Глава 3.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3.

Из огня да в пламя – с приходом в базу на флот никакого передыха. Сдача задач курса боевой подготовки и выполнение первой боевой  службы.

Преодолевая колючие северные снежные заряды и морозный ветер, окунающий хлёсткой ледяной волной людей, которые стояли на ходовом мостике корабля, «Ладушка» благополучно пришла в Иоканьгскую базу. При помощи двух буксиров – «вертолётов» она отшвартовалась у железного плавучего причала. Причал, как поплавок, повторял все колебания уровня воды и, частично погашенное мёртвыми якорями, волнение моря. Тут – на внутреннем рейде, прикрытом грядой Иоканьгских островов Медвежий, Витте и Чаячий, было сравнительно спокойно. О прибытии корабля Липовецкий, не покидавший ходовой мостик  во время  перехода ни на минуту, доложил, встречавшему их со своим штабом, командиру 41 дивизии капитану 1 ранга Устинову А.С. Должность командира дивизии для него освободил контр-адмирал Порогов В.К., назначенный начальником штаба 11 флотилии.

Выше на сопках в заносах снега просматривались несколько пятиэтажных домов посёлка Островного. Ниже на берегу у причалов, подставив полукруглые бока арочных перекрытий зимним передрягам, одиноко стояло длинное сооружение неизвестного назначения. Чуть дальше на таком же плавпирсе, распустив усы многочисленных швартовых концов, стояла старая знакомая по Гаджиево - пятиэтажная плавучая казарма финской постройки ПКЗ-10.

- С прибытием в родную базу! – неунывающим голосом поздравил «дядя» Саша, выстроенный на причале экипаж. – Жить будете пока… - старался он перекричать свист ветра очередного, налетевшего снежного заряда, - тьфу, разве это жизнь! Прямо сплошная борьба за существование – не даёт слово сказать добрым людям….

- Так вот, - собравшись с силами, продолжил он, - жить будете на ПКЗ. Располагайтесь! Но особенно не расхолаживайтесь. Всё своё добро выгружайте вон туда, в это длинное здание. Этот «крокодил» используется пока, как складское помещение. Места там достаточно, - и для убедительности, указав рукой на арочное сооружение, он добавил, - двери там железные и запираются на замок! Особенно не раскачиваясь, вам предстоит ускоренный ввод в первую линию и затем – боевая служба. Моряк должен ходить по морям и океанам, верно, я говорю, командир? – закончил он вопросом, на который ответ не требовался. Вопрос сам по себе был утверждением и в ответе не нуждался.

- Ходить-то можно, - подумал Антон, - только впору сначала научится ползать на пузе по этим сопкам. Местные ветры такие, что дай боже удержаться на ногах. Центр тяжести тела, прикрываясь задницей, тут всегда нужно держать ниже некуда, иначе ни жить, ни ходить – улетите к чертям собачим на кулички.

Комдив пригласил Антона сесть в УАЗик (легковой вездеход) и они поехали по перемётам, еле угадываемой дороги, в штаб с целью ознакомления с обстановкой. Чуть выше дороги на отшибе стая чаек в содружестве с воронами, планируя и пикируя на ветру, кормились на мусорке.

- Раз есть мусор, значит, живут люди, - размышлял Антон, - а это уже цивилизация!

Что ж будем жить, если жильё дадут, и жить где будет. Но возникают большие сомнения. В этом мире люди больше привыкли отбирать. Вот и сейчас: УАЗы, приданные  каждому РПК СН, отобраны, как говорится «без всякого суда и следствия» и на них разъезжают штабники.

- Товарищ комдив, - обратился Липовецкий  к своему начальнику уже в тёплом помещении штаба, - что меня и экипаж ожидает по боевой подготовке, я примерно знаю. А, как обстоят дела с квартирами для семейных офицеров и мичманов? Боюсь, что с этими сплошными переездами и отсутствием жилья, некоторые из них позабыли, как звать жён и сколько у них детей.

- Не волнуйся, командир. Вы прибыли на постоянное место базирования. Тут политотдел быстро напомнит всё тому, кто забыл, сколько у него жён и как зовут детей. Но квартир пока нет. На днях в эксплуатацию будет сдаваться девятиэтажка – дом №13. Чувствуешь, цифра-то какая! Вот в нём что-нибудь вам выделим. Но это «парафия» жилищно-бытовой комиссии, одним словом, политотдел. Посылай туда замполита, пусть воюет. Выше штабного здания сдаётся дом под казармы. Заселять туда будем вторые экипажи.

- Александр Сергеевич, но ведь это не совсем умно. Туда нужно заселять первые экипажи. У них с завода и мебель, и стройматериалы – всё есть. А у вторых – ничего!

- Ну да, - возразил комдив, - они тут безвылазно будут сидеть года два, пока вы будете пахать моря и океаны. Так что не нужно возникать.

- Нужно, товарищ комдив, - старался вразумить его Антон, - пусть себе сидят, ведь ПКЗ тоже корабль. У нас же, с таким трудом добытое на заводе, имущество растащат.

- Не растащат, выставим вахту. Было бы что охранять, - не поддавался на уговоры дядя Саша.

- Эх, плакали наши денежки, - подумал Антон. – Оказывается, что страна дураков существует везде и всюду. Во имя чего мы только трудились?! – хотелось ему спросить, но… палкой лом не перешибить. Ибо: труд дураков любит! Так что не мы первые, и не мы последние.

Трудиться же приходилось и днём, и ночью. Из двух шахт начали выгружать имущество, но склад их встретил молчаливой, запертой на замок железной дверью. Опрос аборигенов, в поиске ключа от замка, обнадёживающих результатов не дал. Однако стало ясно, что ключи увезли с собой то ли Сергачёв, то ли Зуков, ибо их вещички лежали внутри этого помещения. Ракетные крейсера под славным командованием этих командиров сдавали курсовые задачи и где-то плавали вдали от здешних мест. Ничего другого не оставалось, как за мзду нанять сварщика и неподатливый замок срезать. Попытки открыть его гвоздём успехом не увенчалась. Не было на экипаже Липовецкого ни успешного медвежатника, ни Остапа Бендера, открывавшего замки ногтём мизинца.

