8.2. Свидетельства того, что Золотая Колыбель Христа Хранилась в Крыму как святыня

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

8.2. Свидетельства того, что Золотая Колыбель Христа Хранилась в Крыму как святыня

Зададимся интересным вопросом: сохранились ли в истории Южного Крыма упоминания об этой Золотой Колыбели? Ведь мы начинаем понимать, что Иисус родился на крымском мысе Фиолент. Следовательно, в легендах этих мест должна отразиться такая яркая деталь, как Золотая Колыбель Младенца Иисуса-Зевса. Оказывается, такие упоминания не только имеются, но и хорошо известны. Правда, сегодня их уже не связывают напрямую с Христом, поскольку подлинную крымскую историю Романовы заставили забыть.

Известный автор XIX веке В.Х. Кондараки в книге «Универсальное описание Крыма» рассказывает о своем посещении селения Озенбаш в окрестностях Бахчисарая:

«Селение Озенбаш расположено у подошвы Яйлы, на обширной покатистой равнине… есть самое обширное и самое богатейшее в Крыму. В нем три мечети и одна соборная джумаджами, магометанская семинария, кофейня и несколько лавочек, чего не встречается в других деревнях на полуострове… Селение это, кроме всего этого, славится между татарами красотою обитателей…

Мне только удалось и то случайно узнать легенду, намекающую о посещении в древности греками одной из скал, прилегающих к Озенбашу, известной под названием Каплукая.

Два года тому назад я гостил в Озенбаше, одном из обширнейших и богатейших поселений татар в Тавриде. Однажды, возвращаясь с гор, ко мне выскочил навстречу страшно изуродованный и заросший длинною бородою пожилой татарин. „Ты вероятно ездил за ЗОЛОТОЮ ЛЮЛЬКОЮ?“ — закричал он, подбегая ко мне с поднятыми кулаками. К счастию, лошадь моя, испугавшись, избавила меня от этой чудовищной личности и я до самой деревни безпрестанно оборачивался… Вечером, когда пришел ко мне хозяин мой с несколькими почетными поселянами, я сообщил им об этой неприятной встрече и просил разсказать, с какою целью этот сумасшедший спрашивал меня о ЗОЛОТОЙ КОЛЫБЕЛИ.

— Извольте видеть — отвечал старик — несколько лет тому назад, этот несчастный человек был нашим десятником. Претерпевая ужасную бедность, он день и ночь думал о том, каким бы образом обеспечить себя и свое семейство от недостатков и лишений. С этою целью он вслушивался в разсказы о кладах и постоянно приходил в отчаяние, что не знает места, где-бы и он мог копать. В одно время человек этот пришел ко мне по делу и затеял свой любимый разговор.

— „Знаешь что, приятель — сказал я — ты ищешь кладов, а между тем клад под боком у тебя“. Селим недоверчиво покачал головою.

— „Ты не веришь — продолжал я — в таком случае я скрою тайну завещанную мне отцом; авось она пригодится более счастливым чем ты“. При этом бедняга побледнел и умоляющим голосом просил не скрывать от него истины.

— „Ну слушай — сказал я — ты знаешь ту скалу которую называют Каплукая и которая находится в двух верстах за деревнею нашею?“

— „Как не знать, знаю“.

— „В ЭТОЙ СКАЛЕ ЕСТЬ ПЕЩЕРА“.

— „Знаю и пещеру“.

— „У конца этой пещеры, как сказывал мне отец, хранится ЗОЛОТАЯ ЛЮЛЬКА И НАКОВАЛЬНЯ ИЗ ТОГО ЖЕ МЕТАЛЛА. Если ты не трус и желаешь завладеть этим богатством, отправляйся смело под пятницу и иди без оглядки назад; если за тобою послышится свист, плач или крики — не обращай внимания, в противном случае пред тобою предстанут такие чудовища, что ты тронешься умом и на всю жизнь останешься таким“.

Выслушав меня, Селим неоднократно спрашивал, не обманываю ли я его? Наконец уверенный, что я сообщил ему то, что слышал от отца, он с сияющим лицом простился со мною, а несколько дней спустя я и вся деревня увидели его в том ужасном положении, в каком он представился вам.

