«Только между нами»
«Только между нами»
Примерно неделю на границе Южной Осетии и Грузии шли непрекращающиеся перестрелки, были убитые с обеих сторон. 7 августа Михаил Саакашвили объявил об одностороннем прекращении огня и перемирии. А уже ночью отдал приказ начать штурм южноосетинской столицы Цхинвали. К тому моменту, как утверждает грузинская сторона, колонна российской 58-й армии как раз пересекала Рокский тоннель. В день открытия пекинской Олимпиады действительно началась полномасштабная война.
Сейчас он уверяет, что план Путина состоял в том, чтобы свергнуть режим Саакашвили. Поэтому ему пришлось делать что-то, работать на опережение, чтобы не допустить переворота.
«Танковые колонны были уже внутри Грузии. Мы пытались зайти в Цхинвали, чтобы перекрыть им дорогу, но опоздали. Они хотели, чтобы это выглядело так, что во время Олимпиады какие-то повстанцы вошли в Тбилиси, случился переворот, а российские военные совсем ни при чем, они просто миротворцы, которые предотвратили кровопролитие. Нам нужно было не допустить развитие событий по такому сценарию», — говорит Саакашвили.
В одном он явно преувеличивает — танковые колонны перешли Рокский тоннель только 8 августа — если бы Саакашвили заранее знал о российских танках в Южной Осетии, он не стал бы молчать и тем более объявлять «одностороннее перемирие».
В 15:00 8 августа российские телеканалы показали обращение президента Медведева, объявившего о начале операции по «понуждению к миру». Войной он это не считал, поэтому одобрения у Совета Федерации не просил. Хотя если бы и попросил, то получил бы стопроцентную поддержку. Это был политический дебют Медведева, по его словам, он принял решение о начале войны один, даже без предварительного обсуждения с Путиным. Якобы даже с Путиным они связались только через сутки[31].
Владимир Путин в этот момент был в Пекине, встретился там на открытии Олимпиады с Джорджем Бушем, однако их разговор вышел неубедительным. Буш потребовал соблюдать территориальную целостность Грузии, но, видимо, довольно мягким тоном — в результате после разговора российские танки продолжили продвигаться в сторону грузинской столицы.
Роль посредника в переговорах попытался взять на себя президент Франции Николя Саркози. Сначала он пытался поговорить с Путиным во время открытия Олимпиады в Пекине и просил его не начинать войну с Грузией, а подождать — дать ему как текущему председателю ЕС на дипломатию хотя бы 48, ну или 24, или 12 часов. Путин три раза ответил «нет». И улетел из Китая — сначала в Северную Осетию, а потом в Сочи, где и встретился с Медведевым[32].
Кондолиза Райс тоже была на отдыхе — уже зная, что начинается война, она все же решила не откладывать запланированную поездку и отправилась с семьей в Гринбри, что в Западной Виргинии. 10 августа ей позвонил Сергей Лавров. Их разговор она подробно описывает в воспоминаниях.
— У нас есть три требования.
— И какие же?
— Первое. Грузины должны подписать соглашение о неприменении силы. Второе. Их войска должны вернуться в казармы.
— Считайте, что это сделано.
— Третье условие — только между нами. Миша Саакашвили должен уйти.
— Сергей, госсекретарь США не может обсуждать с российским министром иностранных дел свержение демократически избранного правительства. Ваше третье условие только что стало публичным — потому что я собираюсь обзвонить всех, кого смогу, и сказать им, что Россия требует свергнуть грузинского президента.
— Я же сказал, что это только между нами.
— Нет, это не между нами. Теперь об этом узнают все.
И она повесила трубку. И правда обзвонила британского и французского министров, а спустя несколько часов посол США при ООН Залмай Халилзад пересказал содержание разговора на заседании Совбеза ООН.
«Я думаю, что у меня не было выбора. Если грузины хотели наказать Саакашвили за войну, у них еще был шанс сделать это в соответствии с их собственной конституцией. Но Россия не имела права этого делать. Все это имело душок советского периода, когда Москва контролировала судьбы лидеров всей Восточной Европы. И я определенно не хотела участвовать в том, чтобы возвращать те дни», — пишет Райс в своей книге[33].
Путин тоже не промолчал. «Удивляет, конечно, не сам цинизм. Удивляет масштаб этого цинизма, умение выдавать белое за черное и черное за белое. Умение ловко выставлять агрессора в качестве жертвы агрессии и возлагать ответственность за последствия на самих жертв» — так он прокомментировал позицию американцев. И вспомнил фразу, приписываемую Франклину Рузвельту: «Сомоса, конечно, мерзавец. Но это наш мерзавец. И мы будем ему помогать, будем его защищать». Более того, Путин сравнил Саакашвили с Саддамом Хусейном: «Саддама Хусейна за то, что он уничтожил несколько шиитских деревень, надо было, конечно, повесить. А вот нынешних грузинских правителей, которые в одночасье стерли с лица земли десять осетинских деревень, — вот этих деятелей, конечно, нужно взять под защиту».
К 11 августа российские танки уже взяли Гори, родной город Сталина, и даже стояли под Тбилиси. В канцелярии Саакашвили была паника. Чиновники экстренно паковали вещи, жгли документы, срывали картины со стен. Саакашвили позвонил Бушу со словами: «Посмотрите на часы, и вы увидите, как возвращается время Советского Союза».
Райс прервала свой отпуск, Буш вернулся из Пекина, министр обороны Боб Гейтс — из Германии. Однако никакого конкретного решения администрация не приняла. Как описывает ситуацию Кондолиза Райс, участники совещания долго били себя в грудь, перечисляя, что США должны сделать, — до тех пор, пока помощник президента по национальной безопасности Стивен Хедли не прервал их вопросом: «Мы правда готовы начать войну с Россией из-за Грузии?»
Версию, что главной целью Кремля было именно свержение режима в Грузии, фактически позже подтвердил и Медведев. «Он вообще должен быть признателен мне, что в какой-то момент я просто остановил войска. Если бы они вошли в Тбилиси, то, скорее всего, в настоящий момент в Грузии был бы другой президент», — говорил Медведев в интервью три года спустя[34].
Впрочем, на вопрос, почему танки не дошли до Тбилиси, Медведев тут же ответил: «Цель той операции по принуждению к миру, которая продолжалась пять дней, была выполнена. Целью этой операции не был захват Тбилиси или какого-то города. Нужно было просто остановить агрессию, которую развязал Саакашвили. Более того, я не судья и не палач, еще раз подчеркиваю, оценку Саакашвили и его судьбу должен определить народ при помощи голосования или другим способом».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.