В конечном итоге, во вскрытое просторное помещение заехала груженая автомашина, и вскоре, рядом с четырьмя кучами вещей таких же товарищей «горя от ума», выросли аналогичные кучи вещей экипажа Липовецкого. Злополучную дверь закрыли на новый замок. Подошедший уже знакомый сварщик, посмотрел на замок весьма внушительных размеров,  пощёлкал языком и авторитетно заявил:

- Вскроют. Тут военных строителей – «партизан» полно. Они мастера на все руки похлеще Бендера. Откроют и разворуют всё ваше добро.

- Что же делать? – спросил его помощник командира.

- Тут нужна хитрость и  «шило», - ответил сварщик.

- Хитрость – понятно, а зачем «шило»?

- Шило мне за внедрение хитрости, состоящей в том, что двери я заварю так, что их не открыть. Только знающий человек, отпилив проволоку ножовкой, сможет войти в помещение.

Всё, примерно так, изложил своему командиру его помощник.

- Чёрт с ним, - произнёс командир, - валяй, дерзай и действуй! Второй комплект ключей вместе с запиской, с описанием вашей хитрости оставим у дежурного по дивизии для вручения Сергачеву или Зукову. Понял? Работай!

Прогноз погоды на ближайший месяц был неблагоприятный. Большие морозы создавали ожидаемую вероятность того, что единственная транспортная магистраль связи с внешним миром для Гремихи морем прервётся из-за его замерзания.  Уже сейчас приписной ледокол ежедневно ходил и взламывал пока ещё тонкий лёд на внутреннём рейде.

- Собирайся, командир, в поход! Ты знаешь, что в понедельник корабли в море не выходят. А вот во вторник будем планировать твой переход в губу Оленья. Там будешь загружаться и сдавать курсовые задачи. С вами на борту пойду я, - получил указания Липовецкий от своего комдива.

Переход в губу Оленья в осенне-зимний период был далеко не «сахар» даже для такого большого корабля как РПК СН проекта 667Б. Снежные заряды, болтанка от качки, плохая видимость – «лопата» радиолокатора «молотила» непрерывно. На его экране высвечивались десятки целей – корабли большие и малые, которые так и стремились воткнуться в борт крейсера. Особенно их много на подходах к Кольскому заливу. Рыболовные траулеры с очумевшими от качки, а то и от пьянки капитанами, невзирая ни на какие правила, прут себе чёрт знает куда в поиске рыбы, хоть стреляй по ним из пушки. А иностранцы… крутишься, как вошь на горячей сковородке! Подставляешь им зад – нас фотографировать нельзя, мы совершенно секретные! Оперативный дежурный флота, стремясь расчистить и обезопасить путь следования крейсера непосредственно в Кольском заливе, высылал лидирующий корабль – какой-нибудь дежурный СКР или МПК. Наконец, вот он – на виду! Получив «добро» на вход в залив, вы объявляете боевую тревогу – по местам стоять, узость проходить! Далее, указав место лидирующему кораблю, умеренным ходом вы следуете рекомендованными ФВК по заливу. На подходе к губе назначения, почтительно раскланявшись с кораблями обеспечения, обменявшись с береговыми постами наблюдения позывными, запрашиваете разрешение на вход в базу. Наконец «добро» получено и вот они буксиры – вертолёты, которые готовы оказать вам помощь при входе в губу и швартовке к причалу.

Но фиг вам, товарищ Липовецкий, сплошное «хорошо» не бывает: есть только один большой буксир. Большой буксир хорош для буксировки корабля, а для швартовки – не очень. Упрётся носом – того и смотри борт лодки проломит. По другому он не может, потому что  не «вертолёт»: нет у него поворотных движителей.

- Ну, командир, пойдём с этим громилой или как? – хитро прищурив глаза, спросил комдив.

- Подумаешь, - ответил Антон, - ветер стих, видимость хорошая, губу Оленья я знаю хорошо. Зайду и отшвартуюсь и без помощи буксира.

- Ладно, коли так: с меня бутылка – если без сучка и задоринки. Буксир на всякий случай пусть следует рядом, - высказал своё решение комдив.

- Придётся раскошелиться, Александр Сергеевич. У меня на винт работают две турбины – силища то какая! Главное – без неожиданностей и мы будем, как миленькие, стоять у пирса.

- Вот именно! Не говори «оп» пока не перепрыгнул. Посмотрим… - осторожничая, ответил начальник.

На удивление комдива, они подошли к причалу и как вкопанные, отработав «реверс» левой турбиной, остановились. Быстро закрепив швартовые концы, с правого борта на пирс был подан трап.

- «Смирно»! – скомандовал Антон, провожая своего начальника, которого встречали на пирсе добрая половина офицеров штаба 41 дивизии.

- Могёшь! – развёл руками комдив. С меня причитается. Принимай питание с берега и расхолаживайся. После зайдёшь ко мне в наш оперативный подвижной штаб – тут мы «окопались» прочно на всю зиму.

Антон в свою очередь сошёл на пирс, поздоровался со штабными офицерами, с Сергачёвым и Зуковым – их «пароходы» стояли здесь же в губе Оленьей. Взаимных вопросов у них было много, правда, ответов – меньше. Какая-то внутренняя тяга и чувство единства причастности к общему делу их объединяли. Они были свои и поговорить о чём у них было.

Вечером, прибыв в штаб, Антон доложил комдиву:

- На корабле сброшена аварийная защита. Силовое электропитание с берега принято. Начали расхолаживание главной энергетической установки.

