Кризис, от которого умрут люди
Кризис, от которого умрут люди
Главное в деревенском доме – печка, это хорошо известно из книг.
А что главное в квартире?
Унитаз и водопроводный кран.
Что станет с нашими политическими убеждениями, нравственной и гражданской позициями, философскими взглядами, социальным статусом, жизненным предназначением, если вычесть из них водопровод и канализацию? Как повлияет на плавное течение наших мыслей необходимость ежедневно выносить за собой горшок?
Скажете, Вольтер выносил? Дудки. У него для этого были слуги. А нам где взять? Придется специально порабощать кого-нибудь. А если они нас? Нет, тогда лучше что-нибудь предложить им взамен. А что? Ну, что-нибудь ценное. Скажем, воду, которой нет.
По данным британского Центра по изучению горных массивов, сказочная гора Килиманджаро лишится своей ледяной шапки через 12 лет, а ледники Северной Америки растают лет через 25. Полярные арктические льды могут полностью исчезнуть к 2080 году, – утверждают немецкие ученые, тоже что-то там такое замерившие по заданию Евросоюза.
Может, и врут. Но ведь водопровод – это не только ледники. Это еще насосы, а значит – электричество, а значит – нефть. В 2002 году российское правительство засекретило запасы нефти в отечественных недрах. У транснациональных корпораций, если верить опубликованным данным, дела обстоят следующим образом: Chevron Texaco хватит еще на 13 лет, BP – на 12, Exxon Mobil – на 12, Total – на 11, Royal Dutch / Shell – на 6 лет.
Вернадский говорил, что жечь нефть грешно – её, например, можно есть. Ведь площадь пригодных для обработки почв на земном шаре сокращается со скоростью от 5 до 6 миллионов гектаров в год. Если в 1961 году на одного человека приходилось 0,44 гектара плодородных земель, то в 1997-м – уже 0,26, а к 2050-му ожидается всего 0,15. И несмотря на это, к 2020 году сельскому хозяйству потребуется на 17 % больше пресной воды, чем расходуется теперь.
Ну, это, так сказать, занимательная экология. На повестке дня другие проблемы: в то время как мировая политика всё отчетливее превращается в беспощадную войну за ресурсы, Россия делает всё, чтобы стать в этой войне «мирной жертвой». Под лозунгом «суверенной демократии» (что означает «мы будем делать что вы нам велите, но хоть на своем дворе-то, суки, покуражиться дайте») страна превращается в залоговый аукцион по распродаже ресурсов. Вопреки официальной риторике продолжается политика социальной сегрегации: подрывается здоровье обедневших граждан, снижается уровень их жизнеобеспечения и образования, коренное население основных российских регионов вымирает, медленно, но верно подменяясь экспортируемой «дешевой рабочей силой».
Поскольку человечество опасно приблизилось к пределу эффективности использования потребляемых ресурсов, людоедская социальная политика «сброса балласта» не лишена смысла. Но будет ли грядущее «первичное упрощение» (то есть катастрофическое сокращение численности населения в результате резкого снижения уровня жизни) проходить по сценарию мировых элит? Или те, кому дорога «в топку», смогут предложить свой сценарий? Для русских (и российских) людей это не абстрактный вопрос, потому что именно русские и российские, среди многих прочих, предназначены мировыми элитами (включая свою собственную) на выброс.
Непригодная для жизни страна с пригодными для жизни ресурсами. Которые нужно добывать и обеспечивать ими достойную жизнь там, где КПД от их использования будет гораздо выше, – а не тратить сверх всякой меры на поддержание жизни в непригодных для жизни условиях по глупости и упрямству поселившихся поверх этих общемировых ресурсов разноплеменных автохтонов.
Может, помните: был такой заграничный фильм про американского папашу, выкопавшего под домом ядерное бомбоубежище (во время Карибского кризиса дело было). В общем, в конце концов, там на этот дом упал самолёт, а семейство, думая, что случилась ядерная война, спаслось. Более того, просидев в бомбоубежище четверть века (ждали, пока снизится «радиационный фон»), оно спаслось не только от авиакатастрофы, но и от разрушительного воздействия на организм телевидения, рейганомики и «Макдоналдсов». Выбравшийся на поверхность через двадцать пять лет подросший сынишка оказался реликтовым образцом душевного и физического здоровья – все американские девушки немедленно захотели за него замуж.
