12.8. ФСБ против «экологического» шпионажа

12.8. ФСБ против «экологического» шпионажа

12.8.1. В 90-е годы проблемы экологии оказались очень тесно переплетены с проблемами безопасности вообще и с деятельностью ФСБ в частности.

«…В 1993 году группа учёных под руководством известного эколога, члена корреспонденте РАН Алексея Яблокова представила высшему руководству страны доклад — „Факты и проблемы, связанные с захоронением радиоактивных отходов в морях, омывающих территорию Российской Федерации“. Учёные работали в составе Правительственной комиссии, образованной Президентом России в октябре 1992 года. В её состав вошли представители Минприроды, Минобороны, МИДа, Минздрава, Минатома, Госатомнадзора, Госкомсанэпиднадзора, других министерств и ведомств, а также представители администрации северных и дальневосточных регионов России.

Так как тема доклада в основе своей касалась закрытых для общества проблем, связанных с захоронением в различных морях радиоактивных отходов, то появление такого доклада вызвало у политиков неоднозначную реакцию. Это для экологов доклад послужил призывом к набату и разговору о том, сколь преступная существующая практика захоронения радиоактивных отходов в морях и океанах странами, использующими энергетические технологии».[217]

На первый взгляд нужно дело проводят экологи. Какая же может быть тут неоднозначная реакция? А вот какая:

Во-первых, некоторые считали, что проведённые исследования порой нужны ряду экологов для зарубежных грантов и поэтому видят они то, что им надо видеть для получения этих самых грантов;

Во-вторых, активное развенчивание экологических проблем, создаваемых российскими вооружёнными силами, при замалчивании таких же проблем, создаваемых зарубежными (а некоторые считали, что там за бугром они творят ещё похлещи нашего), создавало проблемы для престижа страны и сложности для поддержания военной готовности. А исследования таких российских экологов, по сути дела, якобы нужны грантодателям, прежде всего, для обвинений нашей страны в экологическом загрязнении и свёртывании российских программ по поддержанию военной готовности.

Так это или не так спорить здесь не будем. В каждом конкретном случае могут быть и корыстные интересы грантодателей (ущерб нашей стране), и корыстные интересы некоторых отечественных экологов (готовых на все ради денег), и корыстные интересы наших военных, загрязняющие природы, и наших государственных деятелей, не желающие хоть немного заниматься природоохранительной деятельностью.

Все это в каждом конкретном случае по-своему сочетается. И мудрость отечественных политиков и деятелей спецслужб состоит именно в том, чтобы правильно оценить это сочетания и сделать так, как необходимо для нашей страны, учитывая, разумеется, и необходимость защиты окружающей страны. К сожалению, сделать это не всегда просто по разным причинам.

12.8.2. Иногда отдельные законодательные положения могут вступать в противоречие друг другу, (чаще) их могут по-разному трактовать.

Газета «Известия» сообщила, что следственная служба Петербургского управления ФСБ возбудила уголовное дело по факту разглашения бывшим офицером Северного флота А. Никитиным сведений, составляющих государственную тайну. В ходе расследования были произведены обыски в Санкт-Петербурге и мурманском представительстве норвежской экологической организации «Беллуна», а также по месту жительства её сотрудников — российских граждан. Сообщалось, что были обнаружены и изъяты материалы, содержащие секретную информацию по Северному военно-морскому флоту, принимаются меры по установлению лиц, причастных к разглашению.[218]

Однако уже скоро в прессе появилась информация, подчёркивающая, что согласно закону о государственной тайне сведения об экологической обстановке не подлежат засекречиванию и не могут составлять государственную тайну.[219] Хотя это не вполне соответствует тексту закона, это не так важно, важно то, что на лицо явная трактовка его в нужную сторону.

Сложный этот оказался случай, и поэтому о нем стоит поговорить подробнее.

5 октября 1995 года ФСБ возбудило уголовное дело по факту разглашения сведений, составляющих государственную тайну, которые были обнаружены в материалах норвежских экологов.[220]

В октябре 1995 года газета «Сегодня» опубликовала статью под заголовком «Чекисты начали кампанию против экологистов», в которой говорилось: «Как сообщали в „Гринпис Россия“, в период с 5 по 12 октября сотрудниками ФСБ в Мурманске, Санкт-Петербурге и Северодвинске были проведены „оперативные мероприятия“ в отношении норвежского экологического фонда „Беллона“, его российских сотрудников и активистов-экологов, чья работа так или иначе связана с „Беллоной“. В офисе „Беллоны“ в Мурманске был произведён обыск, в результате которого были конфискованы компьютеры, дискеты, документы и видеоматериалы. При этом несколько российских сотрудников фонда были допрошены, а их квартиры также подвергались обыску. Сотрудники ФСБ произвели обыск и конфисковали некоторые материалы у ветерана атомного подводного флота контр-адмирала Николая Мормула, также контактировавшего с „Беллоной“. 12 октября в Северодвинске сотрудники ФСБ обыскали квартиру активиста эколога Алексея Климова, у которого были конфискована компьютер с модемом, а также фото и видеоматериалы, связанные с экологическим проблемами. На следующий день его вызвали в местное отделение ФСБ для допроса, который длился около 5 часов. В Санкт-Петербурге обыску с конфискацией материалов подверглась квартира сотрудника ВНИПИЭТ Минатома г-на Перовского, оказавшего „Беллоне“ помощь в сборе информации о хранении радиоактивных отходов на Кольском полуострове и известного выступлениями по этой тематике в прессе и телевидению».[221]

