В сторону Хазарии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В сторону Хазарии

В своей жизни Хисдай ибн-Шапрут достиг всего, о чем мог мечтать андалусский еврей. Начав свою карьеру как личный врач халифа Абд аль Рахмана Третьего, объединившего под своей властью всю мавританскую Испанию, этот удачливый придворный постепенно превратился, говоря современным языком, в министра финансов, министра иностранных дел и, наконец, в премьер-министра Западного халифата.[2] На протяжении многих поколений имя Ибн-Шапрута — самого влиятельного еврея того времени — будет оставаться символом еврейских мечтаний и амбиций. Кроме того, он был очень образованным человеком: переводил книги на арабский, меценатствовал, переписывался со многими знаменитыми раввинами своего времени и, как водится на Востоке, любил читать рассказы о путешествиях. Один из этих рассказов особенно заинтересовал Ибн-Шапрута. Еврейский купец, посетивший Испанию около 880 года и назвавшийся Эльдадом а-Дани,[3] сообщил испанским евреям о существовании могущественной еврейской страны на расстоянии шести месяцев пути от Иерусалима. Народ этой страны бесчислен. Правитель ее, Иосиф, собирает дань с двадцати пяти царств, в том числе и мусульманских. Что же касается самого Эльдада а-Дани, то, как явствует из его имени, он принадлежит к колену Дана, живущему на берегах реки Самбатион.

Для еврея, в особенности средневекового еврея, нет ничего более предсказуемого и менее правдоподобного, чем упоминание о еврейской стране, расположенной по ту сторону реки Самбатион: Талмуд, как, впрочем, и многие комментарии, утверждает, что именно там Бог поселил десять колен Израилевых, уведенных в плен ассирийцами и таинственно исчезнувших из истории Ближнего Востока. Согласно мидрашу, эта река, несущая камни, непреодолима в будние дни, но, как и положено еврейской реке, останавливает свое течение на шаббат. По ту сторону реки Самбатион, под защитой ее бурного течения и ангельских мечей, живут пропавшие десять колен. Когда придет Мессия, они объединятся со своими менее счастливыми западными братьями.

Совпадения между этим аггадическим повествованием и рассказом а-Дани были слишком заметны, и поначалу Ибн-Шапрут рассказу не поверил. Достаточно было оглядеться вокруг, чтобы убедиться: мессианское время, когда пропавшие колена вернутся в мир, еще не наступило.

Но, как это ни странно, рассказ подтвердили купцы из Курашана,[4] которым, впрочем, Ибн-Шапрут тоже не поверил, — и, наконец, посланники из Византии. Постепенно, к своему собственному изумлению, Ибн-Шапрут начал верить апокрифическому рассказу. Более того — он поручил своему секретарю, поэту и грамматику Менахему бен Саруку,[5] написать письмо царю Иосифу, упомянутому Эльдадом а-Дани. Ибн-Шапрут отправил с письмом своего приближенного Исаака бен-Натана. У Исаака бен-Натана имелись также сопроводительные письма византийскому императору-историку Константину Багрянородному и его дочери Агафии, содержавшие просьбу дать бен-Натану корабль, на котором тот сможет добраться до таинственной еврейской страны Козаров.

Впрочем, для императора Константина Багрянородного эта страна была куда менее таинственной, чем для андалусского еврея: на протяжении последних трехсот лет она становилась то важнейшим стратегическим союзником, то одним из самых опасных врагов Византийской империи.

Что же касается реки Самбатион, то и в ней ничего таинственного не было: согласно книге «Об имперской администрации» того же Константина Багрянородного, Самбатасом назывался нынешний Киев и соответственно Самбатион Эльдада а-Дани — это, по всей вероятности, всего лишь Днепр, на котором Киев — Самбатас и стоит. В шаббат этот Самбатион, правда, не останавливался, зато варяжско-славянские банды, спускавшиеся по нему к Черному морю, регулярно разоряли и грабили византийские провинции. В 860 году они только чудом не взяли Константинополь. Впрочем, в момент получения письма Ибн-Шапрута отношения Византии со славянами становились все лучше, а с враждебной последним Хазарией — ухудшались на глазах. Так что корабля Константин не дал.

Убедившись, что до Хазарии не добраться, бен-Натан попросил одного из членов многочисленной хазарской общины в Константинополе написать для Ибн-Шапрута краткий рассказ о его родине. Тот подтвердил, что Хазария является страной евреев, и даже сообщил о ней некоторые разрозненные сведения.

Узнав о провале экспедиции, Ибн-Шапрут не успокоился. Он написал новое письмо и отправил его в Хазарию через всю Европу. Письмо было написано от имени евреев всего западного мира, «которые остались в малом числе из множества, сошли с высоты славы и пребывают в изгнании, и не имеют сил слушать, когда им говорят каждый день: "У каждого народа есть свое Царство, а о вас не вспоминают на земле"».

В конце пятидесятых годов X века письмо достигло хазарского кагана Иосифа. Каган поручил одному из своих приближенных написать ответ, в котором было бы подробно рассказано о Хазарии: о ее географии, ее жителях, ее соседях и, что самое главное, о ее религии, которой действительно оказался иудаизм. Это письмо и по сей день является главным источником сведений о единственной за всю историю еврейской империи.

