Из истории землетрясений
Из истории землетрясений
Землетрясение произошло непредсказуемо. Парикмахерша Катрин вышла, чтобы позвать очередного клиента на стрижку. Закончив стрижку, она по привычке вращала вокруг указательного пальца маленькие ножницы, как ковбой – пистолет, прежде чем засунуть его в кобуру. Катрин ещё успела подумать, что осталось ещё трое – мужчины сидели на стульях в ряд – и рабочий день окончен. В тот момент произошёл толчок огромной силы. Катрин почувствовала, что пол уходит у неё из-под ног, и потеряла сознание.
Когда Катрин очнулась, то подумала, что ослепла, потому что перед глазами стояла непроглядная темнота. Её руки потянулись к глазам, и в правый глаз что-то ударило – она тотчас узнала знакомое ощущение на пальцах – они всё ещё держали ножницы. Катрин аккуратно сняла их, предусмотрительно положила себе на грудь, чтобы не потерять – сделанные на заказ из специальной стали, – и протёрла глаза. Глаза открывались и не болели, когда она прикасалась к ним руками, но ничего перед собой не различали, кроме полной черноты. Катрин осторожно села, ничто ей не помешало, но ножницы упали на колени. Она нащупала их и засунула в нагрудный карман. Катрин стала ощупывать себя – боль не проступала нигде. Она медленно повращала головой – шея и голова в порядке.
Катрин встала на колени, потом подняла руки над головой, и они упёрлись в осевший потолок. В колени впивались угловатые обломки, и Катрин снова уселась. Воздух был спёртый, но на дыхание его пока хватало.
«Что же делать? Что же делать? Что же делать?» – повторялось у Катрин в голове. Она закричала, но звук ударился о явно недалёкие стены и остался внутри.
Катрин вдруг резко ощутила голод – она ничего не ела в ленч, так как было много клиентов, и она планировала плотно пообедать в ресторане со своим возлюбленным Фрэнком, который должен был заехать за ней после работы.
Вдруг ей послышалось, будто кто-то стонет, причём где-то вдали. Она снова стала на колени и поползла в направлении звука, превозмогая боль. «Так я все колени обдеру», – подумала она и села на корточки. Через несколько утиных шагов Катрин упёрлась в стену. Она стала ощупывать её сверху вниз, и у пола её руки наткнулись на чьи-то ноги. Когда она прикоснулась к ним, ноги дёрнулись и опять послышался стон, но где-то издалека. Было ощущение, что голова, издающая звуки, находится на огромном расстоянии от ног. Ноги были явно мужские: она на ощупь узнала мужские большие ботинки и брюки. Катрин скользила по ногам выше и на уровне живота тело оказалось придавленным бетонной балкой. Тело задвигалось, пытаясь вылезти из-под неё, но балка придавила ровно настолько, чтобы человека не убить, но и чтобы не дать ему вылезти.
Катрин подумала, что это, наверно, один из клиентов, сидевших на стуле в очереди.
– Вы ранены? – крикнула она ногам.
Ноги опять пошевелились, и за стеной, по другую сторону от ног этого тела, прозвучало мычание.
Катрин стала благодарить Бога за то, что сама она невредима, – но тут же её охватил ужас оттого, что она, может быть, погребена заживо. Она прервала благодарности и с новой силой принялась за мольбы Богу, чтобы её жизнь была продлена.
Потом мысль скакнула в сторону: «Ведь там сидело три клиента, где же ещё два?»
Катрин стала передвигаться влево и снова уткнулась в обвалившуюся стенку. Она двинулась обратно – вот опять эти ноги, которые шевелятся каждый раз, когда она к ним прикасается. Дальше она ощупывала всё, что ей попадалось, и снова наткнулась на две ноги, но уже другие. Катрин переместилась вдоль ног выше и опять упёрлась в балку, которая лежала на уровне живота мужчины. Живот поднимался и опускался в дыхании. Но эти ноги никак не реагировали на её прикосновение. Она поползла дальше вправо, и опять две ноги, и снова балка на животе. И живот тоже движется в дыхании. В общем-то так и должно было случиться – они сидели в ряд друг с другом, и балка накрыла их единообразно, уж коль упала точно поперёк их тел.