12.8.2.1. Прервёмся не надолго и подумаем, могла ли сама газета «Сегодня» получить сведения о вышесказанном (заметим, что это всего лишь одна треть текста названной статьи, другую приведём чуть позже)? Впрочем, газета, и не скрывает источник информации, начиная статью со слов «как сообщили в Гринпис России». То есть мы прочитали версию одной из сторон и далее в статье объяснения другой стороны (ФСБ) просто нет. Имела ли газета право так излагать информацию? В принципе да. Правда, с позиции этики в сравнительно большой статье можно было бы и другим дать высказаться. Но этика этикой, а если хочется, то можно, тем более, что так проще (меньше работы), не надо искать сотрудников ФСБ, которые на свою голову ещё и не всегда эффективно работали со СМИ, предпочитая обычно молчать без прямого приказа говорить.

Однако, есть и ещё одна стороны проблемы. Хотя бы по форме возбуждено неординарное уголовное дело (обыски были по нескольким регионам, уже это много значит, не говоря о других фактах). Такое, как правило, с кондачка не делается, а согласуется минимум на уровне руководства ФСБ РФ, а может быть и выше.

Таким образом, важное государственное ведомство делает важную работу. Но уже в самом начале расследования названная газета практически использует презумпцию виновности этого ведомства и предъявляет к нему претензии. В нормальном обществе такое просто не возможно.

Разумеется, мы не о том, что нельзя критиковать ФСБ или другую спецслужбу. Автор настоящей книги в нескольких её томах такое делал не раз. Но презумпция правоты государственных органов, думается, в нормальном обществе и государстве, все же должна бы соблюдаться. А вот (по крайней мере, тогда в 1995-1996 годах), похоже, у нас все было не особенно нормально.

12.8.2.2. Заметим (отвлекаясь от основной темы, но и этот разговор важен), что такой подход СМИ к спецслужбам был не редкостью в то время. Объясняется это, прежде всего тем, что уж слишком большой накат был на спецслужбы в течение нескольких лет. Значительная часть работников средств массовой информации к этому привыкла. Это, во-первых.

Во-вторых, в спецслужбах долго не могли привыкнуть работать со СМИ. Тем более, учитывая режим постоянной секретности во всем, что налагает отпечаток на психологию сотрудников спецслужб (как бы лишнего не сказать). А работники СМИ зарабатывают свой хлеб, предоставляя информацию населению. Волка ноги кормят. Но бегать лишние метры никому особенно нет охоты, тем более, если приходится ещё и упрашивать дать информацию у одной стороны, когда другая сторона совершенно свободно дают интересные факты. На лицо определённая не совместимость сотрудников СМИ и спецслужб.

Мораль сей ситуации такова: сотрудникам спецслужб, уж если не могут контролировать СМИ (а в демократическом государстве, этого делать вроде бы и нельзя), нужно приноравливаться к интересам СМИ. Разумеется, не забывая о своих основных задачах, но именно такой подход и способствует их более эффективному решению.

Есть и третье. Не намекая на указанную газету и конкретно рассматриваемую ситуацию, можно все же добавить, что использование СМИ в целях не достижения истины, а её сокрытия не такая уж и редкость. Мало того, по мнению некоторых, российские СМИ того времени часто играли на руку отнюдь не российским интересам.

12.8.3. В прессе указывалось, что опубликованные норвежцами материалы наделали много шума.[222] Если это так и поводом для деятельности ФСБ, действительно, послужило доведение до всеобщего сведения доклада норвежской организации, то, похоже, выстраивается следующая цепочка событий: сначала происходит разглашение государственной тайны, которую отечественные спецслужбы не смогли предотвратить; потом после скандала срабатывает ответная реакция, как так они знают наши секреты, надо это дело прекратить.

Все банально и никакого искусства контрразведки пока не видно, видна обида проигравшей стороны. Что, впрочем, не умаляет необходимости бороться с разглашениями государственной тайны и прочих отечественных секретов.

Разумеется, если на самом деле было разглашение (т.е. кто-то из наших разгласил сведения), да ещё и государственной тайны (которая содержалась в разглашённых сведениях).

Как вскоре выяснилось, следственная служба Петербургского управления ФСБ возбудила уголовное дело по факту разглашения сведений, составляющих государственную тайну.[223] Машина была запущена.