*

Такова лирическая сторона вопроса. Что же касается историографии, то подлинность переписки Ибн-Шапрута и царя Иосифа долгое время ставилась под сомнение. Многие ученые считали их позднейшими фальсификациями. Впрочем, в настоящее время подлинность этих писем считается практически установленной. Стилистический анализ письма, написанного по поручению Ибн-Шапрута, доказал, что оно действительно принадлежит перу его секретаря Менахема бен-Сарука — по счастью оказавшегося первым придворным поэтом, известным в ивритской литературе по имени. Более того, имя бен-Сарука и читается в акростихе этого письма после имени его господина. Ответ царя Иосифа в двенадцатом веке был упомянут Авраамом бен-Даудом. Отрывок из этого письма цитируется Иегудой бен-Барзилаем в книге, относящейся к девяностым годам одиннадцатого века. В той же книге упомянуто и письмо безымянного византийского хазара, написанное для бен-Натана после провала его экспедиции. Сопроводительное письмо Ибн-Шапрута Константину Багрянородному также было найдено — в так называемой «каирской генизе», синагогальном хранилище древних рукописей, найденном в Каире в двадцатых годах прошлого века.

Дополнительным свидетельством подлинности этих документов является тот факт, что большинство сведений, упомянутых в ответе царя Иосифа, подтверждается независимыми источниками византийского, арабского, персидского, армянского, русского и даже китайского происхождения. О Хазарии говорится в византийских хрониках Феофана Исповедника и патриарха Никифора, в трактатах Константина Багрянородного, в житиях Иоанна Готского и Константина Философа. Не менее интересны и арабские источники: географические труды Ибн-Даста, аль-Истахри и аль-Мукаддаси, книги знаменитых историков Табари, аль-Масуди и Бируни. Рассказывает о хазарах и древнерусская «Повесть временных лет».

Европейская же историография заинтересовалась хазарами сравнительно поздно, и поначалу хазары являлись экзотической темой. Однако к концу XVIII века хазары перестают быть экзотикой. Так, Карамзин часто возвращается к хазарской теме в своей истории. Что же касается девятнадцатого века, то пушкинский «вещий Олег», который мстит за «буйный набег» «неразумным хазарам», едва ли требует упоминания. Впрочем, было бы любопытно отметить, что пушкинская поэма является зеркальным отображением реальности. «Буйные набеги» совершали не хазары, а варяжские банды во главе с Олегом и его преемниками. Один из подобных набегов на мусульманское Закавказье сопровождался такими жестокостями и вызвал такое возмущение в Хазарии, что на обратном пути, пролегавшем через территорию каганата, дружины «руссов» с благословения самого кагана были перебиты мусульманскими жителями Хазарии. После чего каган закрыл Волгу для русских армий. Так что неразумными оказались, скорее, киевские организаторы набега.

Самих же хазар вряд ли стоит называть неразумными. В течение трех веков им удавалось маневрировать между христианской Византией, мусульманским Востоком и кочевниками степи, сохраняя свою империю, свою независимость и свою религию. Более того, разница между уровнем развития Хазарского каганата и Киевской Руси была такова, что в те же тридцатые годы девятнадцатого века немецкий историк Эверс выдвинул гипотезу о происхождении киевской государственности от Хазарского каганата. Через сто лет после Эверса, в 1924 году, аналогичную теорию сформулировал В.А.Пархоменко в книге «У истоков русской государственности». В 1936 году подобные же взгляды, хотя и в чуть более завуалированной форме, высказал археолог Артамонов в книге «Очерки древнейшей истории хазар».

Реакция на эту теорию последовала не сразу. Утешением для ее авторов мог стать тот факт, что историософская дискуссия по хазарской проблеме была перенесена в издание, чей тираж тысячекратно превышал тираж любого научного журнала. В 1952 году газета «Правда» обвинила Артамонова в буржуазной идеализации Хазарского каганата, в клевете на русский народ и в преуменьшении степени самобытности и уровня развития древнерусской цивилизации. Шок был столь сильным, что в книге «История хазар», опубликованной через десять лет, в либеральном 1962 году, Артамонов все еще продолжал яростно открещиваться от взглядов, высказанных им в своей мятежной юности.

Что же касается «Истории хазар» как таковой, то она сочетает богатейший археологический и исторический материал с удивительными в высшей степени выводами. Ключом к пониманию этих выводов может стать замечание, оброненное Артамоновым во введении к его книге; Артамонов пишет, что его друг Л.Н. Гумилев помог ему «в изучении вопросов, связанных с азиатскими тюрками». Однако похоже, что азиатские тюрки явились не единственным вопросом, в изучении которого Гумилев помог Артамонову. В книге последнего разбросаны многочисленные сентенции, достойные пера его друга и учителя. Среди оных следует особенно отметить красочные описания угнетения еврейскими хазарами будущих христианских народов и пространные рассуждения о тлетворном влиянии иудаизма на судьбы самого хазарского народа. Впрочем, если, как уже было отмечено, книга Артамонова все же содержит богатый фактографический материал, то книга на ту же тему самого Гумилева, «Древняя Русь и Великая степь», лишена и этих достоинств. Среди других исследований о хазарах, опубликованных в последние десятилетия по-русски, можно отметить книги Светланы Плетневой «Хазары» и «Очерки хазарской археологии» и Валентины Флеровой «Граффити Хазарии» и «Образы и сюжеты мифологии Хазарии».