— Так он лишился ума? — спросил я.

— Совершенно.

— Отчего же?

— Он входил в эту заколдованную пещеру и вероятно злые духи сумели заставить его оглянуться назад.

— Не знаешь ли ты, спросил я — кто поставил в эту пещеру золотую колыбель и наковальню и с какой целью?

— Чтобы ответить вам на этот вопрос, мне приходится разсказать целую историю, сообщенную мне в детстве бабушкою.

— Ты окажешь мне большую услугу.

Татарин наложил трубку и после минутного молчание сообщил мне следующего рода легенду:

„Когда-то в отдаленные от нас времена, в южной приморской части Крыма, существовало два сильнейших и богатейших христианских княжества. Одно из них именовалось Френским (генуэзским), а другое Урумским (греческим). Эти два княжества были пограничны между собою и ужасно ненавидели друг друга… Естественно, что они в таком положении не могли долго оставаться; надо было порешить чем-нибудь, но как? Вопрос этот враждебные князья предложили народам своим и с нетерпением ожидали, какой дан будет ответ. Месяц спустя, Френский полководец потребовал от Урумского, что если его князь желает сделаться другом их, то пусть немедленно пришлет в знак дружбы ту ЗОЛОТУЮ КОЛЫБЕЛЬ И НАКОВАЛЬНЮ, КОТОРЫЕ СОСТАВЛЯЮТ СВЯЩЕННУЮ ЭМБЛЕМУ КНЯЖЕСТВА.

Услышав это дерзкое требование, Урумский вождь в запальчивости обнажил саблю и сказал:

— Неужели ты не знаешь, что В ЭТОЙ КОЛЫБЕЛИ ВСКОРМЛЕНЫ БЫЛИ ГРУДЬМИ ЦАРИЦ ВСЕ ЦАРСТВОВАВШИЕ У НАС КНЯЗЬЯ, а пред наковальнею клялись в истине и верности мы и все бывшие до нас греки?

— Я и требую это только потому, что сознаю, КАК ВЫСОКО ВЫ СТАВИТЕ ЭТИ ДВА ПРЕДМЕТА; если вы принесете их в жертву дружбе, тогда мы убедимся, что вы ею дорожите выше всего драгоценного для вас…

Тогда Урумский полководец возвратился к повелителю своему и объяснил ему требование и предложение френского вождя.

— Это недурно, отвечал князь, но как бы Френки не обманули нас…

— Так вы решаетесь отдать им ВАШУ И НАРОДНУЮ СВЯТЫНЮ? — спросил пораженный воин.

— А как мне иначе сделать?

(Однако по здравому размышлению Урумский вождь все-таки не выдал врагам Золотую Колыбель и наковальню — Авт.)…

Обстоятельство это возбудило отчаянную войну между Френками и Урумами… Вскоре в рядах Урумов оказался огромный недочет лучших воинов и княжеству предстояла неминуемая гибель. ФРЕНКИ ТРЕБОВАЛИ ЗОЛОТУЮ КОЛЫБЕЛЬ И НАКОВАЛЬНЮ, обещая прекратить войну. Тогда князь выступил пред народом своим и спросил, согласятся ли они удовлетворить неприятеля?

— Нет, нет, отвечали воины, мы этого не допустим до того времени, пока все не погибнем.

— Дети мои, сказал им тронутый князь, Я И ТОГДА НЕ ОТДАМ ИМ КОЛЫБЕЛИ, В КОТОРОЙ КОРМИЛИСЬ Я И МОИ ПРАОТЦЫ. Еще выше я ценю наковальню, пред которой вы клялись мне в верности. Если вы умрете, клянусь вам, я заморю себя голодом со всем моим семейством на этих священных предметах и СКРОЮ ИХ С ЗАКЛЯТИЕМ, ЧТОБЫ НИКОМУ ВО ВЕКИ ВЕКОВ НЕ ПРИШЛОСЬ ПРИКОСНУТСЯ К НИМ.

Сказав это, князь… забрав народные драгоценности и семейство свое, прибыл к пещере Каплукая и с помощию сопровождавших его, вступил во внутренность скалы.