- Хорошо, - сказал комдив. – Дальнейшая твоя задача – погрузка торпедного боезапаса, средств регенерации воздуха и всего прочего, что положено иметь на борту по штату.

- Здравствуй, Антон! – обнимая его, сказал вошедший капитан 1 ранга Миловидов. – У нас тут, - уже к комдиву, - идёт всё по плану.

Миловидов был назначен заместителём командира дивизии и с морей не вылезал. Шутки сказать: ведь нужно было, практически, одновремённо выводить в первую линию четыре ракетных крейсера, прибывших с завода.

- Товарищ комдив, - обратился Антон ещё раз к Устинову, - у меня в Гаджиево семья. Автобус туда ходит вечером и утром. Прошу на ночь отлучиться на побывку домой.

- «Добро», езжай и быстро, иначе передумаю, - разрешил он. – Одним словом, привет семье!

- У нас, у православных бытует всем известный обычай – перед  дальней дорогой, и провожающие, и уезжающие люди, садятся и несколько минут молчат. Для чего? – обратился Антон с вопросом к экипажу, построенному на плавпирсе. Мы, сами того не сознавая, отмечаем какой-то этап в своей жизни, - продолжал он развивать свою мысль. – Одни, сделав дело, уезжают, другие люди остаются, но всем им дано мгновенье, чтобы осмыслить путь пройденный, и пожелать успеха на пути предстоящем. Верующие и не верующие люди просят и желают удачи в предстоящих свершениях человека – одни у бога, другие у разума и здравого смысла, и даже совсем обездоленные - надеются на что-то лучшее. Человек без веры – ничто. Мы же с вами, в первую очередь, должны верить в самих себя и в преданное плечо, рядом стоящего, своего товарища – подводника. Всё остальное – оно за пределами прочного корпуса и вне досягаемости нашей деятельности.  Чтобы  выжить в любой ситуации и побеждать, эта вера должна питаться исключительной надёжностью всего экипажа и порядком на корабле, основанном на глубокой ответственности каждого из нас. Наступил именно такой момент, когда пора бесконечных переездов, школярской учёбы, авральных работ и другой беготни, приближающих экипаж к кораблю, уже позади. Получив подводную лодку, мы с ней должны стать единым целым – мы корабль, который научили сами же плавать, но выполнять весь комплекс боевых задач  ещё не можем. А если можем, то это ещё предстоит доказать.

- Учились – учились, - скажете вы, - с успехом ходили по морю-океану и всё ещё не можем?!

- Вот–вот, товарищ Красильников, вижу на твоём лице большой вопросительный знак.  Думаешь, что раз ты со своим начальником Гончаренко загрузил на корабль торпеды и положил под мою койку взрыватели к ним, то уже можешь воевать?

- Так он у нас пан спортсмен, товарищ командир, - услышал Антон голос мичмана Нартова, - накачал бицепсы и воюет так, что вся торпедопогрузочная партия по велению его пальчика ходила на цыпочках. А его начальник Гончаренко – кулачищи, как пудовая гиря! Да они эту торпеду, если не выйдет из аппарата, вытолкнут сами и она пойдёт куда нужно, как миленькая!

Все подводники заулыбались. Мичман Красильников, покраснев, как красная девица, оправдывался:

- Да я-то что, товарищ командир, но они для погрузки торпед собирались долго, где какой инструмент лежит  не знают, не всё записано в их книжки «боевой номер» Вот я и вдалбливал в их головы, что и как нужно делать.

- Ну и как – научил? – спросил его командир.

- А как же, сами видели – работали все любо-дорого! – ответил тот.

- Сам-то ты в школе учился?

- Окончил 10 классов и техникум.

- И экзамены сдавал?

- Конечно, аттестат и диплом без единой тройки получил.

- Вот видите, даже в школе сдают экзамены, - подтвердил командир слова старшины торпедистов. – Нам же перед тем как воевать, нужно сдать экзамены по всем существующим и не существующим предметам умения побеждать противника в тесном сотрудничестве с нашей «Ладушкой». А она требует любви и заботы не меньше чем живой человек. Поэтому  каждая гайка её корпуса и механизма должна иметь своего хозяина. Каждый дыхательный аппарат и его маска должны быть подобраны, и подогнаны к размерам своего владельца. Все приборы, системы и инструмент должны быть расписаны, и закреплены за соответствующими подводниками.  В полной темноте, задымленности отсеков вы должны находить их место размещения, постоянно содержать их в исправном состоянии, готовых к действию согласно назначению.

- Вы должны уметь бороться с пожарами, поступлением воды внутрь прочного корпуса, контролировать состояние воздуха и производить его регенерацию в отсеках, производить дегазацию и дезактивацию загрязненных поверхностей радиоактивными элементами. Вы должны уметь выполнять безукоризненно свои и сотню других, но не второстепенных обязанностей. Надеяться вам не на кого и отступать некуда. Нам доверено очень дорогое и могучее оружие для защиты нашей Родины. Мы подводники – и этим всё сказано.

- По всем, отмеченным мною, позициям соответствия у нас будут принимать экзамены – так что будете готовы. Перед общими экзаменами в составе корабля, каждый из вас должен получить соответствующую оценку персонально. Зачётные листы с оценками и рапортами командиров боевых частей должны быть представлены мне. На основании этих документов будут изданы приказы по части о вашем допуске к исполнению соответствующих обязанностей и создании нештатных формирований. После этого мы полным составом экипажа будем сдавать экзамен на умение бороться за живучесть корабля с получением  боевых повреждений, возникновением пожаров, поступлением воды внутрь прочного корпуса при стоянке подводной лодки в базе, на ходу в море и во время боя. Ну, а как мы умеем поражать противника оружием – всё будет оценено по результатам практических торпедных и ракетных стрельб с фактическим их пуском. На первых парах оценки желательно получать хотя бы, как у мичмана Красильникова – без троек.