Впрочем, на мой взгляд, до сих пор лучшей и наиболее беспристрастной монографией о Хазарском каганате является книга Дугласа Мортимера Данлопа «История еврейских хазар», которая, к сожалению, не переведена на русский язык. В отличие от Артамонова, ее автор, как следует из названия, обращает особое внимание на иудейскую сторону вопроса, подробно рассматривая различные версии перехода хазар в иудаизм и его влияние на хазарскую историю. Но есть вопрос, которого даже Данлоп практически не касается, — вопрос о дальнейшей судьбе хазар после гибели их государства. Тем не менее с начала нашего века именно этот вопрос привлекал к себе пристальное внимание. Австрийский историк Кучера в книге «Хазары», опубликованной в 1910 году, выдвинул гипотезу о происхождении от хазар ашкеназийского еврейства. Сходных взглядов придерживались многие польские историки. Израиль Берлин в книге «Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства» (1919) защищает подобную же точку зрения, хотя и в ее более умеренном варианте: он, как и многие другие, говорит о значительном содержании хазарской крови в венах ашкеназов. Подобных же взглядов придерживается тель-авивский историк Поляк в книге «Хазария — история еврейского царства в Европе». Наиболее полное выражение эта концепция получила в сравнительно недавней книге «Тринадцатое колено», написанной столь популярным в перестроечные времена Артуром Кестлером.

*

Так что же такое Хазария? Была ли она небольшим и недолговечным государством кочевников, как утверждали советские учебники, или огромной империей, как следует из письма кагана Иосифа? Факты свидетельствуют скорее в пользу последнего. Константин Багрянородный пишет, что золотая печать, украшавшая императорские письма хазарскому кагану, была в полтора раза тяжелее той, которой запечатывались письма, обращенные к римскому папе и к наследникам Карла Великого. Эта небольшая деталь дворцового этикета в значительной степени отражала реальное соотношение сил. В VIII веке, в зените своей истории, Хазарский каганат занимал огромную территорию, простиравшуюся от Чернигова до Уральских гор. Географы того времени сообщали, что его протяженность равна четырем месяцам пути. Западная граница проходила приблизительно по Днепру, захватывая, впрочем, и часть земель к западу от него; восточная же — по реке Эмбе к северо-западу от Аральского моря. Южная граница каганата совпадала с Кавказским хребтом, а северная — шла по Оке, чуть южнее Москвы. Каспийское море называлось тогда Хазарским, а Волго-Донской волок «Хазарским путем». Хроники выделяют пять самых важных хазарских городов: столицу каганата Итиль на Волге, чуть выше нынешней Астрахани, коммерческий центр империи — Хазаран, Нью-Йорк тогдашней Юго-Восточной Европы, крепость Саркел на Дону, Беленджер в северных предгорьях Кавказа и бывшую столицу каганата Семендер, недалеко от нынешней Махачкалы.

Хазарский каганат был, по всей вероятности, преемником Западнотюркского каганата, который, в свою очередь, появился на развалинах Тюркского каганата, огромного государства кочевников, объединявшего под своей властью степные территории Восточной Европы и Западной Азии. Именно Хазарский каганат остановил продвижение арабов на север в VII–VIII веках и, таким образом, предотвратил исламизацию Восточной Европы — событие, которое могло бы изменить ход европейской истории. Что же касается самих хазар, то арабский географ аль-Истахри пишет, что они были черноволосыми и среди них выделялось два характерных типа: так называемые черные и белые хазары; последние, согласно Истахри, отличались поразительной красотой. И хотя, как уже упоминалось, анонимный константинопольский респондент Ибн-Шапрута утверждал, что хазары принадлежали к пропавшим коленам Израилевым, на самом деле это не так. Несмотря на то что ученые до сих пор расходятся во взглядах относительно точного происхождения хазар, большинство историков согласны, что изначально хазары были племенем тюркского происхождения, даже не подозревавшим о существовании евреев и иудаизма. С евреями хазары столкнулись уже на территории будущего каганата — в Крыму, на Северном Кавказе и на Таманском полуострове, где евреи жили с давних времен. Кроме того, преследования евреев в сасанидском Иране VI века, периодические вспышки антиеврейских настроений в мусульманском мире и широкомасштабная «антисемитская» кампания, организованная в Византии в начале VIII века, привели к резкому увеличению еврейского населения каганата.

Увеличение еврейского присутствия закончилось не всплеском антисемитизма, как обычно случается, а переходом хазар в иудаизм в середине VIII века. Это событие, несмотря на многочисленные предположения относительно его причин, остается загадкой и по сей день.

Существует несколько версий произошедшего. Самая известная принадлежит Иегуде Галеви,[6] который в своей знаменитой книге «Кузари» рассказывает о пророческом сне, приснившемся хазарскому «царю». В этом сне ангел предписывает ему искать истинную религию. Проснувшись, царь вызывает по очереди представителей трех монотеистических религий. Аргументы в пользу иудаизма кажутся ему наиболее убедительными, и, открывшись одному из своих военачальников, царь отправляется вместе с ним в горы. В горах они находят таинственную пещеру, в которой иудеи празднуют субботу. В пещере хазарский царь принимает иудаизм и постепенно, поначалу сохраняя в тайне свою новую веру, убеждает перейти в иудаизм своих приближенных, а затем и всю хазарскую аристократию. Иудаизм становится государственной религией каганата.

