с того и другого бока. Я насчитал у одной повозки 22 быка, тянущих дом, 11 в один ряд вдоль ширины повозки и еще 11 перед ними. Ось повозки была величиной с мачту корабля, и человек стоял на повозке при входе в дом, погоняя быков. Кроме того, они делают четырехугольные ящики из расколотых маленьких прутьев, величиной с большой сундук, а после того, с одного краю до другого, устраивают навес из подобных прутьев и на переднем краю делают небольшой вход; после этого покрывают этот ящик, или домик, черным войлоком, пропитанным салом или овечьим молоком, чтобы нельзя было проникнуть дождю, и такой ящик равным образом украшают они пестротканными или пуховыми материями. В такие сундуки они кладут всю свою утварь и сокровища, а потом крепко привязывают их к высоким повозкам, которые тянут верблюды, чтобы можно было таким образом перевозить эти ящики и через реки. Такие сундуки никогда не снимаются с повозок. Когда они снимают свои дома для остановки, они всегда поворачивают ворота к югу и последовательно размещают повозки с сундуками с той и другой стороны вблизи дома, на расстоянии половины полета камня, так что дом стоит между двумя рядами повозок, как бы между двумя стенами. Женщины устраивают себе очень красивые повозки». Разумеется, такие жилища могли себе позволить далеко не все степняки, и большинство простолюдинов довольствовались гораздо более скромными условиями. Основной пищей кипчаков были сыр, молоко и мясо.

Степи Восточной Европы казались настоящим раем для пришедших кочевников, особенно по сравнению с засушливыми прикаспийскими землями. Богатая растительность, множество рек создавали почти идеальные условия для животноводства. В таких благоприятных условиях половецкие стада коров, отары овец и конские табуны стали расти потрясающими темпами. В свою очередь обилие еды и сравнительная безопасность жизни привели к увеличению численности половцев. Правда, за одно-два поколения кипчаки, пришедшие в русские степи, изменились и культурно и этнически. Ведь они были разбавлены уцелевшими более древними обитателями степи, кроме того, новые условия жизни меняли быт и традиции. У половцев появляются постоянные становища, где они могли запасти продовольствие и перезимовать. С одной стороны это укрепило силы половцев. С другой — русские теперь знали, где искать половцев, и могли всегда нанести ответный удар и отомстить не вообще половцам, а конкретной орде или даже роду.

Как и у любого степного народа, набеги на соседей были важной частью половецкой жизни. Но война с таким грозным противником, как Русь, требовала объединения усилий сразу нескольких орд. Поэтому постепенно в степи сложились крупные объединения на основе военных союзов отдельных половецких орд. При этом знатью всех входивших в такое объединение родов избирался общий хан, хан над ханами — каган. Очевидно, первое такое устойчивое объединение сумели в конце одиннадцатого века создать ханы Боняк и Тугоркан — талантливые полководцы и организаторы, бывшие родом из западных орд. Вместе они совершали походы в Византию, вместе воевали с Русью. Самые первые сведения об этих вождях содержатся в уже цитированных записях константинопольской принцессы Анны Комнин о войне византийцев, печенегов и половцев. Эти половцы активно участвовали в войнах на Балканском полуострове в 1091–1092 годах. Затем они вернулись в степи между Дунаем и Днепром и переключили свое внимание на Русь. В 1093 году половцы смогли нанести поражение русским войскам и заключить выгодный для себя мир. Зато три года спустя при нападении на Переяславль орда Тугоркана была разгромлена, а он сам убит.

До конца своей жизни Боняк мстил за смерть своего друга. Похоже, что он был единственным из всех ханов, который руководствовался в отношениях с русскими княжествами не жаждой добычи, а стремлением уничтожить или ослабить Русь. Боняк сумел привлечь к своей борьбе и восточных половцев, кочевавших в Донбассе и у Дона во главе с ханом Шаруканом, которые ранее занимались исключительно внутренними делами и с Русью не то что не воевали, но даже не контактировали.