Катрин припомнила поговорку «Темнота – хоть глаза выколи» – и прикоснулась руками к глазам, чтобы снова убедиться, что они на месте, открываются и закрываются и не болят. «На что они мне в такой темноте? – думала она. – Но должны же откопать меня, тогда жизнь продолжится, и вокруг будет светло. А вдруг не откопают?» Порывом ужаса обдало её с ног до головы. И тут Катрин почувствовала, что её ноги затекли, оттого что она сидит на корточках, и она уселась, выпрямив ноги. Стало больно – острые обломки впивались в ягодицы. Катрин попыталась нащупать более ровное место и передвинуться на него, кое-как ей это удалось, и она села, опершись спиной на обломок стены. Катрин прислушалась – стояла полная тишина, и от этого становилось ещё ужасней. Она постаралась взять себя в руки и продумать, как продержаться, пока её спасут.
Во-первых, для этого нужен воздух. По-видимому, его запасы достаточны, потому что она не задыхалась и, значит, он откуда-то поступал, наверно, остался канал во внешний мир, и она сможет его отыскать.
Затем ей нужна вода. Воды нет. Ей сразу вспомнились рассказы, как люди, затерявшись в пустыне, пили собственную мочу. С этим будет тяжело. Катрин подумалось о трёх клиентах как источниках дополнительной мочи, и её чуть не вырвало – но она подавила в себе позыв к рвоте, понимая, что ей нельзя терять ни капли жидкости. Придя в себя от этой тошнотворной мысли, она продолжала размышлять и пришла к следующему необходимому компоненту выживания – еде. Тут она снова почувствовала голод, но теперь уже вместе с суровой жаждой.
Катрин опять закричала от страха и ужаса перед своей судьбой. Но было такое впечатление, что звук никуда не распространялся, а теснился в этой пещере, оглушая саму Катрин. Она решила детально ощупать поверхность, отделявшую её от мира света и свободного движения. Катрин автоматически поднялась во весь рост и ударилась головой, ещё не успев выпрямиться. Она упала на колени, и опять ей стало нестерпимо больно. Она села на корточки, но двигаться так было тоже неудобно. Катрин решила обвязать колени чем-либо, чтобы можно было передвигаться, стоя на них. Но чем? На ней был рабочий халатик, под которым только лифчик и трусики. Она не хотела использовать его для защиты колен и обнажать тело под царапины и ушибы. И тут она вспомнила про клиентов – она решила снять с одного из них брюки и обмотать ими колени – всё равно мужчинам одежда не нужна при их неподвижности. Катрин нащупала одного из них и попыталась стащить брюки. Мужчина пошевелил ногами, а ей нужно было, чтобы он поднял зад. Но клиент был так придавлен балкой, что пошевелить его бёдра было невозможно; она передвинулась к другому – та же ситуация. Тогда Катрин вспомнила о ножницах, которые она положила в нагрудный кармашек, – конечно же, она может разрезать брюки. Это оказалось тоже непросто – материал был плотным. Ноги мужчины двигались, но не сгибались в коленях. Наконец она срезала верхнюю, доступную часть материала. Стягивая брюки, ей пришлось расстегнуть ширинку, и тут она наткнулась рукой на голый член, который находился в состоянии эрекции. Катрин постаралась вспомнить лица мужчин, к которым она вышла, чтобы пригласить очередного на стрижку. Память служила ей верно: один был лет двадцати пяти со смуглым весёлым лицом, второй постарше – блондин с коричневыми глазами и третий – лет пятидесяти с острым взглядом и щетиной на лице. С кого из них она срезала брюки, и чей член так отреагировал на это? Ощутит ли она когда-нибудь твёрдость Фрэнка? – подумала Катрин о своём возлюбленном. Его мочу она бы в крайнем случае попила.