На первый взгляд это повествование далеко от подлинной историчности. Оно было написано в Испании через много лет после перехода хазар в иудаизм и, будучи удаленным в пространстве и во времени, является беллетризованным переложением хазарских легенд. Однако, за исключением деталей, этот рассказ согласуется с наиболее полным рассказом о переходе хазар в иудаизм, содержащимся в ответе Ибн-Шапруту кагана Иосифа. Впрочем, письмо кагана Иосифа уточняет несколько важных деталей. Так, по его версии пророческий сон увидел не каган, а хазарский князь по имени Булан, который и принял иудаизм. Он убеждает перейти в иудаизм кагана и остальных хазар, изгоняет из страны гадателей и языческих жрецов и, наконец, строит храм. Религиозная реформа, произведенная его внуком, царем Овадией, окончательно превращает Хазарский каганат в иудейское государство.

Третья версия перехода хазар в иудаизм принадлежит перу константинопольского респондента Ибн-Шапрута. Несмотря на многочисленные отличия от предшествующих, она все же содержит много схожих деталей. Как Иегуда Галеви, константинопольский хазар рассказывает о теологическом состязании; как каган Иосиф, он сообщает, что в иудаизм перешел не каган, а один из князей, получивший звучащее на ивритский манер имя Сабриэль. Узнав об этом, арабы и византийцы послали к хазарам своих религиозных представителей, что и закончилось теологическим диспутом. Наконец, византийский хазар упоминает и таинственную пещеру, сыгравшую решающую роль в становлении хазарского иудаизма, — он рассказывает, что в этой пещере, очевидно в минуту опасности, евреи спрятали священные книги. Именно красноречивое толкование этих книг помогло первым хазарским иудеям одержать победу над мусульманами и христианами на теологическом диспуте. Победу, которая столь впечатлила остальных хазар, что они перешли в иудаизм.

Иудаизм становится государственной религией каганата. Тем не менее, несмотря на наличие государственной религии, Хазарский каганат отличался столь необычной по тем временам веротерпимостью, что ее отмечали даже арабские историки, — на тот момент ничего подобного не существовало ни в христианских, ни в мусульманских странах. И поэтому нет ничего удивительного в том, что население каганата в значительной степени состояло из неиудеев: язычников, христиан и мусульман. Их присутствие способствовало развитию торговых связей с окрестными государствами: коммерческий центр каганата Хазаран, расположенный в районе нынешней Астрахани на восточном берегу Волги, был главными торговыми воротами, соединявшими Великую степь и славянские леса к северу от нее с исламской цивилизацией Ближнего и Среднего Востока. Как и положено, население этого степного Нью-Йорка было исключительно пестрым: хазары, тюркские кочевники, греки, славяне, арабы. В городе имелись многочисленные рынки, общественные бани, синагоги, церкви и мечети.

Напротив Хазарана, на западном берегу Волги, находилась административная столица каганата — Итиль. Итиль был обнесен массивной крепостной стеной, которая, по словам аль-Мукаддаси, превосходила даже знаменитую стену Ургенча. На острове, соединенном с городом наплавным мостом, располагались дворец царя и замок кагана, построенный из обожженного кирпича. Последнее предложение не является тавтологией: дворец царя и замок кагана не были одним и тем же зданием, поскольку хазарский царь и хазарский каган не были одним и тем же человеком. Вся полнота реальной власти в каганате принадлежала царю (беку), который все же формально считался подчиненным кагану и, в знак почтения и подчинения, входил к последнему только босиком. Сам же каган был официальным главой и символом государства: как английская королева, он жил в огромном дворце и не имел никакой власти. На публике он показывался редко — раз в четыре месяца и только в сопровождении гвардии. Каганом мог быть только иудей. Члены семьи кагана, перешедшие из иудаизма в другие религии, теряли право на престол. Истахри сообщает о молодом человеке, торговавшем хлебом на рынках Хазарана; этот юноша мог бы быть каганом, если бы его семья не перешла в ислам. Как уже было сказано, каган и бек жили на острове рядом с Итилем.

В самом же Итиле, который, в отличие от Хазарана, был чисто еврейским городом, жила хазарская аристократия. Город состоял в основном из разборных шатров из дерева и войлока и был населен только зимой. Как через много веков аристократия русская, разъезжавшаяся на лето по своим поместьям, уже ранней весной хазары уходили в степь. Но город не оставался пустым: помимо хазарского «первого сословия» в нем размещался городской гарнизон. Следует отметить, что, в отличие от своих соседей, хазарский каганат был единственным государством, имевшим профессиональную армию, состоявшую из 10–12 тысяч человек. В случае опасности эта армия пополнялась за счет мобилизации и достигала 100 тысяч. Помимо столичного гарнизона, значительная часть армии располагалась в крепости Саркел на Дону, построенной для защиты от многочисленных северных соседей каганата — в первую очередь от славян и кочевников Великой степи.

Саркел — или, как его обычно называют по-русски, Белая Вежа (Белый Дом или Белая Крепость) — был построен в 40-х годах девятого века с помощью Византии. Все тот же Константин Багрянородный сообщает, что каган и царь обратились с просьбой о содействии к императору Феофилу, который отправил в Хазарию брата своей жены, спафарокандидата Петрону Каматира. Впрочем, Каматир был именно консультантом, а не главным строителем: по своей архитектуре Саркел сильно отличался от тогдашних византийских крепостей. Он был построен на Дону, на невысокой излучине, отрезанной от прилегающей части берега широким рвом и валом. На ее краю, который был отделен еще одним валом, находилась саркелская цитадель — крепость пятиугольной формы, длиною в 186 и шириною в 126 метров. Толщина ее стен была равна 3,75 метрам. Дополнительная внутренняя стена разделяла крепость пополам, повышая ее неуязвимость в случае штурма. По углам крепости и вдоль ее стен располагались мощные прямоугольные башни. Еще две башни находились внутри крепости и, по всей видимости, выполняли функции, схожие с функциями донжонов[7] в европейских крепостях. Для кочевников взять подобную крепость почти невозможно, и Саркел стал одним из гарантов спокойствия и порядка на западных границах каганата.