— Я не буду ничего есть до того времени, сказал он удаляющимся от него слугам, пока вы не принесете мне известие о победе; если же я умру раньше, а вы восторжествуете, то пусть смерть мою сочтут за жертву, принесенную за спасение самых драгоценных предметов моего верного народа.

Когда все разошлись, Урумский князь ЗАНЕС ЛЮЛЬКУ И НАКОВАЛЬНЮ В САМУЮ ОТДАЛЕННУЮ ГЛУБИНУ ПЕЩЕРЫ и, поставя их здесь, склонился на колени и произнес такого рода заклятие:

— „Всеведующие духи!.. Вам известно, что Я И ВСЕ БЫВШИЕ ДО МЕНЯ УРУМСКИЕ КНЯЗЬЯ, ВСКОРМЛЕНЫ БЫЛИ ГРУДЬЮ МАТЕРЕЙ СВОИХ В ЭТОЙ ДРАГОЦЕННОЙ КОЛЫБЕЛИ, ВСЛЕДСТВИЕ ЧЕГО ОНА СДЕЛАЛАСЬ НАШЕЮ СВЯТЫНЕЮ. Вы также знаете, что перед этою наковальнею я, предместники мои и весь Урумский народ произносили клятвы верности, истины и дружбы… Между тем алчные и ненавистные соседи наши Френки, задумали лишить нас этих драгоценностей… Умоляю вас… отныне и навеки вечные принять под сохранение свое эти безценные вещи, за принадлежность которых умирает целая нация с государем…

— Заклинаю кровью нашею, продолжал князь, и тот, кто решится взглянуть на эти сокровища с умыслом похищения или разглашений, пусть лишится разсудка…

— Но если милостивый творец наш совершит чудесное спасение моего княжества и я останусь в живых, то пусть ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ первенец моего поколения воспользуется правом свободного приобретения этих предметов“…

— Аминь! аминь! — прозвучало в глубине грота.

В этот момент пред князем показался в белой одежде престарелый дервиш и сказал ему:

— Не отчаивайся, владыка греков; твои дети изгонят завтра же врагов и ты поцарствуешь еще долго…

— Благодарю Создателя и за эту милость — и князь протянул руку, чтобы прикоснуться к одежде святого человека, но он исчез.

На третий день после этого видения, к князю прибыли гонцы с приглашением возвратиться в отцовское наследие.

С ТОЙ ПОРЫ ЛЮЛЬКА И НАКОВАЛЬНЯ СТОЯТ В ГРОТЕ КАПЛУКАЯ И БДИТЕЛЬНО ОХРАНЯЮТСЯ ДУХАМИ“.

Легенда, эта как оказалось впоследствии, сообщена была деду моего хозяина какими-то греками, приезжавшими неизвестно откуда с целью забраться во внутренность этой скалы и завладеть сокровищем предков своих. Рассказ этот до того меня занял, что я на следующий день решился забраться в волшебный грот; но увы… все мои усилия вскарабкаться на отвесную скалу где чернело отверстие или вход в нее, остались безуспешными. Мне нужен был человек, способный лазить по таким местам, но никто, ни за какие блага, не хотел мне посодействовать, и татаре по-прежнему остались при своем убеждении, что пещеру эту охраняет злой дух и что там по-прежнему стоят ЗОЛОТАЯ КОЛЫБЕЛЬ и наковальня Урумского княжества» [420:0].

Итак, мы видим, что в Крыму вплоть до XIX века бытовали рассказы о СВЯЩЕННОЙ ЗОЛОТОЙ КОЛЫБЕЛИ, В КОТОРОЙ МНОГО СТОЛЕТИЙ ВСКАРМЛИВАЛИСЬ КРЫМСКИЕ КНЯЗЬЯ. Колыбель была окутала невероятным почитанием, ее охраняли, берегли от врагов. И когда враги подступили совсем близко, священную золотую люльку спрятали в пещере.