По действующему тогда Уголовному кодексу РСФСР (кстати, после принятия нового УК РФ, эта статья не претерпела существенных изменений) предусматривалась уголовная ответственность за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому эти сведения стали известны по службе или работе, при отсутствии признаков измены Родине или шпионажа.

Обратим внимание на вышеприведённую формулировку. Сразу же удар по следствию был нанесён по двум обстоятельствам. Начнём с первого: «…Эта статья предусматривает ответственность лишь за „разглашение…лицом, которому эти сведения были известны по службе или работе“, а никто из допрошенных, за исключением г-на Перовского в последние годы не имел доступа к секретным сведениям…».[224]

В вышеприведённом высказывании ситуация несколько передёргивается, уголовное дело заведено было по факту разглашения сведений, а конкретного виновного, которому сведения были известны по службе или работе, ещё предстояло определить. И только после официального предъявления ему обвинения можно было спорить, имел он доступ или нет.

А теперь ко второму обстоятельству: «Согласно закону о государственной тайне сведения об экологической обстановке не подлежат засекречиванию и не могут составлять государственную тайну». Закон процитирован правильно[225], но не полностью. В том же законе говориться, что к государственной тайне могут быть отнесены сведения в военной области[226], например,

о направлениях развития вооружения и военной техники, содержании и результатах выполнения целевых программ, научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию и модернизации образцов вооружения и военной техники;

о количестве, устройстве и технологии производства ядерного и специального оружия, технических средствах и методах его защиты от несанкционированного применения;

о дислокации, назначении, степени готовности и защищённости режимных и особо важных объектов, об их проектировании и строительстве, а также об отводе земель, недр и акваторий для этих объектов

и некоторые другие, которые могут быть получены прямо или косвенно при сборе сведений казалось бы экологического характера. И чтобы разобраться так это или не так, нужно изучать весь комплекс информации, что в общедоступных СМИ просто нереально и не интересно для людей, потребляющих их печатную продукцию.

Однако, ясно, что изучая, например, загрязнение в бухте Х можно получить информацию о дислокации и защищённости военного объекта и другие сведения, относящиеся к государственной тайне. Автор настоящей книги не собирается анализировать то уголовное дело, уже хотя бы потому, что скучно это для читателя и требует много времени для изучения и много места для изложения. Одним словом, пусть суд и разбирается.

Кстати, чуть позже представители отечественных спецслужб уточнили, что одна из версий доклада содержала секретные сведения, касающиеся атомного флота России.[227] Потом появилась более уточнённая информация: «В этих материалах говорилось не только о чудовищной практике обращения с ядерными материалами и радиоактивными отходами на Северном флоте, но были преданы гласности места хранения ядерного топлива, отходов, указаны места базирования наших подводных атомных лодок и много иной секретной информации».[228]

Налицо определённая правовая проблема. Сведения по экологии, действительно, не стоит сильно скрывать, ну, а государственную тайну не стоит вообще разглашать. Эти два принципа должны быть чётко разграничены и определены, чтобы не было повода для политической демагогии, для сокрытия экологических проблем, создаваемых безалаберностью военных и, что важнее всего — для причинения вреда военной безопасности страны.

Начальник следственного управления ФСБ РФ Владимир Галкин рассказывал: «…Никитин — бывший начальник группы инспекторов по ядерной безопасности атомных энергетических установок Министерства обороны, и по характеру работы он был допущен к самым важным секретам.

Что же Никитин передал за рубеж норвежской экологической организации «Беллуна»? Мы проверяли, действительно ли речь идёт об экологии, для чего назначили судебно-экологическую экспертизу (о чем, кстати, никто не пишет). Авторитетные эксперты сообщили, что в докладе есть отдельные сведения об экологической ситуации в районе базирования нашего флота. Однако в целом он посвящён отнюдь не экологии и содержит немало секретных сведений военного характера.

Как их добывал Никитин? Оцените сами. При увольнении не сдал удостоверение личности офицера, выкрал бланки командировок, сам заполнил их и проникал по этим поддельным документам в воинскую часть.

Но и это не все. Составив свой доклад, Никитин пытался через Украины уехать на Запад, но был задержан. Вот так он делал себе имидж «узника совести».[229]

12.8.4. Что же это за фонд, с которым схлестнулось ФСБ РФ? Отечественная пресса пояснила: «Норвежский фонд исследований окружающей среды „Беллона“ занимается российскими экологическими проблемами с 1990 года. Основная задача фонда — сбор, обобщение и обнародование информации. Особый интерес сотрудников фонда вызывали проблемы радиоактивных отходов российского военно-морского флота, поскольку он самым прямым образом могут коснуться экологической обстановки в Норвегии. В начале 1994 года „Беллоной“ был подготовлен и опубликован на норвежском, английском и русском языках обстоятельный доклад „Источники радиоактивного загрязнения в Мурманской и Архангельских областях“, содержащий информацию по расположенным в регионе атомным объектам, а также хранению и переработке радиоактивных отходов. Основным заключением доклада было признание того факта, что „главная опасность возможного радиоактивного загрязнения региона исходит от военных“. В то же время в докладе подчёркивалось: „Беллона“ сознаёт, что „у военных есть свои секреты“, и „не стремится добыть секретную техническую информацию по каким-то военным технологиям“.[230]

Толково сказано, особенно в последних строках. Вроде бы и придраться не к чему. Правда, о фондах мы уже говорили не всегда благостную для них информацию.[231] Но не об этом же конкретно.

