Алексей Толстой. Петр Первый*

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Алексей Толстой. Петр Первый*

Вышла первая часть большого исторического романа Алексея Толстого «Петр Первый», печатавшаяся раньше в «Новом мире». Несмотря на то, что роман еще не окончен и окончательная оценка его может быть произнесена только после опубликования второй части – уже и сейчас можно не сомневаться, что «Петр Первый» будет одним из лучших исторических романов о русской литературе.

Только необыкновенный талант Толстого позволяет ему вести длиннейший рассказ таким не эпическим стилем, который у всякого другого автора вышел бы утомительным и скучным, как это бывало, когда за исторические темы, довольно модные в российской литературе, брались другие писатели средних способностей. Толстой – исключение; то, что не позволено другим, позволено ему. У нас есть, пожалуй, основания сомневаться в исторической бесспорности Петра Первого; да и тот образ, который рисует Толстой, – мальчика Петра, несколько боязливого, дикого и не очень умного, плохо вяжется с обычными представлениями о нем. Академик Платонов как-то очень резко и насмешливо писал об исторических вещах Толстого, в частности о рассказе «День Петра», и надо полагать, что имел на это полное право. Но исторические неточности портят только плохие романы – читая же Толстого, об историческом соответствии забываешь.

Недостатки «Петра Первого» – недостатки самого Толстого и всего его обильного творчества. Этот исключительно одаренный человек, прекрасный рассказчик, никогда не становящийся скучным и во всем одинаково интересный – вплоть до «Аэлиты» или даже «Гиперболоида инженера Гарина» – лишен, однако, тех качеств, которые могли бы сделать его имя мировым. Толстой – самый лучший из второстепенных писателей. Конечно, он намного выше почти всех современных писателей в России; конечно, и в иностранной литературе мало найдется людей, которые могли бы с ним сравниться. Но ему не дано в своих вещах доходить до конца и приближаться вплотную к той границе, за которой начинается мировое значение искусства; а таланта на это у него хватило бы.

Россия раньше петровского времени изображена в романе Толстого самыми мрачными приемами: голод, разорение, дикость, невежество, глупость, трусость – кажется, все отрицательные качества собраны и сгущены в ней. Это несколько одностороннее освещение все же производит впечатление правдивости – благодаря толстовскому таланту убедительности.

Во всем романе есть два-три человека, в какой-то степени способные к рассуждению, пониманию событий и вообще мышлению. Все остальные – воры и непроходимые дураки: так же изображена и боярская Дума. Но, повторяю, искать исторической точности в «Петре Первом» – занятие ненужное и лишнее. Наша историческая литература исключительно бедна – опять также если не считать совсем третьестепенных произведений – романов Мордовцева или Мережковского. И, конечно, роман «Петр Первый» займет в ней по праву исключительное и только ему принадлежащее место.

<1930>