Все понятно. Колыбель, в которой был вскормлен Младенец Иисус, родившийся в Крыму около 1152 года, на мысе Фиолент, стала священной для всех христиан. И в первую очередь для христиан Крыма. Вряд ли люлька была золотой на самом деле. Скорее всего, золотой ее сделала народная фантазия, поскольку самог о Христа отождествляли с Солнцем и с Золотом. Поэтому Колыбель и рисовали золотой на иконах. Обратите внимание, что в итоге Золотая Колыбель вновь оказалась в пещере, внутри крымской горы. Первоначально, при рождении Иисуса-Зевса она была в горной пещере. Туда же и вернулась, согласно народным представлениям.

Совершенно ясно также, почему в этой Колыбели вскармливали последующих князей и царей Крыма. Считалось, что властители Крыма воспримут на себя хотя бы часть могущества и божественности императора Андроника-Христа.

Любопытно, что Золотой Колыбелью владеют УРУМСКИЕ князья. Вероятно, речь идет о РИМСКИХ царях. То есть о царях-ханах Великой = «Монгольской» Империи, отразившейся в «античной» литературе в виде знаменитой Римской (Урумской) Империи. По-видимому, Колыбель Младенца Иисуса длительное время хранилась в Крыму, то есть там, где Андроник-Христос родился. Русско-ордынские цари ездили сюда на поклонение этой святыне. Понятно, что потом, в эпоху раскола Империи, началась борьба за овладение Золотой Колыбелью. Считалось, что она дает божественную силу и власть. Где она сегодня (и уцелела ли вообще) — неясно.

Зададимся вопросом: а что же такое «золотая наковальня»? В жизнеописании Иисуса (= Зевса = Аполлона = Диониса и большинства других отражений Христа) о наковальне напрямую ничего не говорится. Правда, в «античном» мифе об Оресте, который тоже является отражением Христа (см. следующую главу), наковальня все-таки упоминается [196:2], с. 333.

Итак, мы уже поняли, что образ наковальни как-то связан с Христом. Задумаемся: какие два предмета-символа наиболее тесно связаны с Иисусом? Один мы уже знаем — это Золотая Колыбель. Священный предмет, символизировавший рождение и вскармливание Младенца Иисуса. То есть начало Его жизни. Но тогда не исключено, что второй священный предмет должен быть связан с Его смертью, распятием. И такой предмет мы все хорошо знаем. Это — крест, на котором распяли Христа. Более того, Христа положили сверху на крест (когда крест лежал еще на земле) и прибили руки и ноги Иисуса гвоздями к кресту. Прибивали молотком. Этот яркий образ: крест, на котором лежит тело Спасителя, прибиваемое железными гвоздями, — причем ударами тяжелого молотка или молота, — вполне мог превратиться в символическую «наковальню». По которой бьют молотом и «куют железо».

Итак: наковальня — это, вероятно, крест. Железо, которое «ковали», это железные гвозди. Удары молота по наковальне — это удары молотка по гвоздям, вгоняемым в тело Иисуса и в крест. Позднее крест превратился в знаменитый символ. Золотые кресты многие носят на теле. Так что золотой крест вполне могли символически именовать золотой «наковальней».

Подтверждение нашей мысли мы обнаруживаем в уже упомянутом мифе об Оресте-Христе. Дело в том, что наковальня упоминается здесь именно в связи с гробом Христа, то есть как некий предмет, напрямую связанный с его смертью (см. подробности в следующей главе). Миф говорит, что некий кузнец кует железный меч на наковальне, под которой находится гроб с останками Ореста (Христа). Получается, что удары молота по наковальне бьют как бы по телу Ореста-Христа. Это прекрасно соответствует нашей реконструкции.

Итак, если наша мысль верна, то получается, что в Крыму долгое время хранились два священных предмета: колыбель Христа («золотая колыбель») и крест распятия («золотая наковальня»). Может быть, не целый крест, а лишь его фрагменты. Дело в том, что есть несколько старинных храмов, где показывают те или иные куски Священного Древа, то есть креста, на котором распяли Иисуса. Вероятно, знаменитый деревянный крест был разломан на отдельные части, которые распределили между разными церквями и монастырями. Может быть, наиболее значительная часть Креста хранилась в Крыму под именем «золотой наковальни».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.