В 1107 году Боняк и Шарукан организовали совместный поход на Переяславское княжество. Половцы были разгромлены, но само участие половцев Шарукана в набеге показало, что на юго-востоке от Руси сложилось опасное, сильное объединение. Поэтому нашими предками были предприняты соответствующие меры в виде походов Владимира Мономаха на Дон. В их результате половцы понесли огромные потери в людях, были отброшены от русских границ, уничтожены их становища, нарушены маршруты. Разорвались политические и родственные связи. Разгромленные Мономахом и его сыном Мстиславом половцы жили под постоянной угрозой русского удара, поэтому утратили свой боевой задор. Донские половцы, наиболее потрепанные, откочевали к Кавказу, где разделились на две орды, возглавляемые братьями Сырчаном и Атраком. Первая стала кочевать в Приазовье, а вторая вообще ушла в Грузию. По мнению профессора Плетневой, численность этой группировки достигала 230–240 тысяч человек, из которых до 40 000 были воинами. Примерно пять тысяч отборных воинов с семьями под руководством хана Атрака переселились собственно в Грузию, а остальные кочевали в Предкавказье, откуда в любой момент могли присоединиться к своему хану.

В Грузии половцы поселились на обезлюдевших после войны с сельджуками южных окраинах и в районе Картли. Тут нужно уточнить, что в Грузию они пришли не как завоеватели, а как защитники. Их пригласил лично царь Давид IV Строитель, который вел тяжелую войну с турками-сельджуками.

Чтобы плотнее привязать к себе половцев, царь взял в жены дочь половецкого хана. При помощи половецких сабель царь Давид раздавил внутреннюю оппозицию недовольной знати и отвоевал у турок значительные территории, создав мини-империю, куда входили, помимо грузинских, абхазские и армянские земли.

Кипчаки, поселившиеся в Грузии, вели полукочевое хозяйство, но грузинская власть всячески поощряла их переход к оседлой жизни. Постепенно кипчаки-переселенцы принимали христианство и ассимилировались с местным населением.

После смерти страшного для половцев князя Владимира Мономаха Сыр-чан послал к брату гонца, уговаривая его вернуться. По преданию, отраженному в Ипатьевской летописи, гонцом был певец Орь. Прочитав письмо брата, Атрак не захотел возвращаться. Тогда Орь стал петь песни о родине и славе предков, но и это не произвело впечатления на хана. Как последнее средство певец достал пучок степной травы и дал понюхать его Атраку. С запахом по-лыни-евшана на хана нахлынули воспоминания детства, проведенного в донецких степях. Воскликнув: «Лучше на своей земле костьми лечь, чем на чужой в славе быть!», — Атрак с частью воинов вернулся в родные степи. Но значительная часть половцев навсегда осталась жить в Грузии.

* * *

Несколько раз битый Боняк продолжал в Поднепровье свою войну с Русью, но после всех поражений его силы существенно сократились, и серьезных проблем он не мог создать. Из могучих армий, которые он когда-то водил в походы, уцелели считанные сотни бойцов, стремительно вырождавшихся в обычных мародеров. В двадцатых годах двенадцатого века западный половецкий союз распался и, скорее всего, под руководством старого хана осталась только одна орда, которая в русских летописях называется Бурчевичи. Это название, вероятно, происходит от тюркского слова бури — волки. Волк был тотемным животным Боняка и его рода, так что, скорее всего, эта орда была родной для Боняка. По поводу волков в летописи сохранился рассказ, как в ночь перед одним из боев хан вышел в степь и начал выть по-волчьи. На зов хана ответил один серый хищник, потом второй. Вскоре целая стая волков выла вместе с половцем. Вернувшись в свой стан, Боняк объявил всем соратникам, что завтра их ждет славная победа. Так и случилось.

Несмотря на десятки боев, в которых участвовал хан, он прожил долгую жизнь и умер аж в 1167 году, будучи древним стариком. После смерти непримиримого Боняка половцы в основном не проявляли враждебности к Руси, предпочитая торговать, а не воевать. Единственное исключение — участие в междоусобных войнах между русскими князьями в качестве союзников-наемников. Обычно половцы воевали на стороне черниговских князей из рода Ольговичей, а их противники Мономаховичи привлекали черных клобуков. Когда же в борьбу за великокняжеский престол включился Ростовско-суздальский князь Юрий Долгорукий, половецкие орды с юго-восточных границ Руси воевали на его стороне.