Стоит внимательно прочитать другое, а именно, как осуществлялся наезд на деятельность ФСБ, привлекая для этого больших политиков и шантажируя недовольством высоких американских лиц. Именно под этим углом зрения стоит прочитать окончания статьи в газете «Сегодня»: «Произошедшее в Мурманске, Северодвинске и Санкт-Петербурге не является исключительно российской внутренней проблемой. Дело в том, что результаты экологических исследований „Беллоны“ использовались в работе комиссии по низкоактивным жидким радиоактивных отходам, возглавляемой вице-президентом США Альбертом Гором и российским премьером Виктором Черномырдиным, а также в программе по оценке ядерных отходов в Арктике. 11 октября Greenpeace Internetional направил Альберту Гору письмо с изложением случившегося на Северо-Западе России и просьбой ускорить встречу с г-ном Черномырдиным „по поводу этого необычного происшествия с российскими защитниками окружающей среды, поскольку это может свидетельствовать об опасной ситуации в природоохранной работой в России“. В письме также выражалась надежда на то, что „данный случай был проявлением чрезмерного рвения местного отделения ФСБ, а не действиями, поддерживаемыми официально“.[232]

Заметим, мимоходом, что последнее предложение, похоже, написано для дураков. И писавшие, и читавшие письмо должностные лица должны были бы понимать, что обычно такие дела согласовываются на самом верху. Но писавшим нужно было надавить на этот самый верх, чтобы он свалил вину на ФСБ. Совсем как в 1989 — 1991 годах, когда Горбачёв давал указание давить, но, столкнувшись с противодействием, тот же отрекался по принципу: ничего не знаю, моя хата с краю.[233] Однако, на этот раз у власти был не Горбачёв. Но атака на ФСБ была сделана по все правилам информационной войны: «Скандал вокруг „Беллуны“…в странах Северной Европы раздувался что надо. Скандинавские газеты обвинили российские спецслужбы в том, что они мешают работе норвежских экологов, которые прочно обосновались на Кольском полуострове, чувствуя себя среди наших секретов так же свободно и легко, как в родных фьордах.[234]

12.8.5. «…Утренний сон семьи Никитиных был нарушен настойчивыми звонками в дверь. Появившиеся перед Татьяной Евгеньевной на пороге трое мужчин представились сотрудниками питерского управления ФСБ и сообщили, что приехали за её мужем, которого ждут на Литейном к 8 часам утра для допроса в качестве свидетеля. Они пообещали привезти Никитина через несколько часов домой на машине. Но в тот день Татьяна Евгеньевна мужа так и не увидела

В коротком сообщении пресс-службы питерского управления ФСБ…говорилось, что «…бывшему морскому офицеру Никитину предъявлено обвинение по статье 64. Следствием установлено, что он, сотрудничая по контракту за денежное вознаграждение с норвежской экологической организацией „Беллуна“, через свои связи среди офицеров ВМФ собрал и передал представителям „Беллуны“ секретные и совершенно секретные сведения по атомному подводному флоту России

Инкриминируемые Никитину противоправные действия находятся за пределами интересов экологических исследований и повлекли существенный ущерб обороноспособности нашей страны».[235] Арест санкционирован прокурором Санкт-Петербурга.[236]

Итак, 8 февраля 1996 года 43-летний А. Никитин, бывший офицер флота, был арестован управлением ФСБ по г. Санкт-Петербургу за измену Родине. В последнее время он работал в норвежском экологическом объединении «Белуна», куда якобы передавал секретную информацию об атомном подводном флоте Северного флота. Разумеется, его оперативная разработка началась гораздо раньше.

Кто такой Никитин и почему он пошёл на сотрудничество с иностранной организацией? «Мы познакомились на Севере — рассказал его супруга, — где он служил в дивизии подлодок, которой командовал мой отец. Потом его перевели в Москву. Александр работал инспектором по ядерной и радиоактивной безопасности реакторов атомных подводных лодок. Но в Москве жилищная проблема не решалась, и Александр уволился из ВМФ. Переехав в Петербург, работал в фирме, торгующей автомобилями. Все время искал работу по специальности. Не мог найти. А контакты с „Беллуной“, по которым должен был осуществлять связь между норвежскими экологами и ВМФ, не могли быть постоянным источником доходов. Один контракт был закончен, затем подписан следующий, но стабильности в этой работе Никитине не видел».[237]

Похоже, что арест Никитина последовал, когда в ходе осенних обысков в Мурманске и Петербурге был обнаружен заграничный паспорт Никитина с канадской визой. Тогда он проходил по делу как свидетель, но терять такого свидетеля следствие не стало, и до Канады не пустило, арестовав его.

