Осталось 12 торговых дней

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Осталось 12 торговых дней

Железнодорожная станция небольшого городка полна народу. Три, может быть, четыре тысячи человек. Стоят толпой на перроне около путей. Ждут поезда.

Станционный колокол возвещает о его прибытии. Два тепловоза и 15 вагонов. На каждом большими буквами три слова: «Специальный победный — Никсона!» Кандидат республиканской партии в президенты США появляется в открытом заднем тамбуре последнего вагона, точно таком полукруглом тамбуре, который помнится мне по первым кадрам кинофильма «Цирк». Никсон берет в руки микрофон. Два репродуктора на крыше вагона доносят его голос до 6 или 8 тысяч ушей толпы.

— Я умею играть на рояле, — говорит Никсон. — Впервые за двадцать лет в Белый дом придёт человек, играющий на фортепьяно…

На перроне смеются. Кое-кто даже аплодирует. И в тамбуре тоже посмеиваются.

Никсон совершает однодневное предвыборное турне по штату Огайо на старомодном поезде.

15 вагонов. Кандидат с семьей. Проводники. 210 журналистов, сто никсоновских штабистов, 24 предвыборные девицы, которых называют «никсонерочками». Их задача — демонстрировать себя публике во время митингов. А в дороге — подавать кофе. Не привыкшие к поездной качке никсонерочки то и дело разливают кофе на костюмы пассажиров.

9 остановок, 9 митингов, 9 речей. Каждая — вариант одной и той же. Несколько шуток — в начале, «колор локаль» — в первой трети, две-три уничижительные реплики в адрес конкурента — в середине. Затем коротко по существу — что я сделаю, когда стану президентом, и в конце — ещё две-три шутки (на местные темы).

Ах, новые формы, новые формы — где вы?

Поезд, старый добрый поезд, напоминающий о добрых временах, когда, все в Америке было просто и ясно. Поезд — это хорошо. Но ведь было, было, было. Был поезд. Точно такое путешествие Никсон совершил в 1960 году, когда проводил кампанию, имея соперником Джона Кеннеди. И даже речи, как свидетельствуют журналисты-ветераны, повторяются через 8 лет…

То ли по этой причине, то ли по каким-то другим, но только люди на железнодорожных станциях маленьких городков слушают кандидата довольно безучастно. Собирается их, правда, всегда приличное число. От четырех до восьми тысяч. И шуткам смеются все охотно. Но все остальное воспринимают без энтузиазма, даже равнодушно.

Это отмечают все 210 журналистов, штабисты Никсона, сам Никсон и даже 24 никсонерочки.

Почему? Что происходит? А как дела у Хэмфри?

У Хэмфри, оказывается, то же самое. Толпа на митингах есть, а энтузиазма нет. Особенно в маленьких городах. Впрочем, в больших — тоже.

Демократический кандидат на этот счёт выразился весьма мрачно: «У нас сейчас гораздо больше средств связи, чем раньше; и каждый из нас говорит значительно больше, чем раньше, но мне кажется, что никогда не было так трудно разговаривать с людьми или заставить их слушать. Может быть, это оттого, что слишком много говорено, и люди просто решили отключиться от нас…»

Это справедливо в отношении обоих кандидатов основных партий. Многие американские специалисты предвыборной борьбы считают, что после съездов обеих партий рядовой американский избиратель потерял интерес к позициям обоих кандидатов основных партий, потерял интерес к «вопросам». Но не из-за того, что больные вопросы сегодняшней Америки — расовая проблема, война во Вьетнаме, преступность — перестали волновать избирателя.

* * *

Время от времени журнал «Юнайтед стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» печатает справки «Кто за что стоит» — о позициях кандидатов по основным вопросам. Эти справки напоминают валютный курс при весьма неустойчивой экономической конъюнктуре. «Валюта», которую стараются продать два основных кандидата, весьма изменчива. В начале кампании позиция Хэмфри по вопросам «порядка и закона» несколько напоминала позицию конного, полицейского, но затем демократический кандидат спешился и принялся убеждать избирателей, что только ОН может создать в Америке расовую гармонию.