Порядок и относительная безопасность, которые каганат принес жителям Великой степи и областей, прилегающих к ней с севера, сыграли предательскую роль. Вероятно, именно под защитой каганата славяне начали переселяться из мест своего исконного проживания в верховьях Днепра, Волыни и Подолья на восток, на территории нынешней Юго-Западной России и Восточной Украины. И хотя на первых порах славянские области были всего лишь дальними провинциями каганата, постепенно они обретали все большую и большую независимость. По всей вероятности, начало автономизации славянских земель положил захват в середине IX века варягами Аскольдом и Диром маленького хазаро-славянского городка Киева в среднем течении Днепра. По мнению украинского историка из Гарварда Омельяна Прицака, даже само название «Киев» произошло от имени хазарского воеводы. Впрочем, Аскольд и Дир, по всей видимости, все же сохраняли формальную зависимость от каганата. Положение резко ухудшилось, когда в 882 году новгородский князь Олег, предательски убив Аскольда и Дира, захватил Киев, а затем в 883–885 годах — многочисленные славянские провинции каганата, до этого момента продолжавшие платить дань, хоть и достаточно необременительную. С тех пор даже о формальном подчинении больше говорить не приходилось. На северных границах Хазарии неожиданно появилось могущественное государство, обладавшее значительной и постоянно растущей военной мощью: через двадцать лет после захвата северных провинций каганата Олег, как известно, прибил свой щит ко вратам Царьграда.

В знак своей независимости от Хазарии киевские князья стали называть себя «русскими каганами», подчеркивая свое равноправие с каганами хазарскими. Впрочем, этот титул сохранялся и тогда, когда жест обособления от каганата уже утратил всякий смысл: великие князья называли себя русскими каганами вплоть до XII века, когда никакого Хазарского каганата уже не существовало. И то, что для современников было знаком независимости, для историка чаще всего является знаком преемственности. В данном случае — знаком влияния Хазарии на раннюю Русь. Действительно, подражание хазарам проявлялось не только в титуле. По свидетельству Ибн-Фадлана, «царь русов» и его подданные вели образ жизни, во многом сходный с образом жизни хазарского кагана. Хазария была первой могущественной страной, с которой Древняя Русь столкнулась в начале своей истории; и, как полагают многие ученые, новоиспеченные русские каганы строили свою страну в значительной степени по образу и подобию Хазарского каганата.

С самого начала отношения между Русью и Хазарией были далеки от отношений между учителем и учеником. Хотя исторические сведения крайне скудны, коллективная память оказалась долговечнее летописей. Былины рассказывают о войне, которую вели Добрыня Никитич и Илья Муромец с великаном по имени Михаил Козарин, или Жидовина. В последнем трудно не распознать еврейский Хазарский каганат. Отношения между Киевской Русью и Хазарией окончательно обострились, когда после варяжско-славянского разбойничьего похода 914 года на исламское Закавказье, упомянутого в начале этой главы, каган позволил своим подданным перебить киевские дружины и закрыл Волгу для дружин «русов». Противостояние закончилось войной Киевской Руси против Хазарского каганата в 30-х годах десятого века. Русские войска под руководством Хельгу (что, вероятно, следует читать как искаженное написание имени Олег) напали на хазарский город Самкерц на Таманском полуострове. В ответ хазары захватили несколько городов в крымских владениях Византии (активной союзницы Киевской Руси на тот момент), а затем нанесли поражение войскам самого Хельгу — Олега. После этого поражения, а может быть, и в результате него Киевская Русь перешла на сторону Хазарии, и в 941 году князь Игорь выступил походом на Константинополь. Его поход закончился провалом, бывшим, впрочем, на руку Хазарии: война между Византией и Русью значительно ослабила обоих главных врагов Хазарского каганата. Казалось, судьба снова повернулась лицом к хазарам, и в хазарской истории наступило время относительного спокойствия.

Но тишина оказалась обманчивой. Наиболее популярная историческая версия гласит, что в 965 году киевский князь Святослав неожиданно прорывается во внутренние области Хазарии, стирает с лица земли Итиль и Хазаран, берет Саркел и затем совершает рейд по хазарским тылам на Северном Кавказе, грабя и уничтожая все на своем пути. И если до нападения Святослава в Семендере (городе на западном побережье Каспийского моря, который когда-то был столицей Хазарии и до самого конца ее истории оставался ее сельскохозяйственным центром) и его окрестностях было «сорок тысяч виноградников», то, по словам арабского географа Ибн-Хаукаля, после похода Святослава в Семендере не осталось «ни виноградины». Судя по тактике выжженной земли, которую Святослав проводил, и по тому, что он не позаботился закрепить за Киевской Русью свои хазарские завоевания, его целью был не захват земель, а уничтожение хазарской государственности. И этой цели он добился: окруженный врагами, ослабленный многовековыми войнами и внутренними раздорами, лишившись степных крепостей и плодородных северокавказских тылов, каганат прекратил свое существование. Его жители просто перестали подчиняться: христианские области отошли к Византии, исламские — к Хорезму, славянские — к Руси, а кочевники вернулись к своей степной вольнице.