Приняв доклад о проверке и проворачивание оружия и технических средств РПК СН,  Антон пригласил  его командный состав прибыть в кают-компанию,

- Товарищи руководящие подводники, «раскачиваться» нам некогда, - начал командир давать указания и ставить конкретные задачи собравшимся офицерам. – Нам нужно привыкнуть жить по флотскому распорядку дня. Понедельник – день политзанятий. Это дело здесь поставлено весьма серьезно. Любой «болтающийся» матрос берётся «на карандаш». Уверяю вас, что стоять на «ковре» у НачПО и отвечать на дурацкий вопрос «почему» очень неуютно.

- Александр Николаевич, ты уж постарайся: приказ, место, руководителей, политинформации – кто, где и когда организуй, как у нас положено на высшем уровне.

- Старпом и командир БЧ-5, на вашей совести подкорректировать учение по приготовлению корабля к бою и походу.  Разработки учений по живучести: «Ж-1», «Ж-2», «Ж-3» с вводными по ним в отдельной папке – всё как учили, должны лежать у меня на столе. Обменяйтесь опытом с нашими друзьями – товарищами, стоящими рядом. С неясными вопросами, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.

- Спецподготовка – вторник и пятница – болтающихся матросов так же отлавливают местные патрули. Но это, товарищи командиры боевых частей, действительно дело святое. Тут уж, извините, задницы подставлять придётся вам в персональном порядке. Пока мы находимся во взвешенном состоянии занятия по специальности проводить только на корабле. Секретную литературу из корабля не выносить. Ну, а зачёты «где и когда»… к сожалению, на эти вопросы на флоте вам никто времени не выделит – не предусмотрено. К сожалению «не предусмотрено» тут много чего. И ни одна Шехерезада в сказках тысячи и одной ночи не знает, как это сделать. Но нужно. Без этого не обойтись. Работу в этом плане начинайте с сегодняшнего дня. Только смотрите у меня: «липа» и сказки тут не пройдут!

- Николай Фёдорович, вам с Лютиковым нужно получить казарменное помещение и узнать организацию питания на местном камбузе берегового пищеблока. С завтрашнего дня мы питаемся на базе. И ещё, товарищи офицеры, каюта командора корабля – помещение не складское. Торпедисты под кровать сунули взрыватели, туда же пытаются пихнуть шашки для уничтожения аппаратуры опознавания. Сейфы с пистолетами офицеров разместили там же. Помощник получил спирт и бидоны с этим зельем пихнул туда же. Видите ли, в провизионке – Горячковский. Кстати, как он там?

- Исправляется. Прямо, как кот учёный ходит по цепи на цыпочках.

Вы его здорово напугали, он боится показываться вам на глаза, - ответил помощник командира.

- Николай Федорович, не верьте, вы ему, Он вам сказки говорит, а вы, добрая душа, уши развесили. Ладно, немного разгребём «текучки» и с ним разберёмся. «Шило» убирайте куда хотите. Прошу не забывать, что продукт этот не только огнеопасный, но и во всех отношениях взрывоопасен для людей.

- Капитан-лейтенант Соколовский, дорогой ты мой, автоматы Калашникова и пистолеты Макарова ты получил, спасибо. А где проект приказа по закреплению их за матросами и офицерами? Где карточки-заместители? Суточным планом запланируй чистку этого стрелкового оружия. Оно, бедное, в заводской смазке так и стоит. Узнай, как функционирует местное стрельбище. Получи мишени. Выведём наше воинство пострелять. Они, небось, забыли как это делается, - закончил командир своё длинное выступление по постановке первоочередных задач.

- Владимирович, слушай, ты свою семью не желаешь перевезти сюда в Оленью? – спросил Липовецкого Миловидов, когда они за одним столом обедали в столовой. В результате местных перестановок «иди сюда, стой, куда пошёл» в Оленьей, как ни странно, образовался излишек квартир. В Гаджиево их всегда не хватало. Так что при желании, ты можешь квартирами поменяться.

- В этой напряжённой жизни не знаешь где найдёшь, а где потеряешь. Месяца два  «позагорать» зимой в губе Оленья мне придётся. И школа здесь хорошая, - подумал Антон.

- Нужно этот вопрос обсудить со Светланой.

Светлана на переезд согласилась. И вот они по ухабистой дороге, на попутном грузовике, стараясь удержать прыгающие от борта к борту пожитки, из Гаджиево, мимо губы Щитовой  добирались в губу Оленья. Сказать, что дорога была разбита нельзя, ибо так говорят, когда разбиваться есть чему. Здесь же: мимо огромных булыжников, по склонам сопок и по кромкам болот сама по себе образовалась трасса передвижения транспорта. Именно здесь был природный полигон испытаний на соответствие запаса прочности техники, умения вождения этой техникой водителями и испытание выносливости человеческого тела пассажиров. Домашние вещи такого надругательства не выдерживали. Телевизор им пришлось выбросить сразу же по приезду. Раму швейной машинки (то ли финского, то ли шведского производства, купленную по списку, по большому блату с бутылкой), треснувшую в нескольких местах, пока отложили до лучших времён. Но в целом были счастливы: они практически единственные из экипажа могли в эти два месяца урывками жить одной семьёй.

Почему урывками? – да потому, что «Ладушка» вместе с экипажем «пахала» Баренцево море, отрабатывая те самые задачи боевой подготовки, к которым неустанно и неутомимо они готовились на берегу.

В целом же на континентах и, особенно в водах Северной Атлантики война хоть и «холодная» разгоралась не на шутку. Вдоль и поперёк этот океан был перегорожен США мощной системой гидроакустического обнаружения советских ракетоносцев на путях их развёртывания в районы боевого патрулирования. Буквально у самых берегов  Мурманского побережья шныряли американские противолодочные подводные лодки с целью обнаружения, установления скрытного слежения и уничтожения наших ракетоносцев в угрожаемый период начала военных действий. В этих условиях эффективность патрулирования РПК СН проекта 667А намного терялась. Если паритет общего количества ракетных крейсеров на боевой службе поддерживался около 10 единиц с каждой из противостоящих сторон, то по качеству и эффективности ожидаемого боевого применения наших ракетоносцев, несмотря на героизм командиров, и их экипажей, мы американцам уступали.