На войну во Вьетнаме взгляды Хэмфри не были одинаковыми даже в течение одной недели предвыборной борьбы. Весьма непостоянен, мягко говоря, был в отношении войны во Вьетнаме и Никсон.

В конце концов оба кандидата настолько сблизили, переплели и перепутали своя позиции в обоюдном стремлении придать им наиболее товарный вид для продажи избирателям, что очень многие «покупатели» потеряли к ним интерес.

Как водится, журналисты кинулись проводить исследование на тему: что происходит с энтузиазмом рядовых избирателей в рядовых американских городишках.

Вот ответы.

Хозяйка мотеля (штат Пенсильвания):

«Мы город маленький. И очень хорошо. Конечно, мы говорим, о чем и все говорят, — о выборах. Но хотелось бы забыть о них. И мы меняем тему. Толкуем о школьном футболе. Или о том, кто кому изменяет и с чьей женой…»

В этом городе 26 тысяч человек, и корреспондент «Нью-Йорк тайме» делает вывод, что большинство будет, как видно, голосовать за Никсона. По двум причинам: во-первых, по традиции город голосует за республиканцев, а во-вторых, нынешняя администрация мало кому нравится. Надеются, что Никсон будет другим. Что касается городской полиции, то она полна энтузиазма и будет голосовать за Уоллеса.

Продавец табака (штат Северная Каролина):

«Тут у нас живут люди бывалые. Кругом — простор, и мы привыкли смотреть на жизнь спокойно… Вот с табаком в 1968 году плохо. Цены, правда, ничего, но урожай легковат… На свои деньги зиму не протянем. Придётся занимать…»

Официальные лица в городе сообщают, что большинство горожан проголосует за Уоллеса.

Некто из штата Нью-Хэмпшир:

«Если бы у нас случился лесной пожар — вот тогда да. А политика… Я вообще не разговариваю о политике и могу поспорить, вы не найдете здесь таких, кто бы много говорил о политике… Я просто не обращаю внимания на выборы и даже выключаю телевизор, если передают о выборах».

Редактор местной газеты в маленьком городке (штат Канзас):

«У нас есть поговорка: даже если дьявол соберется в президенты от республиканцев, все равно проголосуем за него».

В общем, как заметил один нью-йоркский журналист, торговля позициями уже не пользуется успехом; на заключительном этапе выборов кандидатам остается торговать лишь собой.

Сейчас — заключительный этап. До выборов остались считанные дни.

Хюберт Хэмфри, выступая на митинге возле большого универмага, сказал: «До выборов осталось двенадцать торговых дней».

Идёт последняя распродажа.

Кандидаты принялись торговать собой, вернее, своим кандидатским образом — имидж.

О, имидж — это сложнейшая штука.

Требуется великое искусство, чтобы создать нужный имидж.

Ещё в конце 1967 года гримёры, режиссёры и драматурги политической борьбы начали создавать имидж Никсона для продажи избирателю в ноябре.

Лучшие рекламные умы работали над произведением политического искусства. Главным автором или, точнее сказать, художественным руководителем образа называют Харри Трелевана из крупнейшего в США рекламного агентства Уолтера Томпсона.

Трелеван рассказывает, что, прежде чем приняться за работу над образом Никсона, он тщательнейшим образом просмотрел все кино- и телевизионные документы, которые касались проведения Никсоном избирательной кампании в 1960 году. Он изучал его манеры, жесты, дикцию, выражение глаз, улыбку, процентное соотношение острот и серьезности в предвыборных речах.

Трелеван увидел, что Никсон казался напряжённым на экране, что он небрежно брился перед телевизионными выступлениями и потому лицо его имело сероватый оттенок.