Катрин разрезала брюки на две части и обмотала ими колени, завязав узлы так, чтобы становиться на них, – сразу стало легче передвигаться. Катрин тщательно ощупала стены. Пещера, в которой она оказалась, была метра три в длину и метра два в ширину. Катрин обнаружила оторванную трубу, уходящую в потолок пещеры, по-видимому, из неё поступал воздух. Катрин закричала в неё и прислушалась. Ничего в ответ она не услышала. Перед глазами у неё стали появляться яркие звёзды, светящиеся круги и спирали, которые начали образовывать волшебные миры. Катрин понимала, что это происходит от полной темноты, что это галлюцинации. Она в изнеможении села у стены и закрыла глаза. Галлюцинации пропали. Нестерпимо хотелось пить. Вдруг она услышала журчанье. Она счастливо повернулась в направлении звука – может быть, где-то водопроводная труба? Но она отчётливо почувствовала запах мочи. Страх охватил её – значит, канализационная труба? Но тут же её осенило, что это мочится мужчина, с которого она сняла брюки. Ей тоже захотелось помочиться, но она вспомнила, что ей нельзя терять жидкость, и она сдержалась. Должны же их вскоре откопать – ведь работы уже, наверно, ведутся. Почему ничего не слышно?
Катрин решила, что надо постараться заснуть, так быстрее пройдёт время, и во сне она не будет чувствовать ни голода, ни жажды. Её охватило забытьё, которое тем не менее не избавило её от тревоги. Когда Катрин очнулась, ей показалось, что она проспала целую ночь. Ужас подступил с новой силой. Жажда держала её крепко за горло, и голод раздирал живот. К тому же она поняла, что не может больше терпеть и ей необходимо опорожнить мочевой пузырь. У неё опять пронеслась мысль о том, что надо бы как-то сохранить мочу, чтобы, когда станет совсем невмоготу, выпить её. Но где сохранить? Она села на корточки, спустила трусики и облегчилась. Однако голод и жажда, казалось, только усилились. Катрин в отчаянии закричала изо всех сил, но звук не распространялся сквозь толщу завала, сгрудившегося вокруг неё. После крика ей показалось, что язык у неё не сгибается от сухости. Чего бы она не отдала сейчас за каплю воды или чего-нибудь жидкого! И тут идея осенила её – она бросилась к мужчине, с которого срезала брюки. Она нащупала его безжизненный член и взяла его в рот, но во рту было так сухо, и языком ей было трудно двигать. Она стала мастурбировать член рукой, обхватив головку губами. Член быстро отреагировал, налившись кровью. Никогда в своей жизни Катрин не делала этих движений с такой жадностью, вернее с жаждой, и притом без всяких сексуальных переживаний. Жидкость – вот что требовал её организм. Член не заставил себя долго ждать и выплеснул семь крупных драгоценных капель. О, какими желанными и сладкими они показались Катрин! Ничего в жизни не было вкуснее и нужнее. Она высосала и выжала всё, буквально до последней молекулы. Но как этих капель было недостаточно! Она подползла к соседним бёдрам, расстегнула ширинку, выловила спящий член и стала его будить. Он быстро проснулся и вскочил – ещё шесть капель были ей наградой. Катрин тотчас переползла к третьему. Она обнаружила, что этот мужчина помочился в трусы – всё было мокро. Но теперь любая влага была желанна для Катрин, и она старательно выдоила ещё пять капель, несмотря на солёный вкус члена.
Но эти капли только раззадорили её, ей хотелось напиться ими, наесться. Катрин решила ещё раз пройтись по кругу. Она вернулась к первому члену и принялась за дело. Работая рукой, она думала о постоянной, но лишь дразнящей съедобности мужчин, тогда как женщины съедобны в течение многих месяцев после родов, причём обильно и молочно.
Второй раз оргазм приходил значительно труднее, и ей пришлось использовать все свои навыки, чтобы его ускорить, – она играла с яичками, вставляла палец в анусы и в конце концов добилась своего сначала с одним, потом со вторым, а затем и с третьим. Губы и язык у неё болели. Катрин чувствовала, что заморила червячка (или червячков, ухмыльнулась она), но ни от голода, ни от жажды полностью не избавилась. Она села у стенки, чтобы отдохнуть.
«Бедные проститутки, – подумалось ей, – какой это тяжёлый хлеб», – и Катрин улыбнулась мысли, что не хлебом единым жив человек. Она снова вспомнила о Фрэнке, с которым, может быть, она больше никогда не увидится, и чуть было не заплакала, но вовремя остановила себя, вспомнив, что не должна терять влагу. Катрин не испытывала раньше особого наслаждения, делая минет Фрэнку, но с какой бы радостью она сделала это ему сейчас. Минет ей всегда представлялся как самое сокровенное проявление любви, но теперь она только пренебрежительно усмехнулась этой мысли.