Введение в строй ракетных крейсеров проекта 667Б, вооружённых ракетным комплексом  «Д-29», сложившуюся ситуацию в корне изменяло. Двухступенчатые, межконтинентальные, всеширотные, баллистические ракеты, с азимутальной астрокоррекцией направления полёта головных частей, оснащались очень эффективными средствами для преодоления противоракетной обороны противника. Сокращение предстартовой подготовки в пять-семь раз позволяло обеспечить старт всего боекомплекта ракет в одном залпе. В целом всё это повышало эффективность боевого применения РПК СН проекта 667Б в 2,5 раза.

Именно по причине возрастания значения возможностей и ответственности, возлагаемой на командиров этих кораблей, промышленностью было предложено утвердить их должностной штат соответствующий воинскому званию «контр-адмирал». Эта робкая попытка гражданских головастиков обратить внимание флотских бонз на неординарность нового оружия никаких практических результатов не дала. С нескрываемым удовлетворением это начинание они вскоре «зарезали», так и не поняв вопиющего безобразия содеянного. Что ни говорите, но этот крейсер мог стрелять из надводного и подводного положения, на ходу и без хода, на широтах вплоть до Северного полюса, а так же при стоянке в базах прямо от пирсов, к которым был отшвартован. Недаром по своей эффективности он мог заменить почти три РПК СН проекта 667А. Это преимущество очень быстро оценили спецы из Пентагона, а вот свои флотские «бугры» от мала до велика так и не поняли каким замечательным кораблём и оружием обладали.

- Подумаешь, - думали они, - ну корабль новый, по энергетике такой же, как хорошо освоенный «Аз». К тому же «горбатый», да и ракет не 16, а всего 12, так пусть «пашет» так же, как и все!

В популяризации этого крейсера стопором служила не только вопиющая дремучесть флотского начальства. Какое-то роковое невезение в стечении рабочих моментов его рождения, а в последствие отсутствие должной настойчивости промышленности в признании достоинств своего детища, стало обязательным спутником службы крейсера на флоте.

Конструкторское бюро «Рубин» под руководством главного конструктора С.Ковалёва сам крейсер создали, несколько опережая сроки создания ракетного комплекса. Они считали, что не изобрели ничего принципиально нового. За разработку и внедрение аналогичного проекта ракетного крейсера второго поколения ЦКБ получило от правительства солидное количество государственных премий и звёзд  Героев СССР. Одной Звезды героя они даже не пожалели «отстегнуть» командиру головной лодки  серии пр.667А. Командиру же головной лодки серии пр.667Б дали лишь орден Ленина и хватит. Остальные получили денежные премии и тоже остались довольны.

Конструкторское бюро В. Макеева «со товарищи» с разработкой ракетного комплекса «Д-9» несколько опаздывало. В полной мере испытать комплекс практически и выявить все его положительные возможности, выходящие за пределы тактико-технического задания на проектирование, они не успели. Ребята из ЦК КПСС мужики были серьёзные, за опоздание, не разбираясь, могли и голову снести. Так что в данной ситуации не покричишь….

Вот и родилось богатырское дитя незаметной серой мышью.

Использовать крейсер, невзирая на все его достоинства и преимущества, флотские «умельцы» начали тактическими приёмами уже достаточно освоенного  именитого «Аза». Наезженные рельсы шаблонного перехода ракетных крейсеров с баз флота в районы боевого патрулирования из которых вероятный противник был досягаем ракетным оружием были прочно уложены в головы штабников и в достаточной мере освоены. Вот по ним, немного укоротив маршруты патрулирования, и погнали новые крейсера. Не доходило до ума политиков от флота, что новому крейсеру никуда бежать не нужно. Для него мифические районы боевого патрулирования вообще не существовали. Для него существовал любой район боевых действий, то есть любая точка мирового океана его местонахождения из которой, оказывается, он может поражать весь спектр целей, выделяемых планирующим органом для обстрела крейсерами проекта 667Б. Это была своеобразная революция в стратегии использования ракетных крейсеров вооружённых ракетами «Р-29». Но её не последовало, более того, её не заметили.

Бедные американские цереушники и их противолодочные силы с ног сбылись, пытаясь выяснить сокровенную тайну русских: куда же они прячут свои новые ракетные крейсера, где эти районы? Но русские и тут их перехитрили – этих районов не было вообще! А как отыскать то, чего нет?!

Правда, не мирясь с такой консервативной тупостью, неугомонные новые крейсера создавали напряжённые ситуации, пытаясь произвести революцию снизу. – Фигушки!

Эксплуатация ракетного комплекса «Д-9» со всей очевидностью показала скрытую возможность производить пуски ракет из пунктов базирования прямо от пирсов. Правда, возможность тогда ещё не узаконенную ни флотом, ни промышленностью. Промышленность молча «кусала» себе кулаки: они «проворонили» такой убедительный  жирный кусок успеха, заложенный в, созданном ими, ракетном комплексе. «Кусок» явно уплывал к самым низам – флотским ребятам, которые верой и правдой эксплуатируют его творчески и с умом.

Усилиями флагманских специалистов и дяди Саши был выделен крейсер, назначены герои и стрельнули таки от причала пустынной губы Порчнихи. Стрельнули в конечном итоге успешно. По весомому значению этого события звания  Героев Союза испытатели были достойны. Но главный движок – промышленность  молчала и золотой дождь не пролился. Как и в случае восстания на броненосце «Потёмкин» - вспышка была, но революция не состоялась.