И вот что мне кажется. Тот ядерный папаша вовсе не комический персонаж – напротив, это мы все дураки. Ну вот скажите, если бы он «повел себя адекватно», то есть присоединился к «борцам за мир» или баллотировался в конгресс, – спасло бы это его семью от гибели? Сделало бы его сына американским князь-мышкиным? Нет. Мораль: когда с миром происходит «не то, что обычно», выживают в нём не «кто обычно», а «не такие, как все». Маргиналы, чудаки, аутсайдеры. Ценофобы.
В биологии существует понятие ценоза – системы, связывающей определённые виды питающих друг друга бактерий, растений, насекомых или животных. Функции каждого вида внутри системы строго распределены. Скажем, определённый жучок ест только хвою сосны определённого вида, определённый вид птиц питается только этими жучками, а необходимые им всем сосны растут только в определённой почве, удобряемой помётом этих определённых птиц. Такие виды, нуждающиеся в постоянстве окружения, называются ценофилами.
Человеческое общество подобно биоценозу. Люди тоже любят «строить цепочки»: преступник даёт работу адвокату, адвокат пользуется кредитом в банке, банкир создаёт условия социального неравенства и обеспечивает работой преступника.
Однако в природе существуют и ценофобы – такие виды, которые могут существовать лишь поодиночке, в зазорах между ценозами. Например, подорожник растёт только на опушке леса или на обочине дороги – а в лесной чаще или посреди луга его не встретишь. К ценофобам относятся все растения, которые мы привыкли называть сорняками. Сорняки разрастаются там, где нарушена система ценоза.
Например, перепахан луг.
Или произошла революция.
Шариковы и Швондеры, заполонившие пространство бывшей Российской империи после революции 1917 года, цвели раньше далеко на её обочинах. Но система ценоза была нарушена, и они стали комиссарами, проникнув в банки и министерства. И постепенно образовали свою систему – новый социальный ценоз.
В живой природе ценофобы играют важную роль – они являются эволюционным фактором. Дело в том, что в системе преобладают механизмы регуляции и ограничения. А вне системы – механизмы приспособления. Приспособление – мотор эволюции.
Ценофобами были в своё время млекопитающие, вытеснившие рептилий и тетрапод, а также цветковые растения, пришедшие на смену голосеменным. Эволюция первого возникшего на границе леса и степи человека тоже была историей приспособления ценофоба.
Ценофобы – сорняки и помоечники – иллюстрируют афоризм «последние станут первыми». Уйти на обочину, провалиться в щель значит потерять настоящее, но оставить за собой будущее. Всё очень просто. Кто пострадает сильнее всех, если вдруг произойдет революция? Банкиры и адвокаты. А кто выиграет? «Социальное дно». Или вот случится вдруг цивилизационный катаклизм – кто меньше всех пострадает? Бомжи. Возможно, только они и выживут.
В эволюционной модели бомжа существует всего лишь одна ошибка: он живёт в городе. А от этого, как правило, быстро спивается – город диктует ему эту модель «выживания». Если бы бомжи уходили из больших городов в какие-нибудь заброшенные деревни, где нет ни милиции, ни водки, ни теплоцентрали, ни пищевых отбросов, зато полным-полно брошенных домов, поросшей снытью и пыреем земли и дров в лесу, они бы не помирали через год-полтора от обморожений и болезней, а превращались в красу нации, как какие-нибудь казаки Ермака в XVI веке.
Что делали пассионарии (те, кому неймется, не такие, как все), вытесненные из субпассионарной (уставшей от собственных ратных подвигов, стремящейся к сытости и покою) Европы? Собирали чемоданы и ехали в Новый Свет.
А что делать нынешнему пассионарию, если места на Земле не осталось? Путешествовать не «вдоль» (по направлению от устоявшегося порядка), а «поперёк». Искать счастья в щелях цивилизации, на ее обочинах, на опушке.
