Жизнь по инструкции О неприкаянности российской души, о бездушности российской инструкции и о том, что это вранье, будто выхода из тупика нет

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Жизнь по инструкции

О неприкаянности российской души, о бездушности российской инструкции и о том, что это вранье, будто выхода из тупика нет

http://www.podst.ru/posts/4864/

Дивным октябрьским утром, в золотую осень, я летел по Петербургу на велосипеде, напевая от счастья.

Это был то редкоуловимое утро, когда липы и клены разом сбрасывают листву, и дворники не успевают ее убирать, а потому свет, идущий от земли, сильнее света, идущего от неба, и говорить об этом следует высокопарным слогом.

У меня тем утром было много дел. Среди прочего значилось забрать заказ в интернет-магазине «Озон». Книги и диски. Я подкатил к пункту выдачи, прошел с велосипедом внутрь и назвал номер заказа.

«Паспорт», – сказала девушка за стеклом. Я хлопнул по карманам. Золотая осень подразумевает наличие счастья, а не паспорта. Я протянул девушке журналистское удостоверение. «Я же сказала: паспорт, мужчина», – сказала девушка раздраженно и сонно. Я порылся в бумажнике и предъявил: пропуск в «Планету фитнес», читательский билет французской медиатеки и две кредитных карты на мое имя. С одной карты, кстати, был оплачен заказ, и это легко было проверить. Я добавил, что могу позвонить домой, жена продиктует номер паспорта. Но ехать за паспортом – крюк и потеря времени. «Мужчина, у меня инструкция!» – девушка ткнула в бумажку. «Велосипед из зала убераем! – раздалось за спиной. – А что, домой на велосипеде тоже вкатываем?» Это был охранник. Охранниками в России служат мужичонки, не годные вообще ни на что, а говорят они во множественном лице, подражая ментам, чтобы превратить свой ноль в бесконечность.

Я не стал говорить, что в Москве велосипед у меня живет прямо в квартире. Я не стал объяснять, что велосипедом никому не мешаю. Я развернулся и поехал за паспортом. День был убит. А когда я рассказал об этом знакомым, то был потрясен их реакцией: «Дима, но ведь она же выполняла правила, инструкцию? У них ведь наверняка случалось воровство. Ну, вот они и страхуются, чего кипятиться?»

А вот теперь, внимание: как, с вашей точки зрения, должна была поступить девушка? Подумайте, а я пока сделаю паузу. Подумали?

Так вот: любой писаный закон не есть еще высший закон: нацисты евреев расстреливали тоже по инструкции. И у девушки выбор был. Она могла выбирать между тем, чтобы испортить настроение мне и, с некоторой степенью вероятности – жизнь себе, если я окажусь жуликом. Чтобы уменьшить эту вероятность, она могла, например, зайти на Яндекс и проверить, как я выгляжу. Или прикинуть, что человек вряд ли затеет аферу ради фильма «Шультес» и книги «Истоки западного образа жизни». Наконец, она могла улыбнуться, извиниться, но все же попросить съездить за паспортом, сказав, что заказ будет дожидаться меня на стойке, и что меня обслужат вне очереди.

Она не сделала ничего, ибо я для нее был не человек, а никто.

И вот именно по этой причине я предпочитаю думать о ней и даже о мужичке-охраннике как о людях, то есть как о заблудших, но все же как о сестре и брате моих, которые, быть может, вспомнят когда-нибудь эту историю, устыдятся – и прозреют.

19 октября 2010

Данный текст является ознакомительным фрагментом.