 Несмотря ни на что брожение умов, опять таки снизу, на новых крейсерах продолжало иметь место. Втихаря, на разведку, уже в сговоре с промышленностью под лёд Северного Ледовитого океана ушёл ракетный крейсер. Задача сложная: впервые на практике отработать возможность боевого патрулирования подо льдом, всплытие с проламыванием льда, обосновать нормативы пуска боекомплекта ракет.

- Ну, утонет новый крейсер, так из подо льда его никакими силами не достать. Собственно, какая разница: утонуть в Атлантике? Так и оттуда ещё никто никого не спасал. Конечно, кое-кого снимут к чёртовой матери, - рассуждали командиры и командование 41 дивизии. – Ну и что? – дальше Гремихи не сошлют.

- И пошли. И без шума – втихаря всё сделали. И герои были настоящие. Но без шума. Посему получайте несколько орденов и помалкивайте:

- Шума нет – нет героев! Будете недозволенно шуметь – спустим штаны и… по заднице, по заднице, а то и по головам за самоуправство.

Зато уж второй поход под лёд… - правда, присоседится по случаю стать героями из высокого начальства никто не пожелал:

- За тысячу километров, под лёд…, страшно! Не пойдём!

Да и Александр Сергеевич, ставший в это время командующим 11 флотилией, всякую надежду стать героем потерял.

- Ну и фиг с ним: «вице-адмирала» получил и пока жив и здоров. Завёл пса и по утрам с ним гуляет. Хорошо! На эти «погремушки» из подо льда, - рассуждал он, - пусть идёт новый командир 41 дивизии. Нахальный, беспардонный, грубиян, прёт напролом, как танк. Пусть рискует, получит Героя, так, по крайней мере, будет знать за что.

Опять-таки в очередной раз был назначен крейсер, выделены герои – вперёд под лёд и бабахнули! Ракеты исправно легли туда куда нужно. На этот раз кому положено Героев дали - хоть и запланированных, но заслужено.

Американцы, услышав этот «бабах» облегчённо вздохнули: всё, теперь понятно -  русские от нас спрятались под лёд. Послали туда свои противолодочные самолёты и подводные лодки. Но это же огромный Северный Ледовитый океан! – сплошные льды, целые, никогда не тающие, ледяные острова толщиной пятьдесят метров и более…. Тут сам чёрт не только ногу, но и шею сломит.

Точно так же думали и наши флотоводцы, решив, что Северный полюс открывали уже не раз, тем более, что он движется. Ну и пусть! Но этот крейсер….

Этот крейсер проекта 667Б надоел всем: и нам, и американцам – он прямо хуже горькой редьки! Экипажи этих крейсеров постоянно что-то ищут и открывают. Но совместными нашими усилиями на свою голову нашли – теперь такие корабли стали кораблями постоянной готовности. Надо же, во всём мире ничего постоянного нет: всё движется и всё изменяется…. А тут боевая готовность, да ещё постоянная! – явная «липа», но постоянная….

Так-то оно так, но на кораблях командир один. На его ответственность возложены и особой важности пакеты, и перфоленты целеуказаний, и принятие решения стрелять…, или не стрелять пока не приказали сверху? – и так дни и ночи, месяцы и годы. А он один и старпом у него один….

- Как быть?

Решение напрашивалось само по себе: на лодках вахта трёхсменная – так нужно учредить три старпома!

- Где их взять?

- Но постоянная….

- Ладно, никаких революций! – дадим ему ещё одного старпома – третьего с командиром вместе. Пусть соображают на троих. Теперь их будет трое и один контр-адмирал им ни к чему. Уберём его, пусть вертятся в равном звании. Как говориться: «вещей нет – кражи не было!», нам спокойней. Будет этот мятежный нарушитель флотского спокойствия постоянно стоять с ружьём – забудет об изобретательности. Не будет трогать нас и мы его знать не хотим!

- Хорошо бы, коли так, но идёт война, хоть и холодная, но жизни подводников перемалывает и калечит. И по справедливости, как на войне: сбил истребитель девять самолётов противника – лётчик получает звезду Героя. А у нас на флоте: ведь стратегические и службы боевые, несмотря на то, что мы фарисейски  маскируем их под автономные походы. Допустим: сделал командир пять боевых служб – это же 2 года под водой! – Вот, кто истинный герой, вот кто, рискуя жизнью и здоровьем, выполняет боевые задачи по прямому предназначению.

- Может, всё-таки дадим!?

- Ну, нет! Так это же у «летунов». У нас на флоте у подводников совсем не так. Взять хотя бы подводника времён Отечественной войны Маринеско – потопил немецких пароходов больше всех, в том числе и лайнер с более чем 8 тысяч гитлеровцев на борту. Шутки сказать: сам Гитлер объявил его врагом рейха №1. А у нас он кто? – никто, забытый пенсионер….

И эти командиры стратегических, предотвратившие мировую ядерную катастрофу Земли, так же будут пенсионерами и никто о них не вспомнит. А может, вспомнит?..

Так было и будет ещё хуже – Антон этого знать не мог. Но в одном он был уверен: так быть не должно. Государство и народ, который не ценит своего прошлого, ничего толкового не сможет построить и иметь в настоящем, а уж будущее – какое будущее, если настоящее хуже  некуда. Правда, существует ещё такое понятие – возрождение. Что ж, будем надеяться, ибо надежда, как и вера в любом человеке должны помогать ему жить, иначе зачем тогда жить вообще.

Жизнь…, жизнь, просеянная через всеобщее сито времени бытия – хорошая или плохая, шла себе дорогой судеб для каждого человека своя. В свою очередь, в их памяти она оставляла зарубки наиболее запоминающихся событий. Событий было много. Экипаж Липовецкого на своей «Ладушке» несколько раз выходил в море.