Ослабление Руси из-за непрекращающихся усобиц между князьями привело к усилению половцев. Ведь каждый раз, когда очередной князь нанимал кочевников, расплачивался он не только деньгами, но и разрешением разграбить земли соперника. Из-за этого южные русские земли, где происходили основные сражения, беднели. Разоренные крестьяне в лучшем случае, бросая все, переселялись на северо-восток, а в худшем — попадали в рабство к половцам.

Кочевники буквально жирели на захваченной добыче. Кроме того, в середине 12 века у кипчаков начинается демографический подъем. В результате в шестидесятые годы этого века половцы снова начинают устраивать самостоятельные грабительские набеги на Русь, а конце века снова с переменным успехом идет постоянная война русских княжеств с половцами. Причем для нас условия были гораздо хуже, чем при Мономахе. Ведь теперь разрозненные княжества стали более уязвимы, а собрать в единый кулак дружины отдельных княжеств было сложно и зачастую невозможно. А у половцев появился вождь, способный объединить соплеменников для борьбы с Русью.

Хан Кончак — сын грузинско-подданного хана Атрака — стал одним из самых известных половецких ханов за всю историю этого народа. Он вновь возродил древнюю славу рода Шарукидов. На историческую арену он вышел в 1160-е годы 12-го века и сразу попытался вновь объединить все восточные половецкие орды в единую силу. В 1174 он организовал свой первый поход на Русь, а к концу 70-х он был самым сильным степным правителем, власть которого признали большинство родов, кочевавших между Доном и русскими княжествами. Вообще, к этому времени донские половцы были наиболее сильными, так как кочевья их более западных соседей, приднепровских половцев, периодически подвергались нападениям русских князей и черных клобуков. На Дон же русские после Мстислава Великого походов не совершали. Так что орды Атрака, Сырчана и наследовавшего им Кончака несколько десятилетий не подвергались нападениям. Сами же они активно участвовали в русской усобице.

Сначала походы Кончака были просто грабительскими налетами, которые поднимали дух его воинов, обогащали их и привлекали новых кочевников под его знамена. Большого ущерба Руси они не наносили. Но вскоре окрестности Киева, Чернигова, Переяславля стали постоянными жертвами набегов. Половцы чувствовали себя тем более вольготно, так как последние действительно великие русские князья-полководцы, способные собирать могучие армии Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский, к этому моменту уже погибли.

В 1180 году Кончак вместе с еще одним ханом Кобяком вмешался в русскую усобицу на стороне Ольговичей против князя Рюрика Ростиславича. Однако чернигово-половецкий поход на Киев закончился катастрофой. На реке Черторые князь Рюрик победил своих врагов. Кончаку пришлось спасаться бегством. Причем, он бежал в одной ладье с князем Новгород-Северским Игорем Святославичем. За время совместного бегства между русским князем и ханом начались отношения если не дружеские, то товарищеские.

Спустя три года Кончак блокировал Днепровский торговый путь и начал новый поход на Русь, но узнав, что ему навстречу уже двинулись русские дружины, не стал испытывать судьбу и, развернувшись, ушел со своей ордой вглубь степи. Зато его союзник Кобяк решился на бой и был бит вблизи реки Орели. Только пленными русичи взяли семь тысяч половцев, включая самого Кобяка, двух его сыновей и еще шестнадцать прочих ханов. Это был первый за долгие годы общерусский поход, в котором участвовало больше десятка князей, но Игорь Новгород-Северский отказался воевать против Кончака и в совместный поход не пошел. Зато он устроил удачный налет на другую половецкую орду в районе реки Мерл.

Пленного хана Кобяка казнили в Киеве. Узнав об этом, Кончак, собравший новую армию, отправился мстить киевскому князю за гибель своего союзника. Это был не очередной грабительский налет, а поход с целью захватить и уничтожить город. В арсенале половцев были даже осадные машины, построенные для них неким басурманом. Согласно Ипатьевской летописи, у хана были самострелы, натянуть тетиву которых едва могли пятьдесят человек.