Дальнейшая судьба хазар погружена во мрак. С одной стороны, полное исчезновение огромного государства в результате одного полуразбойничего набега представляется крайне неправдоподобным. Более того, Ибн-Хаукаль, на чьем свидетельстве основаны утверждения о полном уничтожении Хазарии, сообщает также и об одновременном уничтожении Святославом города Булгар, столицы поволжских болгар, который на самом деле вскоре оправился и просуществовал до самого монгольского нашествия. Но с другой стороны, достоверной информации о подобном возрождении Хазарии не существует, хотя и есть полуапокрифические сведения о том, что внутренняя Хазария превратилась в провинцию Хорезма. Тем не менее известно, что хазары продолжали сопротивляться. Иаков Мних сообщает о походе против хазар князя Владимира Святославовича, сына Святослава, предпринятом в 985 году; византийский писатель Кедрин — об отправке в 1061 году византийского флота в мятежный Херсон, в часть Хазарского каганата, доставшуюся Византии. Впоследствии хазарские солдаты воевали в дружинах главного противника Киевской Руси, тьмутараканского князя Мстислава. В 1078 году хазары, по всей видимости, вновь попытались достичь если не независимости, то, по крайней мере, автономии, но весьма неудачно: летопись сообщает, что в 1083 году тьмутараканские хазары были вырезаны. С этого времени хазары все реже упоминаются путешественниками; впрочем, известно, что итальянцы называли Крым Хазарией вплоть до XVI века. Но, как это ни странно, имя сохранилось дольше народа: к тринадцатому веку хазары почти полностью исчезают с карты причерноморских и прикаспийских земель. Зато начиная с десятого века они постепенно появляются на карте Центральной Европы — но уже под другим именем.

*

Ранее мне уже приходилось приводить некоторые доводы, свидетельствующие в пользу гипотезы Артура Кестлера о хазарском происхождении восточноевропейского еврейства. В то же время следует подчеркнуть, что говорить можно лишь о частичном происхождении восточноевропейских евреев от хазар. Имеющиеся свидетельства позволяют предположить, что именно хазары стоят у истоков еврейских общин России, Белоруссии, Украины, Литвы, Словакии и Венгрии и что хазары внесли значительный вклад в формирование польского и австрийского еврейства. Как ни странно, этот вывод остался не замечен значительной частью моих оппонентов, уверенно зачисливших меня в сторонники Кестлера. Подобное невнимание можно с легкостью объяснить тем, что для опровержения хазарской гипотезы нет более удобного оппонента, чем Кестлер. Смешивая домыслы и исторические свидетельства, убедительные аргументы и свободные взлеты фантазии, прекрасный стиль и неприкрытую предубежденность, Кестлер превратил свою книгу в идеальную мишень для критиков хазарской гипотезы. Вне всякого сомнения, приведенные им разрозненные аргументы и многочисленные домыслы недостаточны для доказательства его выводов. Однако, учитывая многолетнюю полемику «по хазарскому вопросу», я хотел бы восполнить этот пробел и проанализировать те основные исторические аргументы в пользу хазарского происхождения средневековых еврейских общин Восточной Европы, которые поддаются последовательному аналитическому переосмыслению.

Впрочем, следует сразу же оговориться, что Хазарский каганат не был государством этнически однородным. Несмотря на то что ядром хазарской государственности были тюрки, каганат подчинил себе многочисленные народы, жившие в последние века первого тысячелетия на территориях Западной Азии и южнорусских степей. И хотя в иудаизм перешли в первую очередь представители высшего и среднего слоев каганата, преимущественно тюркского происхождения, — во времена, о которых идет речь, появление государственной религии и ее развитие не могли ограничиваться этническими рамками. Иначе говоря, среди хазарских иудеев должны были встречаться не только тюрки, но и представители народов славянского, германского и финно-угорского происхождения. Кроме того, на территории Крыма и в районе Азовского моря евреи проживали с давних времен. Преследования евреев в сасанидском Иране VI века, всплески антисемитизма, сопровождавшие становление ислама, и, наконец, широкомасштабная антиеврейская кампания, организованная в Византии уже в иудейский период истории каганата, пополнили его население за счет еврейских беженцев. Во всех этих случаях речь идет именно об этнических евреях. В то же время следует подчеркнуть, что нет никаких доказательств того, что разграничение между этническими евреями и хазарскими иудеями, которое иногда можно встретить в книгах о каганате, существовало и в реальности. Нет никаких доказательств того, что хазарские иудеи, этнически не являвшиеся евреями, и собственно евреи были двумя разными общинами. Более того, наличие политической и военной власти у первых и религиозного авторитета у последних должно было привести к интеграции этнических евреев в рамках хазарской государственности. Иначе говоря, евреи были одной из компонент в формировании хазар. Именно от этого, разношерстного в этническом отношении, народа и произошли в значительной степени ашкеназийские евреи.

Историкам еврейской цивилизации хорошо известно, что жизнь еврейских общин Центральной и Восточной Европы недостаточно документирована вплоть до середины XIV века. На этом основании многие историки считают, что для доказательства хазарского происхождения восточноевропейского еврейства нет достаточных свидетельств, и, следовательно, историк должен принять традиционную точку зрения относительно происхождения евреев Восточной Европы от еврейских общин рейнских земель. Существование последних уже в раннее Средневековье не вызывает сомнений.