Они погружались, всплывали, боролись с водой, поступающей и не поступающей внутрь прочного корпуса подводной лодки. Они учились бороться с пожарами и радиоактивностью, стреляли торпедами по условному противнику. Экипаж произвёл учебные и практические пуски ракет – и всё на пределе энергетических возможностей корабля и далеко не бесконечных сил человека. Люди измотались так, что ждали начала боевой службы как избавления. Как-то незаметно получилось так, что подводники Липовецкого с хорошими и отличными оценками в боевой подготовке обогнали по срокам сдачи курсовых задач корабли Зукова и Сергачёва, которые прибыли в состав дивизии ранее «К-470».

- Поработали вы хорошо, - подвёл итог их совместного труда дядя Саша. – Вам осталось пополнить запасы, сделать отчёты, загрузить боевые ракеты и в путь-дорогу на боевую службу.

- А в Гремиху мы зайдём? – спросил его Антон.

- Ах, в Гремиху… - а зачем? Семей ваших ни там, ни тут нет. Я и сам уже не знаю есть ли у меня жена, - пошутил комдив. – Если погода позволит, то кратковременный заход вашего  корабля будем планировать. Там к вам подсядет капитан 1 ранга Миловидов – и в путь дорогу.

- Товарищ комдив, - обратился к нему Антон, - у многих моих офицеров во время предстоящей боевой службы выходит срок подачи представлений к присвоению очередных воинских званий. Сами представления написаны. Прошу, не откладывая в длинный ящик, отправить их на подпись соответствующим начальникам.

- Пиши, Антон Владимирович, пиши и представляй! Твоё дело бумаги представлять, а «жираф» - он большой и ему видней, что делать далее. Чтоб не забыть: зайди в штаб и возьми доверенности на получение оружия с ядерными зарядами. Кстати, как тебе нравится наш новый ракетовоз «Амга»?

- Пароход большой, он что же за один переход может перевести и загрузить на подводный крейсер в любой точке полный боекомплект ракет? – в свою очередь спросил Антон.

- В принципе, да. Пароход этот наш и будет базироваться в Гремихе, - ответил комдив.

- А когда он туда пойдёт? – спросил Антон, прикидывая в уме, что не плохо бы на нём в Гремиху отправить с вещами свою семью.

Старый рыбацкий посёлок Гремиха, да в 2-3 километрах от него строящийся посёлок подводников Островной – это вся Иоканьгская военно-морская база. В дальнейшем её обитатели всю базу  сокращённо будут называть Гремихой.

- Почему Гремиха? – уж больно часто там громыхали шальные штормовые ветры. Только в устье реки Иоканьги, в окружении сопок, образовался уголок микроклимата. Смекалистые рыбаки и охотники его облюбовали и основали посёлок. Новый посёлок Островной этой природной привилегии был лишён – ветры тут громыхали в полную силу. Однако он был рядом с плавпирсами, где стояли атомоходы, буквально не далее километра, и в чём тут было преимущество понять весьма трудно.

- «Амга» пойдёт в Гремиху, как только позволит погода, - сразу же ответил дядя Саша. – А тебе-то какой интерес?

- Прошу вашего разрешения на «Амге» отправить в Гремиху  семью. Она у меня обитает  здесь в губе Оленьей.

- Не возражаю, - сразу же согласился комдив. – Я-то, думаю, куда это по вечерам ты спешишь. Теперь понятно. Поторопись, такой удобной для тебя оказии может и не быть.

- Ну, всё! – подумал Антон несколько дней спустя после этого разговора, - прощай губа Оленья до лучших времён. Семья загружена на ракетовоз, а я на РПК СН иду в губу Окольную на погрузку  боевых ракет.

Погода была сносной,  «Ладушка» благополучно вышла из губы временного базирования и, слушаясь руля, по команде командира легла на курс 63 градуса.

В наступившей паузе благополучия, рулевой у вертикального руля и штурман, прилипший к окуляру пеленгатора, как-то неестественно задёргались. Бывают такие моменты, когда человек, помимо воли загипнотизированный неожиданностью появления какого-то события, непроизвольно повторяет такт его движений или колебаний. Картушки репитеров курсоуказания, выйдя из-под власти устойчивого направления Севера, вырабатываемого центральными гироприборами, гуляли из стороны в сторону. После непродолжительного замешательства, штурмана буквально «ветром сдуло» в открытый верхний люк рубки и только мелькнувшие пятки его ботинок можно было заметить уже в дверях гиропоста, внутри третьего отсека. Незамедлительно последовал доклад боцмана, управляющего вертикальным рулём:

- Товарищ командир, репитер курсоуказаний вертикального руля вышел из строя. Последний курс корабля 63 градуса.

- Хороши были блинчики со сметаной. Только этот текущий «блин» пошёл комом, - подумал Антон, вращая головой в поиске подходящего ориентира для определения направления дальнейшего движения корабля.

- Руль прямо! Боцман, прямо по носу красный проблесковый огонёк на Волоковой видишь? Вот на него и держи!

- Есть держать курс на красный проблесковый! – отрепетовал боцман.

- Хорошо хоть дядя Саша молчит, - размышлял Липовецкий. – Штурман, босяк шустрый, тоже молчит…. Пора бы ему доложить в чём там дело! Ну, погодите, штурманята, развели гадюшник в своём гиропосту, повернуться там  от всякого хлама негде. Запоёте вы у меня все хором арию кота Васьки, которому прищемили хвост. Сейчас дёргать вас за этот самый хвост бессмысленно. Хотя очень хочется! Ничего – видимость хорошая. Подождём!

- Товарищ командир, произошёл сбой в работе комплекса «Тобол». Производим его перезапуск, - доложил, наконец, штурман.

- Хорошо, Соломатин, работай спокойно. Но это «хорошо, прекрасная маркиза» я тебе припомню, - пообещал командир.

Вскоре курсоуказание восстановилось, они вышли на Кольские ведущие створы, оставив остров Сальный слева, развернулись на курс 175 градусов и подошли, отшвартовавшись у стационарного ракетопогрузочного причала в губе Окольной.