Как же ослабела Русь, если степной разбойник всерьез рассчитывал взять нашу древнюю столицу! Но и в этот раз русичи оказались более умелыми воинами. Киевский князь Святослав сумел незаметно подойти к половецкому лагерю у реки Хорол и ночью нанести внезапный удар. Кончак спасся лишь благодаря тому, что в темноте его ставку, стоявшую чуть в стороне от основного лагеря, просто не заметили. Увидев, что все пропало, хан бросил не только погибавших собратьев, но и свою наложницу и бежал в степь собирать новые силы.

На следующий год русские ограничились лишь стратегической разведкой, готовясь к большому походу, назначенному на более поздний срок. В поход должны были идти объединенные силы не только всех южных княжеств, наконец-то согласившихся на уговоры киевского князя Святослава действовать вместе, но и воины северной Руси. Планировалось повторить подвиг Монома-ха: дойдя до Дона уничтожить основную живую силу восточной половецкой орды, а также разрушить основу их экономического благополучия, угнав или перерезав стада скота.

Но в дело вмешался Новгород-Северский князь Игорь, который с братом, князем Курским и Трубческим Всеволодом, и племянником решили попытать счастья и самостоятельно совершить поход против половцев. В то время Нов-город-Северское и Путивльское княжества были удельными и формально были вассалами Черниговского князя. Чернигов же и Киев давно соперничали, и черниговские правители всячески пытались обособиться и вести самостоятельную политику. Поэтому при первой же возможности они и их вассалы переставали согласовывать свои действия с Киевом.

К этому моменту Игорь был в самом расцвете сил. За свои тридцать четыре года он успел поучаствовать во многих сражениях и стать достаточно опытным полководцем. Например, он был одним из князей, которые под знаменем Боголюбского в 1169 году штурмом взяли Киев. Кроме того, он трижды побеждал в больших сражениях против различных половецких орд. Его дружина была пусть и не самой большой на Руси, но состояла из проверенных воинов и рвалась в бой. А половцы были недавно биты и, по мысли князя, скорее всего еще не успели зализать полученные под Хоролом раны. Так что князь вполне был уверен в успехе задуманного предприятия. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

Поход закончился катастрофическим разгромом.

Русские дружины были практически уничтожены, немногие уцелевшие воины попали в плен и были проданы в рабство. Раненный князь Игорь с сыном попал в плен, но сумел бежать. Парадоксально, однако именно из-за этого поражения Игорь Святославич, один из десятков удельных князей, правивший второразрядным городком, навсегда вошел в историю нашего Отечества. Ведь из этого горя родилось гениальное и пронзительное «Слово о полку Игореве» — самое известное из произведений русской средневековой литературы.

Поход начался с плохого предзнаменования — солнечного затмения: светило померкло и стало напоминать месяц. Однако на предложение вернуться Игорь возразил: «Тайны божественной никто не ведает, а знамение творит бог, как и весь мир свой. А что нам дарует бог — на благо или на горе нам, — это мы увидим. Если нам придется без битвы вернуться, то позор нам будет хуже смерти!»

Спустя три дня после начала похода у реки Сюурлий произошло первое столкновение с половцами. Русская армия выстроилась на одном берегу реки, разделившись на шесть отрядов, кипчаки — на противоположном. Основную боевую линию нашей армии составляли дружины князей Игоря Святославича, его брата Всеволода и племянника Святослава. Перед ними стали полк молодого Владимира Игоревича, а также отряды легкой кавалерии и собранные со всех дружин лучники.

Когда русская армия форсировала реку и двинулась на кочевников, те обстреляли её из луков, а затем бросились бежать. Одна часть русской армии начала преследовать кочевников, а вторая, лучшая часть, состоявшая из личных дружин князей Игоря и Всеволода, по словам летописцев, двигалась медленно, соблюдая боевой порядок.