Катрин легла, стараясь отодвинуться в сторону от острых обломков, лежащих под ней. Забытьё снова пришло к ней. Катрин снился фонтан, из которого хлестала не вода, а сперма, ей снился стол, уставленный мясными блюдами, но только она подносила кусок ко рту, как он превращался в мужской половой орган, и она в ужасе отбрасывала его. Потом ей снился Фрэнк, который поил её водой из стакана, и она была поражена тем, что это не член и не сперма.
Катрин очнулась с обновившимся чувством голода и жажды. Она прислушалась, в надежде услышать какие-либо звуки, свидетельствовавшие о спасательных работах. Где-то отдалённо слышались удары.
Она снова подползла к чьим-то ногам и нащупала член. Катрин принялась мастурбировать его рукой. Он не поднимался, она взяла его в рот. Наконец он нехотя стал твердеть. Она опять взяла его в руку, и он потерял эрекцию. Катрин снова взяла его в рот и малопослушным языком вернула его в твёрдое состояние. В конце концов она ощутила живительные капли и, высосав все, сразу передвинулась к соседу.
Двигаясь головой и помогая рукой, она успела подумать, что люди дивятся смелости дрессировщика, который кладёт голову в раскрытую пасть тигра, но ведь мужчина обладает не меньшей отвагой, позволяя женщине брать его член в рот. В каждой женской пасти острые зубы, и они легко могут откусить его. Почему бы ей не откусить сейчас член, налитый кровью, она смогла бы тогда напиться ею, а не какими-то каплями. Но ещё не помрачённое сознание воспротивилось людоедству, и Катрин удалось сдержаться. Член выплеснул семя, и она переместилась к третьему. У этого крайнего справа был чрезвычайно шершавый член, и ей казалось, что она даже изодрала об него свои губы в кровь. Она узнала вкус крови на губах и догадалась, что кровь выплеснулась вместе с семенем. Катрин высасывала из последних сил «скупые мужские слёзы». И вдруг она расхохоталась безумным смехом. Она вспомнила, что мужчины совсем не двигали на этот раз ногами. Она пошла по новому кругу. Теперь она придумала имена для каждого: левого она назвала «головастиком», среднего – «кривым», того, что справа, – «шершавым». С величайшим трудом добившись семяизвержения у «головастика» и «кривого», Катрин снова оказалась у «шершавого». Он был совершенно холодным. Катрин пыталась вызвать в нём теплоту своим ртом, пока не догадалась, что мужчина умер, и вместе с ним умер «шершавый». Она взяла из кармашка ножницы и ткнула острым концом в яйца, тело не пошевелилось.
«Он умер, значит, его тело сгниёт, но ведь он только что был жив, значит, кровь в его жилах ещё живая», – и, не рассуждая больше, она откусила головку. Сразу брызнула кровь. Так как рот её был сомкнут, то кровь залила ей лицо. Катрин выплюнула откушенный кусок и стала жадно высасывать кровь. Целых три больших глотка. Сила возвратившейся жизни ринулась по её телу. Кровь больше не выходила, так как её уже не подталкивало сердце. Катрин стала жевать мясо. Было живительно вкусно. Если бы не полная темнота, она бы не смогла совершить всё это – глаза бы не выдержали такого зрелища. Катрин подумала, что нужно скорее попить крови из другого места, пока она не свернулась. Катрин схватила ножницы и распотрошила брюки, нащупала ляжку и всадила остриё ножниц, вытащила их, и губами отыскала дырку. Ляжка была волосатой, и волосы при глотании попали ей в горло. Катрин закашлялась.
– Живые есть? – послышался далёкий голос.
– Есть!!! Есть! – заорала Катрин, и голос её сорвался.
– Сколько вас?
Катрин на секунду замялась.
– Я одна! – но из горла выходил только хриплый шёпот.
– Держись, скоро тебя откопаем! – донёсся голос, и послышались отчётливые удары.
Ей показалось, что это голос Фрэнка. Конечно же, это мог быть только он, решивший спасти её от гибели и разыскавший её. Слёзы потекли из глаз Катрин, и она уже не сдерживала их. Катрин вдруг резко ощутила, насколько она по нему изголодалась.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.