- По местам стоять к погрузке ракет! – по этой команде крен и дифферент крейсера привели к нулевым значениям, выставили сигнальные флаги «идёт погрузка боезапаса» и сделали множество других действий, позволивших доложить командиру, что корабль готовый и личный состав занял места к погрузке ракет.

Тем временем буксиры притащили плавучую заградительную сетку, которая прикрыла предстоящий фронт работ от любопытных глаз. Антон проинструктировал ракетопогрузочную партию и пошла-поехала исключительно ответственная процедура по приему и погрузке баллистических ракет на корабль. На площадке причала уже были развёрнуты пожарная машина, автомашина с растворами для  дезактивации возможных проливов ракетных топлива и горючего, малый подъёмный автокран и большой плавучий пятидесяти тонный подъёмный кран для вывески и погрузки ракет. Подъехал ракетовоз с зачехлённой ракетой. Её расчехлили, офицеры БЧ-2 ракету и её головную часть осмотрели и приняли сопровождающую документацию. Затем  к ракете пристыковали погрузочные траверсы и пошла работа под руководством ответственного представителя технической базы. Когда ракета зависала над корпусом «Ладушки», то далее погрузкой уже руководил командир корабля. Наконец первая ракета загружена в шахту, к ней пристыковали все кабели, разъёмы и коммуникации. Закрыли крышку ракетной шахты. И так в течение 4 суток весь боекомплект баллистических ракет  был загружен на корабль. Теперь предстояло произвести комплексные испытания всех ракет совместно с бортовой аппаратурой корабля. И если всё «фурычит» как нужно, в соответствии с каждой буквой инструкции, то подписывался приёмо-сдаточный акт. Шахты, лючки, кнопки, переключатели доступа и пуска ракет закрывались, ставились в нейтральное положение и опечатывались печатью командира. Сам ключ, от управляющей ракетным оружием вычислительной системы «Альфа», сдавался командиру крейсера. Теперь постоянный ежедневный контроль  состояния ракет  будет производить личный состав корабля, вплоть до момента выгрузки или их пуска. Между «боями», пользуясь стоянкой корабля в Североморске, из местного военного совхоза получили и загрузили на крейсер свежие яйца, творог, сметану, масло, мясо и тушки курей.

- Товарищ командир, что мы можем сообщить семьям в отношении нашей дальнейшей жизни, - обратились «женатики» к Липовецкому.

- Передавайте приветы от командования флотом. Убедите своих родных, жён и детей, что мы их горячо любим и надеемся на встречу. Любить же их непосредственно, вы сможете только спустя некоторое время -  месяцев 5-6. Возможно, кое-кто тогда, уже после отпуска, получит новую квартиру в посёлке Островном. Письма пишите побыстрей – через сутки мы уходим в Гремиху, - что ещё, кроме правды, мог сказать Антон этим людям, ставшими для него родными и близкими товарищами по службе, по оружию, по экипажу.

Заход РПК СН в Гремиху состоялся на очень короткое время. В сейфе командира уже лежали, полученные ещё в Североморске, два вида опечатанных пакетов: одни вскрывались с выходом в море и началом боевой службы, другие – с получением специальных сигналов, указанных на пакетах, передаваемых в случае начала войны. Ящики с боевыми перфолентами целеуказаний, в соответствии с назначенным комплексом целей первого ядерного удара, лежали там же. Две торпеды с ядерными зарядами были загружены в торпедные аппараты, двенадцать торпед с обычными зарядами лежали на стеллажах. Малогабаритные аппараты внутри себя содержали две противолодочные, а два оставшихся больших – две электрические самонаводящиеся торпеды. Все запасы и имущество получено и загружено на крейсер согласно установленных норм. Короче: «ружьё» заряжено, осталось только взвести курок.

          Все знали не только день выхода, но и время начала боевой службы. Дурацкое «табу» говорить об этом вслух, грозило серьёзными неприятностями тем, кто этот запрет нарушит. Получалось, что офицер уходил из дома на службу, и нет его  - пропал на целых 3-4 месяца. Командование, изображая невинных красных девиц преклонного возраста, вынуждено было так же помалкивать:

- Что, нет вашего супруга? И давно? Ах, три месяца…- извините, мы сами не знаем, где ваш законный супруг.

Отчасти флотское командование было право. С момента выхода РПК СН из базы на боевую службу, ни дивизия, ни флотилия, ни флот кораблём не управляли. Где он, этот крейсер, и что делает – не их, извините, «собачье» дело. Крейсером на боевой службе управлял Главный штаб ВМФ. Только спустя несколько лет это управление было передано в штабы Флотов. Флотилии же, неизвестно для чего созданные, ни подготовкой, ни управлением ракетными крейсерами непосредственно на боевом патрулировании, никогда не занимались.   Играть в прятки с самим собой в это время было занятием вынужденным. А то как же: при флотилиях РПК СН, жируя на дармовом хлебе, паразитировали целые особые отделы КГБ с адмиралом во главе. Они уж старались вовсю выжать из своих же подводников не только себе на хлеб, но и на масло:

- Где, кто, когда – бумажка к бумажке с компроматом, заводилась на каждого перспективного офицера. В нужный момент – нате вам, здравствуйте! Что-что, а своих в доску подводников, они умели подсиживать и бить гораздо лучше, чем врагов. И загоняли их – своих, в эту доску не считано. Опыт-то был о-го-го: от тюрем, до лагерей по всей Сибири….

Укротить эту «камарилью» дармоедов и наушников было не легко: чуть что, а тебе под нос досье…. Так что недругов Советской власти они плодили неустанно – денно и нощно в поте лица своего. Правда, как говорится, в семье не без урода – были и среди них нормальные офицеры, ибо и ежу понятно, что контрразведка должна врагов выявлять, а не плодить их своими непрофессиональными действиями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.