Трелеван пришёл также к неутешительному выводу, что образ неудачника, создавшийся в результате проигрыша на выборах, приобрел в глазах избирателей еще и черты, характерные для честолюбивого политического манипулятора. Надо было создать образ «нового Никсона»: искреннего, задушевного человека, который умеет быть милым, общительным, даже обсуждая вопросы общенациональной важности. «Новый Никсон» должен держаться свободно и просто, но при этом все время находиться в «контексте» будущего президентства. Бриться тщательно. Грима не снимать с лица ни при каких обстоятельствах. Телеоператорам приказывали показывать Никсона крупным планом, чтобы публика убедилась в том, что «Никсону нечего скрывать».

Трелеван решил, что Никсон в 1960 году несколько переборщил с речью «бедного простого парня, которому не угнаться за миллионными возможностями богатого соперника». Тему эту, правда, оставили (для борьбы с Рокфеллером), но авторы речей теперь разрабатывали её с известной долей иронии, чтобы она не звучала чересчур пессимистически.

Образ кандидата — это очень сложное сооружение. Его возводят люди самых неожиданных профессий и занятий. На приёмах у Никсона я несколько раз видел знаменитого американского бейсболиста, возвышавшегося над толпой гостей головы на четыре. Он присутствовал на приеме и тем создавал имидж кандидата. Знаменитый комик в сером костюме в крупную клетку старательно веселил в зале гостей кандидата, отпускал остроты, давал автографы. Он был тоже частью образа. И дочери Никсона, и жена, и будущий зять, внук Эйзенхауэра, — все это строители имиджа, создаваемого под художественным руководством Трелевана из рекламного агентства…

У Хюберта Хэмфри с его образом все оказалось значительно сложнее. Ему так и не удалось создать свой собственный имидж. Четырёхлетнее служение верой и правдой Джонсону, одному из самых непопулярных президентов в истории Соединенных Штатов, оставило на демократическом кандидате несмываемую печать.

В последние дни перед выборами люди Хэмфри делают все возможное, чтобы привлечь на сторону своего босса как можно больше знаменитостей.

Знаменитых артистов просят сфотографироваться с вице-президентом. Род Стайгер, отличный голливудский киноактер, по просьбе Хэмфри снялся в телевизионной рекламной политминутке, известный певец Эд Эймс пел на обеде в честь Хэмфри (то ли случайно, то ли по какой-нибудь иной причине, он спел песню под названием «Несбывшаяся мечта»). К любому мало-мальски популярному человеку обращается Хэмфри за поддержкой. Газета «Нью-Йорк пост» утверждает, что человек не может считать себя знаменитым, если Хэмфри не попросил у него помощи в предвыборной борьбе.

Переход от «продажи идей» к «продаже образов» ознаменовался изменением тона предвыборных выступлений. От «позиционного» спора кандидаты перешли, так сказать, к личным атакам.

Вице-президент, надо сказать, начал первым. Он уже несколько раз называл Никсона обидным прозвищем «трики Дики», что значит «Дики-трюкач», и уличал его в разных грехах. Никсон долго терпел, не желая разрушать созданного под руководством Трелевана образа благородного, спокойного человека. Он лишь говорил на митингах, что Хэмфри бьёт ниже пояса только потому, что пребывает в панике.

Но когда Хэмфри назвал Никсона «Ричардом цыплячье сердце», человеческое сердце республиканского кандидата не выдержало. Он решил отвечать.

На девяти станциях вдоль железной дороги в Огайо, в девяти речах Никсон непременно посвящал несколько слов своему конкуренту.

В Мидтауне:

— Хэмфри — самый дорогой сенатор в Америке, — кричал Никсон сквозь, репродукторы на крыше вагона. — Он тянет из казны и не верит, что у нее есть дно…

В Марионе:

— Голосуйте за меня и управляйте своим районом сами. Или голосуйте за Хэмфри, который будет управлять вашим районом за ваш же счёт. Выбор у вас один. Или Никсон — и деньги в вашем кармане, или Хэмфри — и тогда в вашем кармане его рука!

Продажа имиджей вступила в решающую стадию. До выборов остается лишь 12 торговых дней.