«Приехавший специально в Петербург из Мурманска в связи с арестом Никитина представитель „Беллуны“ Хокон Страунд сказал на пресс-конференции, устроенной для питерских журналистов, что норвежское экологическое объединение не собирало и не собирает секретных сведений, а в основе всех её публикаций лежат открытые источники. Главной же своей целью Хокон считает оказание России помощи в „расчистке ядерной помойки, которую устроил Северный флот, а точнее, его подводные атомоходы“.[238] Вполне благородная цель, разумеется, если она таковой в жизни и является.

Последовала и скандальная версия. «Чуть ли не сенсацией прозвучало в Петербурге заявление вице-адмирала в отставке Евгения Дмитриевича Чернова о том, что арест Никитина связан вовсе не с его работой у норвежцев, а с гибелью … подлодки „Комсомолец“. Вице-адмирал Чернов, как он сам сказал корреспонденту „РГ“, является злейшим врагом нынешнего командующего Северным флотом адмирала Ерофеева. Чернов — тесть Никитина — был инициатором нового расследования причин гибели „Комсомольца“ и доказал, что лучшая атомная подлодка страны погибла из-за того, что экипаж был не подготовлен к походу. А, кроме того, были на АПЛ и технические неисправности и кислородной системе.

Вице-адмирал возлагает на командующего Северным флотом вину за гибель на Камчатке подводной лодка К-429, экипаж которой был сформирован за считанные часы до выхода в море. По мнению Чернова, вина ложится на Ерофеева, а командующий флотом, дабы поставить на место вице-адмирала, взялся за его зятя и оценил сведения, представленные Никитиным в материалы «Беллуны», как сверсекретные. Словом, получается, что Никитин — жертва противостояния двух адмиралов».[239]

Правительство и парламент Норвегии потребовали от своего министра иностранных дел, чтобы этот вопрос был обсуждён на встрече с российским коллегой Е. При м аковым».[240] Но дело не зациклилось только на норвежско-российском уровне. Скандалить так во всю ивановскую. Представители Норвегии заявили, что они обратятся в Европарламент в Страсбурге.[241]

«Дело А. Никитина получило международный резонанс …Во Франции создали общественный комитет за освобождение Никитина…В раздувании шума вокруг этого дела заинтересованы, видимо, многие».[242] В состав французского комитета вошли известные политики, учёные, деятели культуры, писатели, знаменитые артисты.

Среди них — бывший председатель Комиссии европейских сообществ Жак Делор, экс-премьер-министр Мишель Рокар, кинозвезды Катрин Денёв и Изабель Аджани, писательница Эдмонд Шарль-Ру.

В Париж направилась дочь Никитина Анна и её муж Игорь Кудрик, последний рассказал, что, опасаясь ареста и отправки в солдатской форме в Чечню, он был вынужден 24 апреля срочно покинуть Россию и самолётом добраться до Осло.[243]

Так и хочется спросить, а кто оплатил проживание и передвижение Анны и Игоря. Сумма для путешествия и проживания за рубежом нужна большая, а молодые люди действительно молоды и вряд ли успели её заработать сами. Разумеется, считать чужие деньги на самое благородное занятие, но когда речь идёт о государственном преступлении их родственника, это так же необходимо как проводить эксгумацию трупа при проведении повторной экспертизы причины смерти. Ох, уж эти деньги, как они портят красивые рассказы о гонимых и страждущих.

Одна из российских газет написала: «…Чего лукавить, очевидно, что сейчас отрабатывается чётко поставленная задача, ведь не зря же столь большие суммы выделены за рубежом для поддержки и спасения эколога Никитина».[244]

Заметим, что вопрос о возможном дезертирстве мужа дочери Никитина Игоря мы пока оставляем в стороне.

Дело Александра Никитина — целая эпопея борьбы следствия с защитой. В 2001 году Марк Дейч язвительно говорил: «…Чекисты так замечательно провели следствие, что на суде прокуроры даже не смогли внятно сформулировать, в чем, собственно говоря, обвиняется Никитин. Пришлось его оправдать и выпустить. Правда, после трех лет отсидки».[245]

Дело Никитина интересно по нескольким обстоятельствам:

— первое — правое оформление режима секретности. По словам адвоката: «Единственная „тайна“, которую я обнаружил в этом деле, страстное желание военных скрыть истинное катастрофическое положение дел в сфере ядерной безопасности, подкреплённое таким же желанием ФСБ доказать свою „полезность“.[246]

Вопрос об экспертизе секретности был не прост. Вот как его оценили сторонники виновности Никитина: «Кто только за 10 месяцев следствия не пытался определить разглашал или нет Никитин секреты нашего флота? Вот уж гласность так гласность!. Утверждает, например, соответствующее управление Минобороны, что были секреты, а ему не верят, защитники требуют проведения новой экспертизы. Следующая экспертиза, которую проводили не только военные, но и видные учёные, представители Минатома, кораблестроители, словом, люди компетентные, была единодушна: опубликованные Никитиным материалы в докладе „Беллуны“ нанесли ущерб государству. И снова в печати шум: экспертиза не права.