Эта концепция содержит внутреннее противоречие. Действительно, ранняя история еврейских общин Восточной Европы сравнительно плохо документирована. Поэтому любое утверждение относительно происхождения восточноевропейского еврейства никогда не будет доказано с точностью математической теоремы. Вызывают сомнение как хазарская, так и рейнская гипотезы происхождения евреев Центральной и Восточной Европы. Выбор, который должен сделать историк, — это не выбор между теорией доказанной и теорией опровергнутой, но скорее выбор между гипотезой более убедительной и гипотезой менее убедительной. Следовательно, для того, чтобы принять ту или иную точку зрения относительно происхождения восточноевропейского еврейства, необходимо рассмотреть не только аргументы «за» и «против» хазарской гипотезы, но и те доводы и свидетельства, с помощью которых была некогда доказана традиционная точка зрения.

Согласно традиционной точке зрения, появление еврейских общин на территории Центральной Европы связано с массовой эмиграцией евреев с территорий, прилегающих к Рейну — и обычно называемых еврейскими историками «землями Ашкеназа», — в результате резни, сопровождавшей крестовые походы, изгнания Филиппом Красивым французских евреев и погромов времен великой чумы. И на первый взгляд тот факт, что идиш является диалектом средневекового немецкого, стал неопровержимым свидетельством в пользу этой концепции.

На самом деле подобная точка зрения вызывает множество возражений. Во-первых, следует подчеркнуть, что предметом спора являются в основном события тринадцатого века. И поэтому ни изгнание евреев Филиппом Красивым, произошедшее в 1306 году, ни тем более погромы времен великой чумы, относящиеся к середине XIV века, не имеют ни малейшего отношения к появлению центральноевропейских еврейских общин того времени. Во-вторых, судя по косвенным данным, средневековые еврейские общины земель Ашкеназа были крайне немногочисленными и к тому же очень пострадавшими во время крестовых походов. В-третьих, все сохранившиеся документы говорят о том, что во время погромов, устроенных крестоносцами, евреи спасались (или пытались спастись) в замках епископов и аристократии; и нет никаких доказательств того, что они пытались эмигрировать. В-четвертых, на территории Центральной и Восточной Германии, через которую должны были пройти беженцы из земель Ашкеназа, евреев в те времена не было, и после крестовых походов евреи здесь не появились. Вплоть до XIV века нет никаких документов, свидетельствовавших о массовом переселении рейнских евреев на территорию Польши и Западной Украины. Более того, пытаться бежать на восток через все германские земли, охваченные антисемитской истерией и лишенные спасительного еврейского присутствия, было бы актом безумия. Наконец, современный лингвистический анализ идиша не полностью подтверждает гипотезу о его прямом происхождении от рейнского диалекта немецкого, на котором восточноевропейские евреи предположительно говорили до переселения в славяноязычные страны. Будучи достаточно сложным языковым конгломератом, в определенных своих аспектах идиш скорее ближе к средневековому австрийскому немецкому — языку тех областей, которые примыкали к славянским странам и Венгрии, где хазарское присутствие достаточно хорошо документировано.

Все вышесказанное ничего не объясняет, но, по крайней мере, ставит знак вопроса там, где раньше стояла уверенная академическая точка.

*

К гипотезе о происхождении восточноевропейских евреев от еврейских общин Ашкеназа примыкает гипотеза об их происхождении от евреев Чехии. Последняя, несмотря на свою недавнюю принадлежность к восточному блоку, географически расположена на территории, непосредственно примыкающей к Западной Европе. И поэтому нет ничего удивительного в том, что еврейская община Чехии существовала уже в раннее Средневековье: евреи Праги упоминаются уже первым чешским летописцем Космасом. И хотя их этническое происхождение не вполне ясно, чешско-еврейские документы позднего Средневековья говорят о том, что с точки зрения культурной традиции чешская еврейская община примыкала к общинам Рейна. В то же время существует сообщение о попытке чешских евреев, в отличие от рейнских общин, эмигрировать в Польшу — сообщение, принадлежащее тому же летописцу Космасу. На этом свидетельстве практически и строится вся концепция. Однако при ближайшем рассмотрении летописи Космаса оказывается, что гипотеза о происхождении восточноевропейского еврейства от еврейства чешского сталкивается с теми же трудностями, что и предположение об их происхождении от евреев стран Ашкеназа.

Космас рассказывает о еврейских погромах, устроенных крестоносцами на территории Чехии в 1096 году, и о том, что чешские евреи были либо вырезаны, либо насильно крещены. Из насильно крещенных некоторые попытались вернуться к иудаизму. Так как последнее было запрещено местным князем, то вернувшиеся к иудаизму евреи решили переселиться на территорию Польши. Однако при попытке покинуть Чехию в 1098 году они были полностью ограблены местными властями. Из сказанного Космасом остается не вполне ясным, был ли реализован план чешских «маранов», о котором он рассказывает; но, даже если его и реализовали, вряд ли можно возвести к этому предполагаемому переселению генеалогию всего восточноевропейского еврейства.