Это было грамотное решение, ведь излюбленной тактикой половцев были обманные отступления, когда преследователи увлекались погоней и расстраивали боевой порядок, а кочевники разворачивались и атаковали. Сейчас же легкая русская конница преследовала и убивала половцев, а тяжеловооруженные воины стояли в резерве и были готовы отреагировать на любую неожиданность.

Половцы бежали через свой табор дальше в степь. Преследователи же остановились и принялись грабить лагерь. Некоторые дружинники так увлеклись, что только к вечеру вернулись с добычей и пленниками к своим полкам. Ночью в русском лагере начался военный совет. Было понятно, что половцы не разбиты, кроме того дозорные заметили подход новых отрядов кочевников. Князь Игорь предложил под покровом темноты переправиться за реку и начать отступление, пока половцы всех не окружили. Утром половцы окажутся перед пустым лагерем, а русские уже будут далеко. Но другие князья посчитали, что кони их дружин сильно устали и если не дать им отдохнуть, то многие отстанут по пути. Поэтому было решено заночевать в степи, а утром принять новый бой.

С рассветом стало понятно, что половцев гораздо больше, чем рассчитывали князья. Против русских рядов стояли воины почти всех половецких ханов. Дружины двинулись в обратный путь, пробиваясь через окруживших их врагов. Чтобы не оторваться от собственной пехоты, русские всадники спешились и дрались пешими. Игорь получил рану в руку, но продолжал сражаться. Бой длился целый день, но и ночью схватки не прекратились. Утром следующего дня половцы нанесли последний удар и раздробили поредевшие русские дружины. Князья, хоть и сражались с ожесточением, но были захвачены в плен. Вообще, знатных противников старались не убивать, а захватить живыми, чтобы потом взять с них выкуп или обменять на своих плененных родичей.

Победив, половцы не стали тратить времени и, пользуясь моментом, кинулись на русские земли. Половцы разделились на два отряда. Первый во главе с Кончаком атаковал Переяславль, второй под командованием Гзака отправился грабить Черниговское княжество. Переяславльцы отбились, хоть и с трудом. Зато стоявший рядом город Римов Кончак взял приступом и увел всех уцелевших жителей в рабство. Хан Гзак опустошил окрестности Путивля, но город штурмовать не стал и вернулся в степь.

* * *

Русские князья совершили несколько десятков походов в степь, большая часть которых была удачными, но поход Игоря стал самым известным. Не удивительно, что он вызывает много вопросов, споров и домыслов. Одних только маршрутов похода современными историками предложено более десятка. Возможно, целью похода был удар не по становищам Кончака, с которым, как мы помним, у Игоря были товарищеские отношения, а по другим ордам.

Есть мнение, что вежи, захваченные после первого боя, были лишь приманкой, чтобы заманить дружины в удобное для половцев место.

Некий Андрей Никитин доказывает, что поход имел вовсе не военные, а самые мирные цели. Мол, князь Игорь, сам по матери наполовину половец, хотел женить своего старшего сына Владимира на дочери своего друга и союзника Кончака. И первый бой, в результате которого русичам достались богатые трофеи в виде половецких кибиток с женщинами, — это всего лишь элемент свадебного обряда. Мол, половцы и дружинники только имитировали сражение, чтобы показать, что невеста не по своей воле досталась русскому князю. А захваченные вежи — это просто обоз с приданным и подругами невесты. На следующий же день должен был явиться сам хан Кончак, «узнать» о похищении дочери и её выходе замуж и признать это событие свершившимся, получив за это подарки от князя Игоря. Но утром вместо Кончака появился другой хан — Гзак, вождь совсем другой орды и союзник-конкурент Кончака. Он то и превратил свадьбу в настоящее побоище. Когда к месту действия подоспел Кончак, все уже было кончено. Игорь с молодыми в плену, дружина перебита… Единственное, что смог сделать Кончак — выкупить у Гзака пленников. Затем половцы Гзака отправились разграбить оставшиеся без защиты земли Новгород-северского княжества. Кончак же напал на Переяславское княжество, с которым у Игоря была война. Тем самым он помог своему новоиспеченному зятю.