Помните Гумилёва – «Этногенез и биосфера Земли»? Душераздирающе занятное чтение. Христиане-катакомбники – падшие, рабы и блудницы в течение трёхсот лет образуют титанический суперэтнос. «Люди длинной воли» – изгои племенного общества Великой Степи прячутся и пробавляются грабежом, чтобы затем, сплотившись вокруг Темучина (хана Чингиса), покорить континент. Немногочисленным сторонникам разбойника и бродяги Давида удается объединить разрозненные и прозябающие семитские племена.
Вывод удручающе прост: чтобы быть первым завтра, сегодня необходимо стать последним. Если не хочешь, чтобы твоё сегодняшнее процветание по канонам «среднего класса» превратилось в тыкву, – пора забиваться в щель.
Деньги, скопленные на покупку нового мобильного телефона, тратим на ящик спичек. Вместо идиотских боулинга и фитнеса совершенствуемся в стрельбе и рыбалке. Дома держим топор, веревку, запас свечей. Неподалёку в лесу оборудуем перевалочный пункт, тайник: соль, патроны, туда-сюда (надо перечесть «Таинственный остров» и «Робинзона Крузо»).
Из города, «когда начнётся», придётся уйти, поэтому заранее изучаем окрестности. В средней полосе полным-полно пустующих деревень. Впрочем, «когда начнётся», они станут популярными. Для успешной обороны надо объединяться. Надо заранее искать себе подобных: каэспешников, ролевиков – словом, «придурков», – и создавать секты, рыцарские тайные ордены. Именно с них (а не с манифестаций и боевых листков) может начаться чаемое возрождение нации.
Или нет?
Или наоборот.
Может быть, напрасно мы, пророки конца света, боимся, что зевающее в телеэкран человечество не слышит наших алармистских воззваний. Что только нам одним, провидцам, понятно, что скоро вода и нефть закончатся, мобильные телефоны сойдут с ума, национальные гвардейцы вымрут от эпидемий, а городами завладеют орды мутантов.
Понятно, что мы сами первыми не верим в то, чего так боимся, что все эти разговоры ведутся нами для «возбуждения нерва» и развлечения. Но вот всё-таки представим себе. Допустим, вы жарите по утрам яичницу при собаке. Это же не значит, что вы её этому обучаете? Но представим, что проклятые трилобиты оказались донельзя впечатлительны. И наш призыв оказался услышан.
При том, что мы-то мыслью высоконько парим, а трилобит всеми ложноножками стоит на земле, его мысль приучена ползать только с унитаза на диван и обратно, а потому невообразимо практична.
И вот он накупает спичек, перловки, пороху (вместо перловки лучше в равной пропорции нешлифованный рис и горох – почти заменяют мясо), увязывает всё это в тюки, садится сверху с ружьём и ждёт.
Ждёт по-настоящему, «когда начнётся», этот имбецил, лишённый воображения и умения философски отнестись к тому, что все люди смертны!
Наше предупреждение, наш тонкий незлобивый намёк оборачивается для этой кровожадной гадины прямым руководством к действию.
Что происходит? Какая-нибудь малость, безделка. Типа лёгкого изящного отхода «голубых фишек» на заранее подготовленные опытными биржевыми игроками позиции. Или типа чуть более талантливо, чем обычно, разрекламированной фармацевтическими компаниями сезонной эпидемии гриппа. Или типа оздоровительного, для профилактики, отключения электричества.
А они решают, ЧТО НАЧАЛОСЬ.
И принимаются «выживать».
Грабить магазины, солить человечье мясо и закрывать вклады в Сбербанке.
От этого и правда начинается кризис, но никому, кроме взирающего на всё это с Нероновой высоты читателя, не ясно, что «кризис» начался совсем не от кризиса, а от реакции на фантомную боль. Что кризиса-то, строго говоря, не было!
А они грабят, ставят силки, насилуют, живут в землянках, бьют рыбу острогой и бормочут: «Не, ну чё, намана, оно ж-та вон ещё када по телеку говорили… я сразу ножычек натачил…» Досадно, друзья. Не правда ли?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.