Чешские общины XI века были расположены в непосредственной близости от центров еврейской учености тогдашней Европы, и тем не менее до XII века в собственно еврейских источниках отсутствуют упоминания о них. Последнее свидетельствует о том, что они были достаточно немногочисленны. Космас сообщает также, что судьба евреев Чехии была похожа на судьбу евреев Рейна: они были либо перебиты, либо насильно крещены. Невозможно установить, какая часть крещеных евреев рискнула вернуться к иудаизму под угрозой лишения всей собственности и была готова эмигрировать в тогда еще совсем дикую Польшу, но очевидно, что речь не может идти о значительном числе. Более того, возможно, что сообщение Космаса не вполне достоверно. Часть чешских евреев могла скрыться в лесах еще до прихода крестоносцев и таким образом избежать и истребления, и принудительного крещения. У этой части чешских евреев не было необходимости покидать Чехию с целью вернуться в иудаизм. В любом случае непрерывность еврейского присутствия на территории Чехии противоречит предположению о переселении всех чешских евреев на восток. Иными словами, рассказанное Космасом является единичным эпизодом и практически ничего не говорит о происхождении восточноевропейского еврейства.

В то же время существуют достаточно убедительные свидетельства в пользу хазарского происхождения еврейской общины Венгрии. Еще задолго до разгрома Хазарского каганата мадьяры, некогда обитатели его восточных провинций, а впоследствии будущие венгры, переселяются на запад и увлекают за собой несколько собственно хазарских племен. А уже в десятом веке тогдашний венгерский князь по имени Таксони официально приглашает хазарских эмигрантов поселиться в его владениях. Влияние хазар было столь сильным, что поначалу венгерское государство было двуязычным. До сих пор в венгерском языке различимы тюркские элементы, предположительно хазарского происхождения. Судя по всему, мирное сосуществование хазар и венгров продолжалось достаточно долго: в 1092 году католическая церковь даже была вынуждена запретить браки между евреями и христианами, в конце того же XI века венгерский король Кальман защищал евреев от крестоносцев, а в середине XII века византийский летописец Иоанн Кинам рассказывал об отдельных иудейских частях, воевавших в составе венгерской армии. Чуть позже министром финансов венгерского короля Эндра был некий граф Тека, еврей хазарского происхождения. Впрочем, в XIII веке отношения между хазарами и венграми начинают ухудшаться, а в 1360 году евреи будут изгнаны, хотя и ненадолго. Пресбургский церковный акт от 1309 года снова запретит браки между венграми и хазарами. В 1346 году будет получено папское подтверждение этого акта. Контекст Пресбургского запрета не оставляет сомнений в том, что он является повторением акта 1092 года, и причиной его появления была непринадлежность хазар к христианству. Этот запрет свидетельствует о том, что в первой половине XIV века венгерские хазары еще не растворились среди местного населения. Наконец, топонимика Венгрии и Северной Румынии хранит память о хазарах и сегодня. Две венгерские деревни носят имена Козар и Козари, а в Трансильвании расположены деревни Козард и Козарвар (Хазарский замок). Наконец, с X по XIV век в средневековой Венгрии существовал род Козарвари.

Помимо этого следует отметить любопытную легенду, связанную с венгерскими евреями. Австрийская хроника второй половины XIV века сообщает о том, что в дохристианские времена Австрией в течение долгого времени управляли еврейские принцы с характерно тюркскими именами. Ключом к пониманию этой удивительной легенды может служить тот факт, что во второй половине X века Австрия действительно находилась под иностранной властью. Но не под властью евреев, а под властью венгров, которые тогда еще не были христианами. И тот факт, что они ассоциировались в глазах местного населения с живущими среди них хазарами-иудеями, косвенно свидетельствует как о влиянии, так и о количестве последних. В целом имеющиеся данные не оставляют сомнений относительно изначально хазарского происхождения венгерских евреев. Для осознания значимости этого факта следует подчеркнуть, что Венгрия в средневековом ее понимании включала, помимо территории нынешней Венгрии, также Словакию и Трансильванию. Более того, общее изгнание евреев из Венгрии в 1360 году рассеяло хазар по сопредельным странам — в первую очередь по Австрии и Польше. И, несмотря на то что акт об изгнании был отменен уже через четыре года, не вызывает сомнений, что не все изгнанники 1360 года вернулись в Венгрию. Тот факт, что положение евреев в сопредельных странах было значительно лучшим, нежели в Венгрии даже после отмены акта об изгнании, не мог не способствовать появлению значительного числа невозвращенцев.

Наконец, понимание хазарского происхождения еврейства Венгрии радикальным образом меняет наше представление о происхождении австрийского еврейства. С одной стороны, существуют разрозненные и достаточно сомнительные свидетельства о еврейском присутствии на территории Южной приальпийской Австрии уже во второй половине XI века. Если признать эти свидетельства достоверными, то в них, по всей видимости, речь идет об этнических евреях — эмигрантах из Северной Италии. С ними же, очевидно, связан еврейский надгробный камень 1130 года, найденный на территории Каринтии в Южной Австрии.

В то же время первые достоверные свидетельства существования еврейских общин на территории Австрии относятся к XII веку. На рубеже XII и XIII веков еврейские общины существовали в Вене, Клостернойбурге, Кремсе, Тульне и Винер-Нойштадте. Даже беглый взгляд на карту средневековой Австрии убеждает в том, что все эти города расположены на самой границе с Венгрией, — так, Вена находится на таком же расстоянии от Пресбурга, как Тель-Авив от Иерусалима. От того самого Пресбурга, где два века спустя церковные власти будут вынуждены издать антихазарский декрет, упомянутый выше. Иными словами, эмиграция хазарских евреев Венгрии на территорию Австрии представляется более чем правдоподобной. Наконец, все тот же Артур Кестлер сообщает, впрочем без ссылки на источник, о существовании хазарской топонимики в Восточной Австрии.