Дело даже дошло до того, что друзья Никитина параллельно со следствием провели свою независимую экспертизу…».[247]

Заметим, что «факт публикации секретных сведений в западных изданиях не является поводом для снятия с неё грифа секретности в России».[248]

— второе — защита при уголовных делах, касающихся секретных сведений. «…Никитин отказался от предложенного ему адвоката и требует, чтобы им стал Александр Барлатов, к услугам которого он прибегал ранее. Но, по словам адвоката, у него нет допуска для работы с секретными документами…», — писала «Российская газета». Как видим, отечественное судопроизводство столкнулось с проблемой, которой раньше не было. В былые времена, нет допуска — нет адвоката. Точнее, бери адвокату, у которого есть допуск.

«К нему не допускали адвокатов до тех пор, пока президент Б. Ельцин во время визита в Норвегию не пообещал в этом деле „способствовать“. Адвоката 29 марта допустили».[249]

— третье — возможность экологического шпионажа. Этой новой разновидности (точнее прикрытия) разведывательной деятельности.

«Российская газета» написала: «Странно лишь то, что в основном проблемами экологии в наших запретных зонах, местах сосредоточения огромного количества секретной техники занимаются не российские экологи, а работают иностранцы».[250]

В октябре 1996 года появилась информация о том, что Никитину предъявлено окончательное обвинение в измене Родине в форме шпионажа, разглашении государственной тайны и подделке документов. Доступ к некоторым документам он получил в одной из воинских частей Санкт-Петербурга, воспользовавшись служебным удостоверением, которое обязан был сдать.[251] Некоторые писали, что при этом Никитин здорово подвёл своего знакомого.[252]

Корреспондент Сергей Алёхин писал: «Давление на следствие было чудовищным, а пикеты у здания питерского ФСБ стали делом привычным. Все это время пресс-конференции в Российско-американском пресс-центре Петербурга, которые собирали Ю.М. Шмидт[253] и общественный комитет, превращались в шельмование тех немногих, кто посмел иметь иное мнение, чем защита. Одного моего коллегу хотели даже «вдумчиво обсудить и впоследствии осудить», для чего даже специально приглашали в Дом журналиста. Досталось даже за две публикации в «РГ» от члене этого комитета господина Вдовина и автору этих строк».[254]

Директор ФСБ Николай Ковалёв счёл необходимым констатировать: беспрецедентное дело: одного человека защищают аж восемь адвокатов.[255] Между прочим, дорогое удовольствие иметь столько адвокатов. Очень дорогое. Неужели отставной офицер имел столько денег, чтобы защищать себя? А если платили за него, то с чего ради? Сплошные вопросы. Директор ФСБ на эти детали не стал распространяться. Но, тем не менее, отметил: «Сегодня же адвокаты присваивают себе право выносить на суд общественности данные следствия, причём делают это односторонне, в пользу подзащитного. Общественное мнение уже сформировано, и каждый, кто пытается его оспорить, попадает под огонь критики. Это опаснейшее явление для правосудия».[256]

Действительно, опаснейшее явление. Но, кстати, что мешало правоохранительным органам выносить на суд общественности данные следствия? Забота об объективности? Так подавайте эти данные объективно, возможностей то у этих органов побольше, чем у адвокатов, которые, естественно, должны говорить только то, что выгодно их подзащитному.

14 декабря 1996 года Александр Никитин был опушён из следственного изолятора под подписку о невыезде. Он сразу же заявил, что дело сфабриковано.[257]

«…Дело Никитина из питерского суда было затребовано в Москву, в Генеральную прокуратуру. В принципе вопреки закону, потому что находящееся в суде дело затребовать нельзя. Генпрокуратура официально заявила, что „изменение меры пресечения Никитину вызвано рядом причин, и, прежде всего решением Конституционного суда от 13 июля по поводу продолжительности содержания обвиняемого под стражей, а также состоянием его здоровья“.[258]

Ох уж это здоровье. Был человек и не жаловался на своё здоровье, а порой и доказывал всем что ещё как здоров и многое может. Но стоит сесть в тюрьму как тут же оказывается, что он болен и сидеть ему там никак нельзя. Такие вот метаморфозы со здоровьем часто происходят.