Как бы там ни было, но поражение дружин Игоря открыло половцам границы Руси. Теперь Великий князь Киевский вместо подготовки похода в степь должен был срочно затыкать дыры в обороне и отбиваться от прорвавшихся кочевников.

Сам же Игорь Святославич, будучи в плену, все же пользовался определенной свободой. Он мог свободно передвигаться по лагерю и ездить на охоту, но рядом с ним постоянно находились двадцать половцев, следивших, чтобы он не бежал. Дождавшись момента, когда охрана перепилась, князь все же сбежал и сумел вернуться домой. Прожил он еще немало и закончил жизнь Черниговским князем. Его сын пробыл в плену почти два года, успел жениться на дочери Кончака и вернулся домой с молодой женой и ребенком. Этот брак окончательно сделал Кончака и Игоря союзниками, и половцы больше не нападали на земли этого князя.

В 1187 году Кончак совершил еще один поход на Русь, ограбив земли вдоль реки Суллы, но это была его последняя война против Руси. Ведь к этому времени немного утихли усобицы, определились два основных центра силы (Владимиро-Суздальское княжество и Киев), и князья могли всерьез заняться половцами. Чаша весов окончательно склонилась на русскую сторону, когда в 1198 году владимирский князь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо совершил большой поход в половецкие степи, который полностью отбил у кочевников охоту воевать с Русью. Теперь если они и появлялись на Руси, то исключительно как союзники или вассалы русских князей.

Примерно в это же время умер и Кончак, который добился цели своей жизни — собрал в единый кулак всех восточных половцев. Принявший бразды правления его сын Юрий с северным соседом не воевал, предпочитая получать доход от торговли с Русью и Крымом. Обстановка на русско-половецкой границе стабилизировалась: половцы не делали набегов, а русские не устраивали походы в степь.

Тесное взаимодействие русских и половцев не могло не привести к взаимному проникновению культур и обычаев. Точнее говоря, половцы перенимали более высокую русскую культуру, переходили в православие. Впрочем, именно из половецкой культуры в русские сказанья пришли образы дев-воительниц, поляниц, кочевавших по степи в поисках противника для боя. Нередкими были и родственные отношения. Впервые русский князь породнился с половцами в 1094 году, когда в знак заключения мира дочь хана Тугоркана вышла, точнее говоря, была выдана, так как её согласие мало кого интересовало, за киевского князя. В следующие годы русские князья, да и просто знатные дружинники охотно брали в жены половецких красавиц. Из известных исторических персонажей половецких жен имели сыновья Владимира Моно-маха Андрей Волынский и Юрий Долгорукий, а также Владимир Галицкий, Мстислав Удалой, Рюрик Киевский, Ярослав Всеволодович, и почти все Ольговичи…

А вот замуж за половца вышла только одна княгиня — неназванная в летописи по имени вдова черниговского князя Владимира Давидовича. Причем, она бежала в степь и самовольно в 1151 году вышла замуж за хана Башкорда. Это свидетельствует о том, что в отношениях двух народов русские стояли все же выше, так как именно более слабые народы всегда отдают своих женщин. Вместе с половецкими красными девами на Русь попадали и их родственники и прислуга. Кроме того, на русских землях селились и целые половецкие семьи, поступавшие на службу к русским князьям. Так что вовсе не редкостью было появление людей с половецкими именами на Руси и людей с русскими именами среди кипчаков, и не случись монгольского вторжения, половцы, скорее всего, через пару веков окончательно влились бы в русский народ. Ведь к началу тринадцатого века половецкая аристократия уже настолько тесно была связана с русской родственными, дружескими, деловыми отношениями, что некоторые исследователи говорят о симбиозе Руси и Степи. Вместе с тем, многочисленные набеги кочевников сыграли не меньшую роль в упадке древних городов южной Руси (Киева, Чернигова, Переяславля и других), чем княжеские усобицы. Разумеется, русско-половецкие отношения не были ни двухвековой смертельной борьбой, ни идиллией, омрачаемой мелкими пограничными войнами. Истина где-то посередине, причем прослеживается железная закономерность: чем сильнее была Русь, тем лучше у нее складывались отношения с соседями.