В конце декабря 1996 года директор Ковалёв начал уже уходить от своей ответственности за дело Никитина, сказав: «Как руководитель спецслужбы, я понимаю, что политически нам невыгодно обвинять Никитина в шпионаже. Однако следователь занял принципиальную позицию. Его мнение основано на статье Уголовного кодекса…».[259]

Хорошо ещё, что совсем не свалил все на следователя, который только по закону есть фигура самостоятельная, а по сути, такой же военнослужащий ФСБ, как все. И, естественно, валить на него ответственность не серьёзно. На самом деле практически всегда следователи выполняли указания вышестоящих начальников. Это, во-первых. А, во-вторых, что значит «политически невыгодно». Если человек действительно совершил преступление, то почему он не должен быть наказан? Разве может быть политически выгодно закрывать на это глаза? Нормальное государство не должно опускать глаза, когда его обманывают.

Не вяжется что-то у господина директора. Зато хорошо видно, что он уже стал выгораживать норвежский фонд, сваливая все на Никитина, говоря при этом: «Экологическая организация „Беллуна“, кстати говоря, только просила Никитина составить доклад по экологическим вопросам».[260] Они, де и не виноваты, это наш гражданин сделал лишнее. А вот норвежцы просто взяли его доклад с секретными сведениями. Почти ангелы по отношению к России.[261] Вот только почему эти «ангелы» защищают преступника (а тогда Никитин обвинялся в соверщениие преступления). Сплошные вопросы ко всем подряд.

К сожалению, дело Никитина было не единственным делом такого рода.

12.8.6. В конце лета 1995 года в окрестностях Красноярска произошёл случай, который стал известен на всю страну, Об этом хоть и не долго говорили все отечественные средства массовой информации.

«Капитан американской армии, сотрудник военной академии в Вест-Пойнте Джеймс Карл Линч прибыл в Красноярский край в конце июля 1995 года под видом …эколога. Ему удалось получить приглашение от Института биофизики Сибирского отделения РАН и отправиться в составе экспедиции учёных-экологов по реке Енисей. „Эколог“ Линч якобы изучал уровень загрязнённости Енисея, причём особо пристальное внимание у него вызвало состояние воды вокруг закрытого города Железногорска».[262]

Действия американца были пресечены. Позже РУ ФСБ РФ по Красноярскому краю выпустило книгу, в которой было сказано, что Линч был задержан при проведении визуальной разведки с использование портативного высокоточного прибора спутниковой системы определения координат в районе особо-режимного атомного объекта (г. Железногорск).[263]

Этот случай стал краткосрочной сенсацией, имеющей немаловажное политическое значение.

«Обыск „эколога“ принёс даже сверхожидаемый результат: у Линча обнаружили прибор GPS, карты министерства обороны США, дневниковые записи с цифровыми пометками и зарисовки отдельных участков территории Железногорска — целый „набор“ фактов, позволяющий говорить о шпионаже».[264] Сотрудник красноярского ФСБ отметил, что с помощью названного прибора мог делать точную привязку объектов на местности. В соответствии с законом, точные координаты (до нескольких метров) географических объектов составляли государственную тайну.[265]

«В связи с действиями Линча посольству США в Москве был заявлен официальный протест. Он был объявлен персоной, „нежелательной в России“ и выдворен обратно в США».[266]

Сам же американец публично признал профессионализм российских контрразведчиков и отсутствие каких-либо претензий к их постукам. «Сильный уважает сильного, лучше его понимает и стремиться к мирному взаимодействию».[267]

После случая с Линчем последовали и другие аналогичные случаи в разных регионах страны. Так американцы тщательно изучали «экологию» нашей страны.

12.8.7. А теперь о возможности экологического шпионажа. 24 октября 1995 года газета «Завтра» (для незнающих — газета крутой оппозиции) опубликовала статью Ю. Бялого «Тихая война под „зелёным“ знаменем». Вот её содержание:

«Стремительное ухудшение состояния российской инфраструктуры, производственных мощностей и в особенности жизнеобеспечивающих отраслей — уже стало общим местом рассуждений в СМИ и штампом массового сознания. Эксперты давно бьют тревогу в связи с критическим уровнем износа производственных фондов.

Предметом громких забот как-бы является безопасность страны, насыщенной объектами с высокой степенью аварийных экологических рисков. Общий лейтмотив: положение с экологией критическое, здоровье населения под страшной угрозой, разруха такая, что «вот — вот что — нибудь рванёт». Все так! Но где же выход? Выход, оказывается, в привлечении иностранных инвестиций на модернизацию опасных производств, либо… либо в их срочной ликвидации «во имя спасения от неизбежных катастроф».

Все здесь, как говаривал один литературный герой, «и, правда, и не совсем».

Обеспокоенность «мирового сообщества» экологической безопасностью на постсоветском пространстве, конечно же, греет душу. Но, право же, есть в этом беспокойстве нюансы, заставляющие усомниться в полном альтруизме обеспокоенных западных благодетелей.

Во-первых, беспокойство с поразительным постоянством фокусируется на военных объектах, включая при этом почти обязательные призывы к международным инспекциям и даже международному контролю над ними. В то же время разрекламированная программа помощи США по обеспечению безопасности мирных ядерных объектов в России и СНГ (программа Нанна-Лугара), в надежде на поступления от которой Россия резко свернула активность на мировых рынках высоких технологий двойного назначения, финансируется все скупее. Запросы Украины по оплате закрытия Чернобыльской АЭС также пока не встречают понимания зарубежных радетелей.

Во-вторых, устойчивое воздержание России от ядерных испытаний происходит на фоне продолжения ядерных взрывов Францией, причём результаты, полученные Францией при испытаниях, передаются для анализа США и Великобритании. И этого «почти не скрывают»! Одновременно США заключают с Казахстаном такое соглашение о закрытии Семипалатинского полигона, в ходе выполнения которого американские эксперты получат доступ к информации о результатах испытаний последних моделей российских ядерных боеприпасов.

В-третьих, при громких возгласах по поводу опасности российской атомной энергетики и угрозах в связи с планами строительства российских реакторов в Иране — США смотрят сквозь пальцы на мирные и военные атомные программы Пакистана и Израиля. Добавим к этому летний «плутониевый скандал» германских спецслужб,[268] провокационное содержание которого в отношении России так и не получило адекватной оценки администрации Коля.

В-четвёртых, некоторые зарубежные и отечественные «экологические» организации, растущие, как грибы, на постсоветском пространстве, отчего-то не видят разницы между экологическим мониторингом и обычным шпионажем. Так, привлёкший в последнее время внимание ФСБ норвежский экологический фонд «Беллона» проявлял чрезмерное любопытство к вопросам деятельности баз подводных ракетоносцев Северного Флота, а некоторые другие «экологические» фирмы даже сочли возможным инструктировать российских должностных лиц по процедуре ядерной инспекции военных производств… Видимо, вовсе не случаен июльский указ Ельцина о передаче надзора над военными ядерными объектами из ведения Госатомнадзора в Минобороны.

Обнародованные министром экологии и природных ресурсов РФ В. Даниловым-Данильяном решения последней сессии российско — американской комиссии Гора— Черномырдина говорят о том, что борьба зарубежников-экологистов за информацию о наших ядерных военных объектах нарастает. В числе решений по «специальной экологической инициативе» — приоткрытие для экспертов комиссии (в том числе зарубежных) российских разведархивов, включая специальные аэро — и космо-снимки полярного Севера. А одновременно — Козырев подписывает программу участия Скандинавских стран в «утилизации» отслуживших срок атомных подводных лодок России, причём программа эта реализуется, конечно же, «при содействии и контроле американских экспертов».

Совершенно ясно, что за кампанией дискредитации отечественной атомной промышленности и, шире, ВПК, стоят конкретные экономические, политические и военные интересы. Зарубежные конкуренты российских атомных технологий мечтают получить монопольные позиции на этом крайне перспективном мировом рынке. Отечественный ТЭК подпевает забугорным хулителям наших АЭС, стремясь к монополии в российском энергоснабжении. Создаваемый в отношении России имидж безответственного обладателя разрушительных для мира ядерных «игрушек» позволяет геополитическим оппонентам заниматься «атомным российским шантажом» на мировой арене, а их военным ведомствам — оправдывать для общественного мнения любые разведывательные (а далее, не исключено, и силовые) меры для взятия ключевых атомных объектов и технологий России под собственный контроль.

Российской политической элите любого толка пора извлечь печальный опыт из перестройки и уразуметь, что само её право быть (и тем более — участвовать в международной политике!) находится в прямой зависимости не от гибкости реверансов Козырева или яркости его нынешних псевдопатриотических жестов, а от количества атомных лодок «Тайфун» и регулярности их выхода в океан, от числа дивизионов РВСН на боевом дежурстве, от создаваемых высоких технологий, от качества ядерной, химической, биологической, электронной продукции, которую наша страна ещё может развернуть на внутреннем рынке и «продавить» на рынок мировой.

Пи выходе из сегодняшней катастрофы России ещё долго придётся выбирать между плохим и худшим. Есть, конечно, риск «технологической многоукладности» с реальными опасностями эксплуатации изношенного оборудования и экологическими проблемами. Этот риск, безусловно, нужно минимизировать. Но ведь не менее реален и риск голодной и холодной смерти населения в результате «шоковой» ликвидации экологически вредных производств! Не менее реален риск потерять право самостоятельно решать свою судьбу в сегодняшнем мире, понимающем прежде всего язык силы!

Нужно понимать, что дубина «экологического императива» — это инструмент тихой войны против России, ведущейся под зелёным экологическим знаменем. И, не впадая в отчаянье или псевдопатриотический раж, просто уметь спокойно и жёстко отстаивать российские интересы».[269]